29 декабря 1839
Жители Березова очень верят в пророчества, ворожбу и всякие чудеса. Они любят, чтобы им гадали, и выслушивают все басни с пристрастием, верят в них, не допуская никакой критики, и сами рассказывают о случаях, выходящих за пределы обыденного, с такой убежденностью, как если бы они не подвергались ни малейшему сомнению.
Учитель березовской школы рассказывал мне следующую историю, произошедшую с ним, ссылаясь на свидетельства товарища.
Прошлой зимой упомянутый учитель П. Калмыков проводил вечер в знакомом доме в многочисленной компании. Развлечения затянулись далеко за полночь. Была уже глухая ночь, когда П. Калмыков попрощался с компанией и пошел домой вместе с полицейским канцеляристом, чья дорога домой была в ту же сторону, что и дорога Калмыкова.
Когда они проходили мимо судебной светлицы полиции, он сказал, что передумал идти домой, чтобы не разбудить мать, которая уже давно должна была спать, и поэтому он зайдет в полицию и переночует там. После этого товарищ попрощался с учителем, который пошел своей дорогой.
Через несколько минут П. Калмыков вновь увидел прежнего своего попутчика рядом, и тот ему сказал, что не мог достучаться до полиции, чтобы ему отворили, и, не желая прерывать сон своей матери, он решил, не заходя домой, походить по улицам до тех пор, пока в домах не проснутся и не зажгут огни. По окончании своих объяснений он начал просить Калмыкова, чтобы тот, составляя ему компанию, прошелся с ним немного по улицам.
Калмыков отговаривался тем, что ему хочется спать, но в конце концов уступил настойчивости канцеляриста.
Спрятав лицо в воротник пальто, потому что ветер был очень холодный, Калмыков свернул вместе с канцеляристом в боковую улицу. Пройдя пару улиц, Калмыков вновь начал настаивать на том, чтобы вернуться домой.
«Мы уже недалеко», — ответил товарищ.
Калмыков ускорил шаг, чтобы побыстрее дойти до места. Дома мигали перед глазами, но через какое-то время, когда он не обнаружил, вопреки ожиданиям, своего дома, обратил внимание на окружающие его предметы и не увидел знакомой ему местности.
«Где мы?» — спросил он у товарища.
Никто не отвечал на вопрос. Калмыков оглянулся: около него никого нет. Его охватил страх, он перекрестился, посмотрел вокруг и понял, что находится далеко за городом, на пустом берегу Вайгулки.
В эту секунду страх добавил ему сил, он быстро побежал к городку и запыхавшийся прибежал в свой дом.
До этого момента все можно было бы объяснить естественным порядком вещей, но все стало загадкой, когда на следующий день, встретив канцеляриста, Калмыков спросил, почему тот его вчера бросил, не сказав ни слова; канцелярист выслушал его слова с величайшим удивлением, уверил, что, как только расстался с Калмыковым у дверей полиции, вошел в помещение и там переночевал, не возвращаясь больше к своему товарищу.
Ночные сторожа и часть канцеляристов свидетельством своим подтвердили слова канцеляриста. Калмыков же несомненно был уверен в истинности произошедшего с ним.
Увидев упомянутого канцеляриста, я спросила его об обстоятельствах этого происшествия. Он отвечал мне, что ничего не знает, кроме того, что дошел с Калмыковым в тот вечер до самых дверей полицейского дома, куда без труда вошел и где переночевал.
Это одна из тысяч распространенных историй, которые повторяются жителями Березова с объяснением, где и с кем что приключилось.
Кроме веры в эти исключительные события, они верят, что злой дух, принимая тот или иной обычный в этих местах вид, выкидывает коленца неосторожным. То в виде сороки без хвоста вынимает во время сна у беременной женщины плод, если та для осторожности не заслонится мужниной рукой или хотя бы его одеждой; то в виде зверя он показывается охотнику и, соблазняя его легкой добычей, заводит в глухие места, и во множестве других образов.
Все также уверены в том, что, начиная с Рождества и до Трех Королей, можно в определенным способом установленных зеркалах увидеть того, о ком думаешь, хотя бы он и находился за. сотни миль. Вера в это сверхъестественное явление настолько сильна, так несомненна, подтверждена столькими живыми примерами, что только боязнь общения с нечистой силой и недоверие силам собственным в присутствии вызванного призрака сдерживают интересующихся.
Меня взяла охота испробовать, что же дало повод стольким сказкам. Я попросила, чтобы для меня установили известным способом зеркала.
Соблюдая всяческие условия, мне сказали ждать полуночи; когда полночь приблизилась, установили на столике зеркало, поставили перед ним две зажженные свечи и дали мне в руку еще одно зеркало, повернув его зеркальной поверхностью к первому. Мне сказали держать его так, чтобы мое лицо не отражалось в зеркале, только чтобы глаза через верх зеркала, которое я держу в руке, могли видеть предметы, показавшиеся в зеркале, стоящем на столике. После чего меня оставили одну и закрыли дверь, ибо таково было последнее условие.
Я сразу же увидела в упомянутом зеркале две шеренги зажженных свечей, теряющихся в далекой перспективе, а между ними длинный коридор, темный в своей бесконечной глубине. Вследствие того, что я напрягала глаза, иногда передо мной маячили какие-то фигуры, но четкой была только усталость глаз, ослепленных сиянием свечей, многократно отраженных в зеркалах, на фоне глубокой темноты.
После скучного получасового ожидания я встала, естественно, ничего не увидев. Эту неудачу все окружающие объяснили отсутствием веры.
Когда я вернулась домой (ибо описанное выше происшествие случилось в чужом доме) и рассказала о своей попытке, моя хозяйка и ее дочери стали меня уверять, что, видимо, зеркала были плохо установлены, и предложили повторить попытку. Я охотно согласилась, скорее с целью излечения моего окружения от суеверия, чем из любопытства.
Все сделали так же, как в первый раз, и оставили меня одну. Я снова долго сидела и ничего не видела, кроме двух рядов свечей и длинного коридора.
Я была утомлена скукой и сделала движение, чтобы встать от столика, когда вдруг небольшая фигурка как бы вскочила и вбежала между свечами на середину упомянутого коридора. Это появление вмиг пробудило все мое внимание, и я снова села и начала присматриваться. Это была настоящая человеческая фигурка, только очень маленькая. Кроме черт лица, которые были очень четкими, остальная часть фигурки так сливалась с чернотой коридора, что ни одежды, ни очертаний тела различить было нельзя.
Эта фигурка, появившись ненадолго перед моими глазами, снова исчезла между свечами, а на ее месте через некоторое время оказалась другая, которая, позволив вволю налюбоваться собой, исчезла, как и первая, уступив место третьей, четвертой и т.д.
Все эти фигурки были на одно лицо, только у одних лицо было вытянутое, у других круглое, одно чуть побольше, другое чуть поменьше, но все они были на один лад и с одинаково уложенными волосами.
Хоть эти лица и были миниатюрными и, казалось, не имели ничего похожего на меня, все же однообразие манер и прически дало повод для мысли о том, что, несмотря на мои старания, моя собственная персона отразилась где-то в зеркале, а затем, посылая многократно отражения с одного зеркала на другое, оказалась в конце концов видоизмененной различными наклонами света.
Чтобы увериться в этом, я положила руку на голову — и все фигурки, показывающиеся позднее, имели на голове белые повязки. Продолжая эксперимент, я надела на голову чепец (сначала я была с непокрытой головой).
Изменив один раз положение, я потом долго сидела, так и сяк поворачивая зеркало, но мне ничего в нем не показывалось, и я хотела уже бросить все это, как, наконец, вновь попала в то же положение, что и сначала, и начали выбегать фигурки в шапочках.
Кроме этих движущихся фигурок, я увидела башню с галереями значительных размеров. Не видя вокруг себя никакого предмета, который дал бы основание для этого изображения, я додумалась, наконец, что уголок зеркала, разбитый и заклеенный узкими полосками белой бумаги в расколотых местах, многократно отраженный в зеркалах как в калейдоскопе, и сотворил правильную фигуру как бы многоэтажной башни.
Я думала, что эти мои объяснения уменьшат суеверную веру жителей Березова в сверхъестественное явление. Случилось обратное. Все хором закричали, что я видела своих собственных детей, только, будучи в ослеплении, не хотела верить очевидным вещам; а так мои опыты только увеличили массу сказок, бытующих среди населения, о видениях в зеркалах.
1 января 1840. Березов
Колокольный звон возвестил о наступлении нового года. Вслед за ним начались визиты знакомых мужчин с поздравлениями и пожеланиями на наступивший год. Я тихонько вздохнула и подумала: «Скорее бы он прошел!»
Несколько позднее начались церемониальные визиты наряженных дам; на вечер я была приглашена в дом исправника, где собралась березовская аристократия.
Компания была многочисленная, прием, как всегда, щедрый. После кофе, чая, варений, кедровых орешков и разных деликатесов вспомнили о развлечениях иного свойства.
В Березове, где подобного рода развлечений еще нет, как только соберется значительная компания, начинают играть в «малые игры». Исключительно на Новый год играют в игру, которая называется подблюдные песни. Проходит она следующим образом.
Каждая из особ, вступивших в игру, должна отдать какую-нибудь безделушку, сделанную из цветного металла, будь то сережка, колечко, пряжка, шпилька или что-либо в этом роде. Все эти вещички собирают и складывают в глубокую тарелку.
Когда все играющие рассядутся в кружок, одна из дам, знающая слова подблюдных песен, берет эту тарелку, накрывает ее салфеткой и, сжав снизу ее концы, начинает петь, помахивая в такт этой тарелкой, которую она держит в одной руке, как тамбурином, с той целью, чтобы сложенные в тарелку вещи перемешивались и меняли свое место. Каждый играющий, кто только умеет, присоединяет свой голос к голосу примадонны, и таким образом составляется очень громкий хор, и если не всегда стройный, то всегда веселый.
После каждого куплета, содержащего какое-нибудь предсказание, один из играющих приближается к упомянутой тарелке и через салфетку, наугад, берет колечко или сережку — что ему под руку попадется.
В этот момент все с любопытством подходят ближе и с увлечением пытаются отгадать, кому принадлежит этот фант, а его хозяин должен принять на себя услышанное предсказание — злое или доброе, лестное или насмешливое.
После каждого куплета начинаются смех, шутки, аллюзии, а чаще всего начинают разгадывать содержание предсказания, соотнося его с известным всем положением той особы, для которой выпал этот куплет.
6 января 1840. Березов
Накануне Сочельника Трех Королей в Березове заканчиваются маскарады. Последний день проходит в самых роскошных нарядах.
Наутро, то есть в Сочельник Трех Королей, наша хозяйка вошла со святой водой и кропилом в руке. Я спросила ее, что это значит. Она ответила, что вместе с масками в дом нашло полно дьяволов, исключительно их силой маски крутились и скакали, что сейчас, когда кончилось их время, дьяволята имеют обыкновение прятаться по углам дома и оттуда отпускать разные шуточки людям.
Однако она уверила нас, что мы не должны волноваться, ибо она справится со всеми дьявольскими проказами. Говоря это, она начала кропить святой водой все углы, за печью, на печи и под кроватями с величайшей скрупулезностью, смеясь над тем, какой душ она устраивает этим проказникам.
Ночью была сильная буря, ветер тряс оконные ставни. Наутро хозяйка пришла ко мне с торжествующим видом, относя этот ветер на счет нечистых сил, которые, будучи выгнанными из дома святой водой, хотели вернуться назад через окно, но не смогли этого сделать по той причине, что в доме не осталось ни одного неосвященного угла, и гнев свой выместили на ставнях.
Жители Березова постоянно живут среди незримых сил, которыми их окружает воображение, полное глубокой веры в сверхъестественное. Тот, кто захотел бы силой разума разбить эти детские фантазии, мог бы уничтожить самую поэтическую составляющую часть их жизни.
Мне рассказывал молодой человек, учитель березовской школы, что в прошлом году, когда были исчерпаны все идеи маскарада, ему в голову пришла мысль вымазаться сажей, одеться во все черное и пришить хвостик.
В таком наряде он ждал в своем доме, а когда на нескольких санях к нему приехала компания масок, он спрятался в сенях; когда маски поехали назад, он незаметно смешался с ними и вскочил в сани вместе со всеми.
Можно себе представить всеобщий страх и все его последствия, когда эта компания, подъехав к другому дому, обнаружила в своем обществе товарища с хвостиком.
В несколько минут сани опустели, а маски, разбегаясь в разные стороны, разнесли ужас по домам, в которых искали убежища.
Тот же самый школьный учитель объяснил мне секрет появления того медведя, о котором я вспоминала выше и который так всполошил трусливых березовских жителей, что в течение недели никто не смел войти в лес.
Говорил мне вышеупомянутый учитель, что однажды, возвращаясь с охоты, он наткнулся на место с таким обилием ягоды, что даже лег на землю отдохнуть от трудов и одновременно утолить жажду. Через несколько минут послышался треск веток, и, приподняв немного голову, чтобы выяснить, что произошло, он увидел хорошо ему знакомого березовского купца, который с дробовиком на плече тоже ходил на охоту.
Не имея никакого желания разделить с кем-нибудь свой банкет, он додумался изобразить рычание медведя, чтобы испугать купца. Мистификация удалась отменно. Купец не только принял голос учителя за рычание медведя, но и уверил всех, что собственными глазами видел, как медведь пожирал черную корову. Черный сюртук учителя определенно послужил основанием для подобного привидения.
В Березове от Рождества до Трех Королей постоянные праздники: их отмечают безделием, пиршествами и развлечениями. Вместо танцев здесь в обиходе, как я уже говорила, «малые игры»; некоторые из них нам знакомы, например, «Дарованы»; некоторые народного происхождения: «Царь», «Хороводы», «Бояре». Опишу только некоторые из них, ибо все прочие — того же рода.
Игра «Хороводы» происходит таким образом. Играющие выстраиваются в круг как для мазурки и начинают игру, торжественно кружась и хором напевая специально для этой игры придуманные стихи. Продолжая петь, хор вызывает одного человека, который выходит в центр крута и торжественно прохаживается, высматривая себе пару, а хор тем временем поет соответствующую песню. По сигналу хора играющий, находящийся в центре круга, опускает платок перед тем, кого он выбрал. По этому знаку выбранная особа выходит в центр круга, поднимает платок, кладет его на плечо партнера, и они в паре медленно двигаются и поют подходящую случаю песню; пропев несколько куплетов и сделав несколько фигур, они нежно, вволю целуются, после чего первая особа возвращается в общий круг, а та, которая вышла в центр круга позднее, остается и выбирает себе новую пару, вместе с ней делает такие же фигуры, как и с первой особой, и так далее, пока не пройдет очередь всех играющих.
Игра в «царя» так же, как и первая, начинается с того, что все, исполняя песни, встают в круг. Под соответствующие слова царь выбирает себе царицу, которая сначала убегает от него за круг и не дает себя поймать; однако царь должен проявить достаточно ловкости, чтобы поймать робкую царицу. Поймав, он ведет ее в центр круга, а хор поет им об их обязанностях. Первый куплет призывает царицу поклониться царю, что она и должна сделать, другой — чтобы она подпрыгнула перед царем, и это тоже выполняется. После этого хор поет об обязанностях царя: чтобы он любил свою царицу, не бил ее, не ругал, а только целовал. На этот призыв пара нежно целуется — и на этом конец фигуры. Вторая пара занимает место первой и слово в слово повторяет все ее действия.
Все березовские игры обычно заканчиваются поцелуями.
11 января 1840. Березов
К величайшей нашей радости наша компания увеличилась благодаря прибытию давно ожидаемого врача. Этот врач — поляк по фамилии Вакулиньски, студент Виленского университета; так как он учился за казенный счет, его направили отрабатывать в Березов.
Здесь началась так называемая Березовская ярмарка. Я давно слышала о ней и вообразила себе нечто похожее на наши ярмарки: чуть больше движения, чуть больше людей и жизни, чем обычно. Но я очень обманулась. Несколько купцов из Тобольска и Сургута, возвращаясь с Обдорской ярмарки, задерживаются в Березове в знакомых им домах, загружают и высылают в Ирбит шкуры или меха, полученные на Обдорской ярмарке, сбывают также остатки оставшихся товаров жителям Березова либо остякам, собравшимся из окрестных мест. Однако эти торговые операции проходят так тихо и всего в нескольких домах, что ни малейшее движение не обнаруживает себя в городке.
Единственным украшением Березовской ярмарки являются разносчики, ежегодно приезжающие из Суздаля. Они привозят с собой разные мелочи, как-то: скверные иглы, тупые и толстые, как свечки, шпильки, которые держат в коробках и продают поштучно, тесемки и другую мелочь, однако наибольший фурор среди березовского общества производят гравюры на меди суздальской школы, а также контурные рисунки, которые жительницы Березова покупают одни для того, чтобы украсить ими стены своих комнат, другие чтобы вышивать по ним бисером.
Видимо, купчики должны неплохо зарабатывать на этих плодах изящных искусств, если они ежегодно преодолевают такие значительные расстояния с названными выше товарами.
В то же время в Березове скупают меха, добытые всеми северными племенами от Уральских гор и до Енисея, за исключением небольшого количества, которое вывозится зырянами — народом, проживающим в Архангельской губернии, — прямо из Обдорска.
В большом количестве отсюда вывозят белых песцов, белок, горностаев, лисиц, неплюев, пешек, норников; здесь названные меха являются основой торговли и имеют почти нормальную цену. Цена других поднимается или снижается в зависимости от красоты меха — к ним относятся лисицы, называемые сиводушками, или по-нашему крыжаки, черные лисы, так называемые голубые песцы и соболя.
По мне, однако, ни один мех не может сравниться по красоте с черной лисой. Волос у этого меха мягкий, лоснящийся и черный, как уголь. Только узкая желтая полоска под брюхом и горлом как будто образует крестик. На тыльной части по черному полю проблескивает серебряный волос и подчеркивает великолепную черноту и лоск других частей. За такие лисы в самом Березове платят 400 рублей ассигнациями за штуку. За всю Обдорскую ярмарку в этом году привезли только 28 таких шкурок.
Шкурки березовских лисиц имеют стоимость значительно более высокую, чем шкурки степных лисиц. Последние — бурые, типа волка, волос у них сухой и твердый, который лезет при носке, — у лисиц северных, напротив, волос густой, мягкий, они очень теплые и долговечные в носке.
Можно причислить к пушной торговле и шкурки шейки утки-гагарки, которые красивы и пользуются большим спросом, а также шкурки лебедей, которые здесь очень большие и тоже красивые.
Несмотря на то, что в Березове продаются невыделанными шкурки, пользующиеся наибольшим спросом, там трудно найти хорошо выделанную шубу по причине отсутствия скорняков. Богатые купцы привыкли отсылать невыделанные шкуры на Ирбитскую или Нижегородскую ярмарки, сами же для собственных нужд привозят из Москвы готовые шубы, которые стоят дешевле и сшиты хорошо. Московские скорняки умеют использовать каждый кусочек, делая из них меховые пластины, в Березове же такие кусочки пропадают зря.
С той же Обдорской ярмарки привозят в Березовское казначейство пушнину, отобранную из ясака, или податей, предназначенных от остяков для казны; среди прочих шкурок здесь попадаются очень красивые. Самые ценные пересылаются в Петербург, а шкурки худшего качества продаются в Тобольске на публичных торгах.
Мороз усиливается. Термометр из живого серебра замерз. Спиртовый показывает, что температура опустилась до 50° R.
23 февраля 1840. Березов
Моя подруга получила сегодня предложение руки и сердца от врача Вакулиньского, приняла его, и теперь необходимо только императорское соизволение. Меня чрезвычайно обрадовало это событие. Березов уже не будет для Юзи таким пустым, она не будет уже здесь так одинока, как до сих пор. Сдается, что если Бог позволит, чтобы это супружество состоялось, они оба будут счастливы. У Вакулиньского доброе сердце, он еще не разочаровался в жизни, а у Юзефы характер мягкий, и она очень преданна.
Сегодня перед вечером, сидя у окна с пяльцами, я услышала колокольчики и необыкновенный шум. Я взглянула сквозь щель, оставшуюся на замерзшем окне, и увидела толпу, обступившую повозку необычного вида, в которую запрягли множество лошадей, украшенных бубенцами.
Эта повозка была длинными нартами, или санями, на которых плоско лежало большое колесо. В дыру, предназначенную для оси, была вставлена мачта от лодки, а на верху этой мачты было посажено другое колесо, меньше первого. Зацепленные у верхнего колеса тросы, протянутые концами к нижнему колесу и к саням, составляли нечто вроде пирамиды, которая, покрытая сверху парусами, была похожа на чум, или на шатер, самоедов. В этом движущемся шатре поместилось более 10 человек в масках. На верхнем колесе стоял человек, тоже в маске, что производило исключительное впечатление.
Этот диковинный экипаж, окруженный толпой людей, жадных до любой новости среди зажиточной, но однообразной жизни, остановился перед дверями нашего дома. Компания в масках просила разрешить ей позабавиться у нас. Я разрешила. Танцевали под балалайку в причудливых нарядах, на глазах довольных зрителей, а когда достаточно повеселились, и толпа, и актеры тронулись далее.
Эта забава называется Маслянка. Это как бы персонификация Мясопуста. Начинается она в четверг на Сырной неделе и длится до субботы, после чего очень торжественно, в сопровождении свиты вывозят повозку за городок, там ее разбирают, и так, говоря образно, хоронят Маслянку. Главный смысл этих похорон заключается в том, чтобы выпить на собранные со щедрых зрителей деньги.
Пьянство словно растворено в воздухе этих северных мест. Исключения из общего заразительного правила редки. От остяков до чиновников — все за небольшим исключением имеют самую сильную склонность к крепким напиткам. Остяк отдаст последнюю лисицу за несколько рюмок водки, и есть такие, кто использует во зло эту слабость и обирает остяков, скрытно привозя им этот губительный напиток. Однако власти пытаются использовать сильные средства для предупреждения этих злоупотреблений. Отдельным лицам запрещено развозить этот спиртной напиток по округе, кроме как на личные нужды. Но куда же не проникнут злоупотребления?
6 марта 1840. Березов
День красивый, хотя и морозный. Лучи солнца, которое уже описывает большую дугу, отражаясь от снега, посылают глазам миллионы бриллиантов, рассыпанных по белому ковру, который не окинуть взором. День тихий, хотя и морозный, и я ходила на прогулку. Как чудесно вздохнуть вольной грудью в этой огромной пустыне! Какая величественная тишина вокруг! Я одна, совершенно одна. Ни один порыв ветра не потревожит ветки дерева, ни одно живое существо не зашуршит, ни одна птица не нарушит замерший воздух крыльями! Есть что-то такое торжественное в этой абсолютной, в этой глубокой тишине. Я была бы рада целые дни посвящать этим одиноким прогулкам, если бы моя европейская одежда и обувь могли лучше оказывать сопротивление воздействию здешних морозов. Только остяцкие одежда и обувь хорошо приспособлены к местному климату, и все горожане надевают их, если им предстоит выйти из дому.
Есть еще одна неприятность в этих зимних прогулках. Глубина снега вынуждает держаться проторенного пути — единственной дороги, ведущей из Березова в Тобольск, и ее однообразие наводит скуку; к тому же всегда можно встретить людей: какого-нибудь остяка в позаимствованной у оленя шкуре, который с интересом заглядывает тебе в глаза и изучает тебя своими подслеповатыми глазами, или русского с топором за поясом и лукошком с рыбой, возвращающегося от своих вентерей.
Чтобы объяснить себе причину этой абсолютной тишины, этой мертвенности природы около Березова зимой, нужно припомнить, что все птицы улетают, потому что не могут вынести суровости морозов, в более теплые края, одни только сороки остаются на месте, но и они держатся поближе к городку; звери же, одетые в теплые шубы, избегая встреч с людьми, прячутся в глубоких лесах, которых здесь предостаточно и в которых их не так легко выследить.
Жителями березовских лесов являются лоси, медведи, росомахи, лисицы, песцы, белки, соболи, горностаи, белые зайцы. На этих последних никто не охотится, потому что мясом их русские брезгуют, а шкурки такие дешевые, что не окупается их перевоз в Тобольск, где их выделывают.
Волков в окрестностях Березова нет, как и кабанов. Недостаток дубов является, вероятно, причиной того, что этот последний упомянутый зверь не любит здесь гостить.
По причине отлета на зиму водоплавающей дичи, которая служит главным пропитанием для сибиряков, здешние жители вынуждены ее заготавливать на всю зиму заранее. Осенью охота на дичь приносит богатую добычу, и каждый житель заготавливает для себя необходимое на всю зиму количество — замороженная дичь без всяческих хлопот сохраняется очень хорошо. Только в конце зимы, для лучшего его сохранения, мясо засыпают снегом. Этот способ очень эффективен.
Остяки таким же образом делают запасы на зиму, надеясь, впрочем, больше на рыбный улов и мясо зверей, шкуры которых добывают для продажи; нередко все же случается, что скудный улов и заканчивающиеся раньше времени припасы грозят остяцким семьям ужасным голодом. Для предупреждения подобных случаев власти держат в Березове склад муки, но не каждая семья может воспользоваться этим благодеянием.
Следующее происшествие дает представление о чудовищности положения, в котором нередко находятся остяки. Оно имело место за несколько лет до моего прибытия в Березов, и дело о нем находится среди березовских документов.
Одна остяцкая семья, состоявшая из престарелой матери и двоих сыновей, из которых один был женат и имел двоих детей, а другому было еще только 12 лет, испытывала жесточайший голод. Рыба еще не подошла, водоплавающая птица не прилетела, а все запасы, даже рыбные кости, из которых в голодное время варят бульон, были съедены; голод отнял уже силы у всей семьи, и оставалось одно — ждать смерти, медленной и страшной.
В такой ситуации семья собралась на совет, и было решено, что лучше пожертвовать одним человеком, чтобы поддержать других, чем всем погибать неминуемой и тягостной смертью. Приближающаяся весна несла надежду на то, что со дня на день птица должна вернуться из своих зимних странствий и тем самым принести обильную еду.
Вследствие принятого решения договорились тянуть жребий, кому быть жертвой для спасения прочих. Жребий выпал на женатого сына. Мать, поразмыслив, сказала, что, если убить старшего ее сына, их положение за счет этой жертвы не улучшится, потому что, даже если бы появилась рыба или зверь, их некому было бы добыть, и все равно всем бы пришлось умирать с голоду. Это замечание было принято всей семьей, а мать добавила: «Съешьте лучше меня вместо сына — я старая, ни на что больше не пригожусь, и мне уже не очень жалко расставаться с жизнью».
Семья признала справедливость речи матери и исполнила ее совет. Мать была убита и съедена, и, по крайней мере, принесенная ею жертва не была напрасной, потому что через несколько дней появилась рыба, и все были спасены.
Остяцкие юрты, разбросанные в лесу поодиночке, скрывают своих обитателей от каких бы то ни было преследований, и этот случай мог бы остаться покрытым тайной, как и глубина леса, в которой он произошел, если бы сами участники этого убийства не рассказали о нем добровольно.
Наступившей весной один житель Березова, имеющий отношения с этой остяцкой семьей, о которой шла речь, приехал к ним в юрту, а увидев, что семья уменьшилась на одного человека, спросил о старой матери. «Мы съели ее с голоду», — хладнокровно ответили ему.
Таким образом об этом происшествии стало известно властям. «Матерееды» были осуждены и наказаны в соответствии с законом. Старший сын приговорен к каторжным работам, а младший — к ссылке в Сургут.
26 февраля 1840. Березов
Сегодня масленичный понедельник по нашему обряду, первый день поста у русских.
У здешних русских есть такая традиция, что все в этот день посещают друг друга и просят друг у друга прощения. Младшие по возрасту или степенью родства обязаны воздать почести старшим.
Не зная об этом обычае, я случайно оказалась в этот день у пани Нижегородцевой, которая, будучи старшей по возрасту, по положению, при этом имея много детей, внуков и других членов семьи, принимала в этот день множество визитов и прощений. Дочери, сыновья, зятья, а также прочие члены семьи падали к ее ногам, чужие целовали ее, потом все целовали друг друга или же падали к ногам — кому что выходило.
Этот обычай заключает в себе что-то трогательное, что-то старозаветное. Он не превратился еще в Березове в пустой церемониал, религиозное чувство остается его сутью и часто приносит благие плоды. Меня уверяли, что злейшие враги считают своей обязанностью попросить прощения друг у друга в этот день и простить взаимную вину.
Ссоры, неприязнь, несогласия имеют здесь совершенно иной характер, чем в нашем обществе; гнев, месть расцениваются как страсти, но не возводятся в систему, как это делается у нас. В этот далекий уголок мира еще не проник дикий предрассудок дуэлей, которому должна следовать, хоть это и противоречит разуму, наша цивилизованная Европа. Когда страсти возбуждены, здесь следуют их влечению сильнее, чем у нас, дерутся, отгрызают друг другу носы и совершают другие неожиданные действия, но когда страсть утихнет, каждый смотрит на то же самое свое дело с другой точки зрения. Умеренность и прощение считаются за добродетель людьми, не ослепленными страстью.
Сегодня один из состоятельных жителей Березова спросил меня, видела ли я вчера под своими окнами, как сын одного купца напал на него на улице и немилосердно бил? Заканчивая свой рассказ об этом, он добавил: «Я бы ему ответил в 10 раз сильнее, ведь я сильнее его и к тому же был трезвый, а он пьяный и хромой, но, так как это случилось под вашими окнами, я постыдился. Что бы вы подумали, если бы я не сдержался и тоже стал бы его бить?»
Прошу поверить, что эта сдержанность не была следствием трусости, — он был уверен в превосходстве своей силы.
Пост сибиряки русского происхождения держат очень строго, большая их часть не ест даже рыбы, а так как здесь нет овощей, ягод, грибов и так далее, они вынуждены довольствоваться очень скромной едой. Вместо растительного масла используют рыбий жир, который противно воняет, — все дома во время поста пропахли им, однако привыкшие к нему сибиряки употребляют его с удовольствием.
Этот жир получают, перетапливая в печи внутренности жирных рыб. Когда жир отделится, оставшиеся шкварки собирают (их называют варки) — это любимое лакомство сибиряков. Сдается, что запах этой варки еще более противный, чем запах жира.
Во время народных гуляний, приходящихся на постные дни, у зажиточных сибиряков вместо рыбьего жира употребляют масло кедровых орешков. Растительным маслом сибиряки брезгуют, однако используют его для лампадок, зажигаемых перед иконами.
Жители Березова страстно любят сырую рыбу, зимой ее едят мороженой, нарезав на тонкие дольки. Некоторые посыпают их перцем, но никогда не солят. Едят ее с величайшей прожорливостью. Летом любимейшим деликатесом является только что выловленная рыба.
Пристрастие к этой сырой рыбе настолько огромно, что любой плывущий водой, знакомый или незнакомый, завидев заброшенную сеть, тотчас же причаливает к берегу и разделяет трапезу. Как только сеть вытянут из воды, все присутствующие при этом сразу же бросаются на добычу, достают ножи, которыми здесь все вооружены, и, почистив немного от чешуи еще живую рыбу, жуют эти теплые и еще трепещущие члены без соли и хлеба.
Жители Березова, которые ежегодно выезжают на рыбный промысел на все лето к Ледовитому океану, утверждают, что это единственная здоровая еда, которая не приедается на протяжении нескольких месяцев, потому что ничем иным, кроме сырой рыбы и чая, они не питаются. Вареная рыба надоедает очень быстро и становится настолько противной, что не может уже служить пищей.
В то же время жители Березова уверены, что сырая рыба лечит от множества болезней, и как только больной обнаруживает у себя хроническую болезнь, которая не поддается лекарствам и времени, его увозят с собой на рыбный промысел, кормят исключительно свежей рыбой, и часто он возвращается совершенно здоровым.
Я видела сама, как один человек, совсем изнуренный и ослабленный, не имеющий уже никакой надежды на жизнь, которого увезли с собой рыбаки, вернулся через несколько месяцев в полном здравии.
Видя, что все вокруг обожают это лакомство, мне было легко увериться в том, что отвращение, которое я испытывала, было только следствием предрассудков воспитания, и потому я решила победить его. Я храбро дотронулась до трепещущей рыбы, но увы! Воля отступила перед кротостью привычки — рыба никоим образом не позволяла себя проглотить и все время возвращалась обратно, хотя я не могла бы сказать, что вкус рыбы был противным, — напротив, скорее приятным. Мне больше повезло с мороженой рыбой: удалось проглотить несколько ее кусочков, и если бы не отсутствие соли, если бы не кровь, капающая с кусочков по мере того, как они оттаивали, если бы не постоянно присутствующая в сознании мысль о том, что у тебя во рту сырое мясо, кажется, я могла бы приписать этой пище нежный вкус.
Климат ли, или же общение с остяками сблизили привычки приехавших сюда русских и туземцев. Много тех, кто ест сырое мясо, но только мерзлым, другие же с удовольствием пьют теплую кровь убитого северного оленя, почти все любят есть без соли и без отвращения едят припахивающие мясные блюда.
14 апреля 1840. Березов
Вот и Пасха! Раньше я этот праздник любила больше всех других. Он связан для меня с самыми приятными воспоминаниями. Начало весны приятно само по себе, а что же говорить в том случае, если начало весны совпадает с концом поста и, следовательно, с бабами, шинками, мазурками, испещренными и зеленью, и сладостями, и миндалем. К этому празднику съезжаются все члены семьи, чтобы всем вместе вкусить эти божественные дары, и весело следить за распускающимся цветком, за щебечущим птенцом, за грушей, яблоней, обещающими обильный цвет. Здесь ничего этого нет. Снег, лед покрыли все кругом, заморозили оконные ставни, при этом ни бабы, ни оладушка, ни поросенка, ни даже крашеного яйца, только щи с мясом вместо постного супа, мясной паштет вместо пирогов с рыбой, политых рыбьим жиром. Плюс ко всему необходимо запереться и заложить двери засовом, потому что потоком следуют визиты, и нужно было бы с каждым трижды поцеловаться во славу восставшего из мертвых Спасителя. Слишком поздно, имея за спиной 47 лет, перенимать новые обычаи.
Почта отправилась еще по воде. Хоть солнце и обегает по небу большую дугу, но кажется, что еще достаточно не греет. Отражаясь от снега, оно слепит только глаза; войдя с улицы в комнату, долго не можешь усмирить желтые пятна, кружащиеся перед глазами. Может быть, именно этот снежный блеск является причиной того, что очень многие остяки слепнут; может быть тоже, что блеск и дым неустанного костра портят их глаза.
Каждый день происходят какие-нибудь метеорологические явления: то пламенные столбы, то сразу три солнца. Эти явления, однако, стали настолько привычными, что никто даже не обращает на них внимания.
1 мая 1840. Березов
Первое мая! Это горькое издевательство. Здесь не только нет никакого намека на весну, но и стоит крепкий мороз. Окна сплошь замерзли, огурцы, посеянные в горшочке, прилипли листьями к оконным рамам. Лед на реке вздулся, но от берегов даже не отстал. Когда же, когда будет весна?
Придет ли почта по льду? В случае опасности, может, ее привезут на собачьих упряжках?
Езда на собаках вышла уже из обихода в Березове, вместо собак в домах держат лошадей. Путешествия же далекие, особенно в северном направлении, совершают на оленях. Только в бедных домах, где нет средств, чтобы купить оленя, используют собак, чтобы возить воду и иногда для переправы через реку, когда лед очень тонкий, но все же к этому средству прибегают очень редко.
Березовские псы больше наших домашних дворняг, у них длинная густая шерсть, чаще всего масти черной с пятнами. Характера очень покладистого, не кусаются, даже не лают на прохожих, разве что ночью.
3 мая 1840. Березов
Ворона! Ворона прилетела! Кто первым ее увидит, бежит поделиться этой милой вестью с другим, и все выбегают, чтобы удостовериться собственными глазами в истинности страстно ожидаемого события. Протиснул голову в мою комнату 14-летний парнишка: «Ворона прилетела!» — крикнул он и побежал дальше.
Бог с ними! Что с ними приключилось? Или они все разом сошли с ума? Однако я тоже бросаю пяльцы и выхожу вслед за другими.
Мне показывают пальцем: «Ворона! Ворона!».
— Ну и что в ней забавного? — спрашиваю я.
— Будет весна, — отвечают.
Ворона — это березовский жаворонок. Она первая после зимы возвращается в Березов, и ее возвращение является надежным предвестником весны.
Вслед за воронами появились снегурки. Это небольшие птички с бело-пестрыми перышками. Они прилетают большими стаями, и это первая весенняя дичь. Мальчишки бросают зерна на снегу и раскладывают волосяные силки, в этих силках запутываются ножки неосторожных птах, и таким способом в день их ловится до нескольких сотен. Другие рассыпают зерно и натягивают над ним сетку, которую опускают на птичек, соблазненных приманкой.
У этих птичек очень вкусное и нежное мясо, а так как они жирные, то, когда их запекают в печи, из них вытапливается столько жира, что его нужно сливать.
Земля везде еще покрыта глубоким снегом, но солнце начинает уже вести с ним войну и выцеживать его: днем вода уже появляется в ложбинах, снег оседает, но выставляет на своей поверхности защитную твердую скорлупу.
10 мая 1840. Березов
Пышно наступает весна со всеми присущими ей свойствами. Снега, прогретые солнцем, тают и шумно вливают в реки свои обильные воды. Лед на реке, оторванный от берегов, поднялся на водяном хребте на несколько сажен выше по сравнению с его зимним лежбищем, но стоит еще крепко, несмотря на разбушевавшиеся у берегов волны, которые бьются о его края.
Местные жители, не обращая внимания на грозный вид разбушевавшейся воды, и сегодня умеют воспользоваться предоставляемыми ею возможностями. Мало думая о безопасности, молодые и старые, с ружьями или сетями в руках, садятся в небольшие челноки, преодолевают в них наполненные водой прибрежные пространства, а добравшись до основного русла, которое лежит еще закованным во льды, вытаскивают свои легкие суденышки на лед и или тянут их по льду, или же переносят на себе до противоположной кромки льда, где снова спускают челноки на воду, и на них добираются наконец до другого берега, чтобы начать охоту, по времени вступившую уже в свои права.
Теперь уже больше охотятся на лебедей, гусей и уток. Чтобы подстрелить лебедя, сооружают шалаш у кромки воды, в котором прячется охотник, а на прибрежную воду выпускают чучела для приманки, набитые внутри сеном, с натянутой сверху кожей, снятой с лебедя. Летящие лебеди, заметив плавающих товарищей, садятся между ними и позволяют себя убить.
Мясо лебедя жесткое и невкусное; охотятся на лебедей исключительно из-за их шкурки, идущей на продажу. Жители Березова используют их только на одеяла: в Березове вообще принято пользоваться шкурами вместо одеял.
Мясо диких гусей постное и невкусное.
Охота на уток происходит следующим образом.
Так как правый берег Сосьвы — это низкая равнина, залитая весною на несколько десятков верст водою, которая в это время года образует тысячи озер, заросших вербами, жители Березова высматривают узкий клин земли, стиснутый между двумя водами, поросший вербой, и просекают между стволами деревьев коридоры шириной шагов на 50, чтобы открыть вид с одной воды на другую. По обеим сторонам упомянутого коридора уставляют крепкие шесты высотой локтей на 15 с разветвлением наверху. С помощью простого механизма колечек растягивают между этими жердями сеть, вязанную из нити, которой покрывают все пространство полученной таким образом улицы. Охотник, установивший свою сеть, собирает в руку шнуры, держащие всю конструкцию, и, прикрепив ее к кольцу так, чтобы с его поворотом вся сеть в мгновение ока упала бы на землю, садится рядом, спрятавшись за какой-нибудь пень дерева, рукой контролирует узел шнуров и внимательно следит за пролетающими стаями.
В это время года в Березове нет ночи, но есть несколько часов серости, как бы сумерек. Это время самое подходящее для охоты.
Вечером, когда наступают сумерки, о которых я уже говорила, бесчисленные стаи уток, лебедей, гусей покрывают воздух и воду, и стоит гомон, ничего не говорящий тем, кто не был свидетелем этой сцены. Каждый род птиц издает своей крик, призывая к себе своих собратьев. Это дивная, торжественная песнь, которую поет хор, состоящий из стольких небесных созданий, по нотам, которым их научил сам Творец. Что по сравнению с этим великим гимном, который поется миллионами голосов на этом просторе, наши органы, наши хоры!
Как только птичья стая, плавающая на одной воде, заметит, благодаря устроенному коридору, ту, что плавает по другой воде, и услышит голоса собратьев, она поднимается, да не одна, и перелетает на соседнюю воду. Этот перелет и является самым важным для охотника. Много стай пролетает выше сети или же над лесом, но если какая-то из них направит свой полет над протянутым коридором не очень высоко и неосторожно грудками ударится о сеть, охотник должен улучить эту минуту, выпустить из руки шнуры, и опавшая сеть накроет стаю уток.
Таким способом один охотник может накрыть несколько сотен, а то и больше, уток.
Эта разновидность охоты хорошо удается только до половины мая, а потом ночи становятся такими светлыми, что утки минуют сети.
Трудно себе даже вообразить, какое количество дикой водоплавающей птицы прилетает на лето гостить в Березове. Когда я впервые вышла по весне на берег реки, чтобы увидеть первых прилетающих птиц, я не могла выразить изумления, в которое меня поверг этот необычайный вид. На сколько видит глаз, все небо было покрыто стаями уток, гусей, журавлей, лебедей, которые плыли по воздуху, как потоки воды, беспрерывно, не оставляя нигде чистого неба; водный простор, который не охватить взглядом, тоже весь был укрыт гуще, чем звездами небосвод, неисчислимым количеством разного рода птиц. Я стояла остолбенев, лишь поражаясь Всевидящей Мудрости, которая и для Березова, этого, как казалось, обездоленного дитя природы, посылала такие богатые дары.
Через минуту я вернулась домой поделиться своим изумлением с моими товарищами. Вакулиньски взял ружье, а мы с Юзей пошли смотреть на эту особенную охоту. Казалось, что достаточно просто стрелять и протягивать руку за добычей, чтобы собрать обильный урожай — так много дичи было всюду. Однако, к величайшему нашему удивлению, оказалось, что эта охота не была таким легким делом, как мы думали; при приближении охотника птицы сердито отплывали от берега, не дальше, но и не ближе расстояния выстрела, а когда стрелок уходил, вновь возвращались на место, как бы играя с жадностью охотника, то и дело обещая ему богатые трофеи, которые растворялись по мере того, как он протягивал за ними руки.
Охота совершенно не удалась.
У пани X. наоборот: она поймала этой ночью на перевесы 37
уток.
В Березове множество мелкой водоплавающей птицы: вальдшнепы, бекасы, кулики и т.д., и т.д., но на них никто не охотится; видимо, считают их мелочью, не достойной хлопот охотника при таком изобилии более крупной дичи.
У жителей Березова много способов поймать зверя, но они плохие стрелки. Не понимают, каким образом можно убить на лету птицу, на бегу — зверя, не умеют даже стрелять с руки, не установив ствол на какой-нибудь неподвижной подставке. Если поблизости нет пня или толстой ветви, чтобы на нее стрелок мог опереться, или развилины, которой часто бывает снабжен дробовик, устанавливают его на колене.
Остяки хорошо стреляют из луков, которые у большей части этого народа еще в обиходе, и даже лучше, чем русские, стреляют из огнестрельного оружия. Выживание первых зависит от их ловкости, вторые же только перекупщики и получают чаще всего предметы, необходимые для пропитания, из рук остяков; эти же последние больше упражняются в торговом деле, чем в собственноручной ловкости, остяки — наоборот. Луки остяков больше, и чтобы их хорошенько натянуть, нужно много силы.
13 мая 1840. Березов
Лед на Сосьве лопнул в верховьях, и всей своей массой двинулся вниз, унося с собой дорогу, обозначенную кедровыми тычками, натоптанные зимой тропинки, проруби для вентерей и для водопоя, окруженные ветками пихты, которые выглядят как беседки в саду, и все прочие предметы, к которым глаз привык за долгую зиму.
Эта миграция в дальнюю сторону предметов знакомых, которые мы уже никогда больше не увидим, настраивает на меланхолический лад; кажется, что и они отдаляются торжественно, медленно, бормоча что-то о прощании навеки. Их место занял уже новый переход, новая дорога, новые тропинки, новые веточки пихты — но уже не те, к которым мы привыкли, с которыми подружились.
Словно для последнего привета все знакомые прежде предметы верстой ниже приостановились на своем пути, найдя себе опору в крутом повороте Сосьвы, который затруднил их движение; но через несколько часов лед двинулся в дальнейшее путешествие; синяя вода Сосьвы очистилась от своей твердой скорлупы и снова вольная, свободная вздымает свою спину и выбрасывает волны высоко, как бы тешась этим; словно глумясь над побежденным врагом, она гонит перед собой до самого океана глыбы льда, которые, оторвавшись от основной массы, тают сами по себе, как растворяются иногда остатки разгромленного войска в стране, освобожденной от насилия чужестранцев.
20 мая 1840. Березов
В обществе Вакулиньского, Юзи и еще нескольких человек мы поехали ловить уток сетями. Холодный ветер, казалось, гарантировал нам отсутствие дождя. Мы запаслись провизией на один вечер и должны были высадиться на берег верстах в 15 от Березова.
Мы едва проплыли несколько верст, как началась сильнейшая буря; волны бросали стремительно нашу раскачивающуюся лодку, грозя нам опасностью, брызги волн, разбивавшихся о борта лодки, осыпали нас дождем. Посовещавшись, мы решили не плыть к назначенному месту, а, высадившись на ближайшем берегу, ждать благоприятной погоды.
Подвергая себя опасности, мы переплыли реку поперек, заплыли в затоку, которая вилась между ивами и где вода была более спокойная, и высадились со всем своим багажом.
Разложив костер, мы поставили самовар, а Вакулиньски и пани X. тем временем пошли стрелять уток.
Ветер не переставал, чай был готов, стреляющая компания, расстреляв все патроны, вернулась хоть и без трофеев, но, как всегда, с целым арсеналом причин, по которым охота была невозможна. Мы пьем чай, уже съели приготовленные зразы, а ветер как выл, так и воет.
Наступил вечер, о дальнейшем плавании не было даже мысли, и было решено развесить сети на том самом месте, где мы остановились.
Мы сделали это, хоть и с трудом, по причине сильного ветра. Уток было очень много, но ночь была светлая, как день, а ветер, сильно надувая перевесы, делал их тем самым настолько видимыми, что утки лететь на них не хотели. И поэтому мы были уверены, что охота совершенно не удастся.
Утратив надежду на удачную охоту, околев от холода, мы грелись у костра, когда небо порозовело на востоке, что означало близкий восход солнца.
Ветер тем временем не переставал выть, и все сильнее, над нашими головами, и мы всерьез задумались, что будем делать дальше.
Берег, на который мы высадились, был совершенно пустой, на протяжении более чем десяти верст мы не нашли человеческого жилья, еды у нас уже не было, порох, который помог бы нам добыть хоть какое-нибудь пропитание, уже весь расстрелян; добраться до дому в такую бурю, не подвергая себя опасности, было невозможно — что делать?
Солнце наконец взошло, но ветер не переставал. От нечего делать я пошла по краю затоки к берегу Сосьвы, чтобы посмотреть на пенящиеся валы. Мы были на расстоянии версты от этой реки. Подхожу — о чудо! Несмотря на сильный ветер, река была покрыта лишь легкими морщинками.
Я глазам своим не поверила, думая, что, может, я вышла на другую затоку, но заметила следы нашего вчерашнего костра и другие признаки нашего недолгого пребывания на этом берегу.
Лечу что есть духу объявить об этом чуде нашей компании, мы собираем перевесы и быстро отправляемся домой.
В довершение удачи за время моего путешествия Вакулиньскому удалось накрыть 4 утки.
Причиной того, что волны на реке утихомирились, было следующее: ветер, который вчера, дуя с севера, препятствовал течению реки и вызывал высокие волны, сегодня, изменив свое направление на южное, оказался в согласии с движением воды, которая, не испытывая сопротивления со стороны сильного ветра, потекла спокойно.
Мы вернулись домой в полнейшем удовлетворении и, напившись с не меньшим удовольствием чаю, залегли в теплые постели.
Никакой зелени еще нет, воздух холодный, как у нас в марте, почки на деревьях только еще начинают набухать.
Окончание следует
