В.В. Менщиков, Н.В. Перцев
Новгородская республика была богатейшей землей на Руси в период раздробленности. Принято считать, что одной из причин этого было удачное географическое расположение, позволяющее Новгороду наладить торговлю с западноевропейскими государствами. Еще одна причина – специфические отношения Новгорода с Ордой, так как «северный страж» благодаря деятельности Александра Ярославича не был вовлечен в систему монгольской зависимости. По оценкам некоторых исследователей, «откуп, который Новгород платил Орде, являлся совсем небольшой платой за привилегии в торговле на Востоке». Единственными конкурентами северного города в этой области можно считать города Жукотин и в особенности Булгар. Однако в XIV в. древний Булгар переживает упадок, что дает основание говорить о Новгороде как лидере волжской торговли. В целом покровительство Орды было выгодно для политики Новгорода с учетом того, что город оставался единственным фактически свободным политическим центром Руси.
Главным предметом экспорта Новгорода на протяжении XII–XV вв. была пушнина. Однако если в ранний период новгородцы вполне обходились «рухлядью», добываемой в пределах своей территории в качестве дани с подвластного населения (и в основном представленной беличьими шкурками), то в XIV в. ситуация начинает меняться, что, возможно, связано с оскудением новгородских лесов. Кроме того, на рубеже XIV и XV вв. изменяется и спрос на европейских рынках – все больший интерес проявляется к другим мехам (куница, соболь, горностай).
Экологический кризис и одновременное изменение спроса толкали новгородцев искать новые источники получения пушнины. Именно в это время внимание купцов приковывает так называемая Югра. Следует оговориться, что мы не ставили перед собой задачи точной локализации территории Югры. Условно определим ее как территорию, расположенную к северо-востоку от новгородской земли и, возможно, «расширяющуюся» на восток по мере продвижения новгородцев.
Мы полагаем, что Югра, формально являясь подчиненной Новгороду территорией, время от времени подвергалась военной агрессии со стороны новгородцев. Причины такой агрессии видятся в экономических и политических кризисах в республике. В обычное время Новгород обходился продуктами торговли с Югрой и, возможно, небольшой пушной данью, в периоды же упадка ему требовались новые источники ресурсов, что, на наш взгляд, и заставляло новгородцев продвигаться далее на восток. Заметим, что даже после потери Новгородом независимости эти территории продолжали именоваться новгородскими, хотя такое подчинение кажется формальным: сборщики дани постоянно сталкивались с сопротивлением, «югра» вела активную торговлю с Булгарией, а через нее с арабскими государствами, а местные князья по возможности стремились избавиться от новгородского покровительства, строили города и создавали свою иерархию.
Напомним, что данная территория была известна и в более ранний период: в начале XII в. В летописях появляется «Рассказ Гуряты Роговича», в котором описывается народ Югра и процесс обмена товаров на северную пушнину. Поход 1096 г., отраженный в «Рассказе», может быть расценен как разведывательный (речь ведется о «Диве дивном»): описываются маршрут, обычаи народа, с которым ведется торг и многое другое). Однако нельзя не согласиться с тем, что уже в этот период новгородцы начинают навязывать торговые отношения туземцам (причем речь вряд ли идет о пресловутой немой торговли, так как изображенный процесс подразумевает прямой контакт купцов «просяще железа и кто дасть имъ ножь и секиру дають скорою противу»).
Возможно, столь раннее упоминание Югры в летописях связано с переориентацией новгородской торговли на Запад, вызванной началом противостояния Новгорода Киеву, в ходе которого Киев объявил торговую блокаду и отрезал северные территории от южных товаров. К сожалению, мы не располагаем письменными источниками, касающимися торговых связей Новгорода в этот период, однако можно предположить, что в конце XI в. такие связи уже были. По мнению Е. А. Рыбиной, на рубеже XI и XII вв. устанавливаются прочные торговые отношения с Готландом, Любеком, Данией и Швецией. Археологические материалы позволяют судить о европейском импорте (в первую очередь тканей) в северорусские земли. В предшествующее время в Новгороде происходят изменения в системе денежного обращения, вызванные прекращением поставок на Русь арабского серебра. Начинается чеканка монеты из скопившегося за предыдущее время металла. Таким образом, у новгородцев должна появиться потребность в новых источниках серебра, которые могла обеспечить внешняя торговля с Западом. Судя по всему, такая ситуация и является главной движущей силой проникновения новгородцев на восток. Замечание в летописном отрывке, касающееся расположения Югры: «и седять с Самоядью на полунощных странах», говорит о восточном направлении их деятельности.
Н. Костомаров, ссылаясь на хронографы XVI–XVII вв., описывает «сказку», по которой ильменьские словене совершали походы на данную территорию еще до основания Новгорода. Появление таких «сказок», как нам кажется, характеризует значимость восточного направления для Новгорода. В тексте сказания «О незнаемых человецех в Восточной стране» есть упоминание Югры. Условная датировка «Сказания» – XIV– середина XVI в.
В тексте «Югорского дорожнека» С. Герберштейна «теми, кто составлял этот дорожник», также был описан маршрут, более длинный и трудный, основанный на традиционном пути новгородцев, в то время как Югра уже была подчинена Москве: «Они выплачивают дань мехами…». Еще с 1485 г. к титулу московского князя добавляется определение «Югорский». Сам посол был проинформирован о том, что москвичи пользуются другой дорогой – «весьма торной и кратчайшей», однако в его распоряжении был только этот маршрут. На наш взгляд, такая ситуация может быть объяснена противоречиями между Новгородом и Москвой, сохранившимися даже после утраты новгородцами независимости. Несомненно, пальма первенства в деле освоения уральских территорий принадлежит Новгороду, поэтому могла появиться традиция все эти территории именовать новгородскими. Маршрутник, попавший к Герберштейну, заведомо указывает путь в обход земель, уже принадлежащих Москве. Следовательно, напрашивается вывод о том, что новгородцы не прекращают попыток поставить Югру под свой контроль.
Заметим, что появление «сказок» в русских хронографах и «Сказания», судя по всему, синхронны. Таким образом, значимость югорского направления во внешней политики Новгорода, а затем и Москвы хорошо прослеживается в источниках.
Отметим еще одно обстоятельство. «Рассказ Гуряты Роговича», записанный со слов самого Гюряты (новгородского посадника периода Мстислава Владимировича), был вставлен в летопись при редактировании в 1118 г., как раз в год кульминации конфликта новгородцев с Владимиров Мономахом. Возможно, между этими событиями существует связь: причиной расправы киевского князя над новгородскими боярами стало своеволие аристократии и ее возвышение над княжеским ставленником, следовательно, летописи могли подчеркивать исключительное положение Новгорода и указывать на возможность его автономии. В целом мы можем констатировать, что первое упоминание Югры в русских летописях не случайно совпадает с постепенно нарастающими проблемами в Новгороде.
Не менее интересны походы новгородцев 1187 и 1193 гг., причем первый из них совершен накануне подписания торгового соглашения князя Ярослава Владимировича с Готским берегом (1189 г.), а второй – сразу после завершения переговоров. В грамоте Великого Новгорода помимо прочего оговаривались права новгородских и немецких купцов и подтверждались ранее достигнутые положения («потвердихомъ мира старого»). Кроме того, мы можем судить и об изменении характера походов в Югру: сразу после подписания одного из первых соглашений новгородцы встречают отпор со стороны туземцев (новгородские рати были разбиты – «избиене быша Печерские и Югърьские в земле Печерской»). Реконструкция событий может быть такова: получив возможность свободной торговли, новгородские купцы затребовали больше ценной пушнины с востока, а посему решили колонизовать эту территорию, и мирные торговые экспедиции сменились на военное вторжение, что вызвало сопротивление Югры.
С этого времени хождения русских купцов приобретают характер военных набегов, в результате которых с побежденных собирали дань (откуп) пушниной.
О походе 1193 г. говорится следующее: «Въ то же лъто (6701) идоша из Новагорода въ Югру ратию съ воеводою Ядреем, и придоша въ Югру, и взяша городъ; и придоша къ другому граду, и затворишася въ градъ, и стояша под городом 5 недъль; и высылаху къ нимъ Югра, льстьбою рекуще тако, яко «копимъ сребро и соболи и на узорчья, а не губите своих смеръ и своей дани», а льстяще ими, а вье копяче; и яко скопиша вое, и выслаша из города къ воеводъ: пойди въ город, пое мъ съсобою мужъ вячьшихъ. И иде въ городъ воевода, поимя съ собою попа Иванка Легена и инъхъ вячьшихъ, исъкоша я наканунъ святыя Варвары; и выслаша пакы, и пояша ихъ 30 мужъ вячъших, и тъхъ исъкоша; и потом 50 …». Как видим, новгородцы пытаются подчинить себе эти территории.
В целом такие попытки начинают носить системный характер и объясняются конкретной исторической ситуацией, в которой Новгороду были необходимы источники ценной на европейских рынках пушнины. Это становится еще более явным в условиях удельной раздробленности Руси, когда такие источники оказываются залогом экономического суверенитета новгородцев.
В грамотах 1265 г., данных новгородцами великому князю Ярославу Ярославовичу, при перечислении новгородских владений опять упоминается Югра. Новгородцы (как сказано в описании похода 1193 г.) начинают вывоз мехов (соболиных и куньих), золота, серебра и узорочий. Однако нет оснований полагать, что новгородцам удалось полностью монополизировать пушную торговлю. Об этом косвенно можно судить по частым военным походам и их численности (80 боярских детей и удалых людей убито только в походе 1445 г.). Очевидно, что масштаб действий новгородцев говорит о безрезультатности попыток полностью подчинить себе Югру, а под данью имеется в виду скорее всего нерегулярные выплаты Новгороду, для осуществления которых (как и для подтверждения статуса «торговой фактории») и были необходимы такие походы.
Может показаться странным то, что кроме меха новгородцы вывозят золото и прочее, однако не стоит забывать, что рассматриваемый регион до XIII в. являлся одним из основных рынков сбыта товаров для Волжской Болгарии. Ее купцы обменивали свои высококачественные товары (в том числе ювелирные изделия) на пушнину для дальнейшей реализации её на рынках Востока, чему пытался противиться Новгород, не желавший утратить свою монополию.
О торговле с востоком можно судить по многочисленным арабским археологическим материалам, обнаруженным на обширной территории Русского Севера. Это ювелирные изделия, золотоордынская торевтика, серебряные чаши сасанидского и согдийского стиля, пастовые, стеклянные и хрустальные бусы; в погребении могильника Сайгатинский III был даже обнаружен обрывок шерстяного ковра и многое другое. Другим свидетельством таких сношений являются многочисленные упоминания о Югре в арабских источниках. Так, в сочинении Ал-Гарнати «Ясное изложение некоторых чудес Магриба, или выборка воспоминаний о чудесах стран», посетившего Волжскую Булгарию в середине XII в., есть следующая информация: «И привозят люди мечи <…> не приделывая рукояти и без украшений, одно только железо, как оно выходит из огня <…> И эти мечи как раз те, которые годятся, что бы вести в Йуру. А у жителей Йуру нет войны, и нет у них ни верховых, ни вьючных животных – только огромные деревья и леса, в которых много меда, и соболей у них очень много, а мясо соболей они едят». Далее идет описание процесса обмена арабских товаров на пушнину, причем в данном случае речь ведется о «немой торговле».
В более поздних заметках арабского ученого Аль-Омари, относящихся к первой половине XIV в., есть замечание о торговле с Югрой: «Купцы наших стран, говорил Номан, не забираются дальше города Булгара; купцы Булгарские ездят до Чулымана, а Чулыманские ездят до земель Югорских, которые на окраине Севера». Под «купцами Чулыманскими» следует понимать, по мнению В.В. Напольских, купцов из усилившихся городов нижнего Прикамья, прежде всего Казани. Транзит югорской пушнины был налажен арабами через Булгар, Казань и далее на север по Каме.
В 1364 были совершены два похода, причем в первом из них новгородцы под руководством воевод Степана Ляпы и Александра Абакумовича (знатного боярина!) достигли Оби, прошли завоеванием по реке и вернулись с богатой добычей. В это время отношения с Ганзейским союзом крайне обострились, новгородским купцам стали диктовать условия торговли, часто грабили, заключали в «погреб», из чего делается вывод об ослаблении Новгорода на политической арене. После предыдущего подъема, о чем свидетельствует заключение мирных договоров со Швецией (Ореховецкий мир 1323 г.) и Норвегией (3 июня 1326 г.), а также массовое строительство в самом Новгороде и окрестностях, закономерно наступает период экономического спада, спровоцированного немецкими купцами и, возможно, возникшим конфликтом с Тверью. В этой ситуации стали необходимы новые походы, так как потребность в пушнине резко возросла. Ганзейские купцы начинают выдвигать все более жесткие требования: весь товар тщательно осматривался, к мехам требовали надбавки, которая рассматривалась как компенсация в случае недоброкачественного товара, в то время как новгородские купцы подобных прав не имели. К тому же следует упомянуть еще об одном событии: в 1364 г. князь Дмитрий Иванович захватывает пермские земли, которые к тому времени перечисляются в списке Новгородских владений. Иными словами, новгородцы теряют сырьевую базу в самый неподходящий момент.
На наш взгляд, именно эти события толкают новгородцев на дальнейшее продвижение в восточном направлении. Одновременно с потерей Перми совершается поход по Оби. В новгородской 4-й летописи под 1364 г. есть следующая запись: «Въ году 6872 Ходиша новгородци люди молодыя со Степаном Ляпою на Югру воевати <…>Той зимы с Югры приехали дети боярскiя и люди молодыя с воеводами Александром Аввакумович и Степаном Ляпою, воевали по реке Оби, а двиняне стали против них полком, но были разбиты».
В 1366 г. возникает конфликт Новгорода все с тем же московским князем Дмитрием, причиной которого стал поход новгородских ушкуйников и ограбление булгарских купцов и ряда русских городов. Этот сюжет хорошо описан в литературе. Однако в Типографской летописи, в отрывке, посвященном этому событию, содержится информация о походе новгородцев в Двинскую землю: «Посланные же от великого князя Дмитрия Иоанновича поймали на Вологде боярина новгородского Василия Даниловича с сыном его Иваном, а он ехал с Двины, того не ведая, не остерегаясь. И много волости воевали, дань великую по Двине, и по Югу, и по Купину взяли».
Возвращаясь к конфликту с Тверью, следует отметить, что в 1372 г. новгородцы отвоевали Торжок, но в том же году Михаил тверской снова вернул себе Торжок, позже заключил новый союз с Литвой. В 1375 г. после короткого перемирия Дмитрий московский подошёл с войском к Твери, поддержанный новгородцами, он заключил мир с Михаилом тверским. По одной из глав договора Михаил обязался «не искать Новгорода», т.е. отказаться от своих претензий на Новгород и возвратить все награбленное в Торжке. Новгородцы же укрепились с новоторжцами крестным целованием.
В то же время был совершен поход на немецкий городок: «Ходиша новгородци люди молодыя со псковичами к Нову граду немецкому, а воеводой у новгородцев былъ Александр Аббакумовичъ <…> и отьидоша не взямши: занеже бяшетъ твердъ, лишь все пожгли». Причиной похода, как можно предполагать, стало усиление натиска на Псков с Запада. Затем новгородцы вернулись и поссорились с псковичами, которые «одни сожгли Киремпе и множество добычи взяша, вернулись назад все целы». После этого новгородцы подписали с ливонцами перемирие, однако под 1377 г. мы видим запись: «Въ лъто 6885. Ходиша изъ Новгорода людя молодыя к Новому городку на Овлъ на реце, к Немечкому, и стояша подъ градомъ много дний, и посад весь взяша, и волость всю потравиша и полона много приведеша в Новгород, и сами вси придоша по здорову с воеводою Иваномъ Фёдоровичемъ, Василий Борисовичъ, Максим Онаньиницъ». Повторный поход, судя по всему, был вызван новыми попытками немцев вторгнуться на территорию новгородских и псковских земель.
Из всего сказанного видно, что после конфликта с Москвой (обострение которого приходится на 1366 г.) в «Северном Страже» вновь консолидируются силы и Господин Великий Новгород (титул впервые появляется в конце XIV в. после «Нибурова мира») начинает активную внешнеполитическую деятельность. В то же время нельзя не отметить, что оба похода новгородцев на восток совершены в моменты наивысшего напряжения.
Положение Новгорода изменилось в начале XV в., когда намечается новый экономический подъем. Северорусские купцы начинают предъявлять ганзейцам требования о ликвидации неравных условий торговли и предоставлении новгородцам «чистого пути за море». В области торговли активность новгородской политики значительно возрастает. К примеру, в грамоте 1417 г. городам Риге, Юрьеву и Колыване говорится о прекращении торговли, пока не будет утвержден прежний мир, т.е. не возвращены права равной торговли, а в 1436 г. Новгород становится «третичным судьей» и ведет переговоры по возвращению захваченных за границей московских купцов.
Одновременно с этим в 40-х гг. XV в. Новгород вступил в очередную стадию противостояния с Москвой. В разгар феодальной войны новгородцы заняли сторону Дмитрия Шемяки, противника великого князя Василия, что дало последнему основание в 1441 г. начать войну с Новгородом. В это время литовский князь Казимир стал предлагать новгородцам свою помощь, впрочем, они еще не решались ею воспользоваться. Положение усугублялось начавшейся в 1443 г. войной с Ливонским орденом, заключившим союз с королём трёх скандинавских государств Кристофором против «неверных» русских, что означало восстановление коалиции Ордена и шведских феодалов, которая дважды угрожала Новгороду в предшествующие века (в 40-х гг. XIII в. и 40-х гг. XIV в.).
В 1445 г. совершается последний поход новгородцев в Югру. Сведения о походе содержатся в Новгородской летописи по синодальному харатейному списку. Интересующие нас данные записаны полууставом в списке Археографической комиссии в середине XV в., т.е. непосредственно после самого события. Вследствие экономического подъема Новгорода появляется новая возможность монополизации транзита пушнины с востока на запад, из чего возникает необходимость в новом походе и закреплении новгородских прав в Югре. Однако Новгороду, запутанному в феодальную войну, так и не удалось противостоять Ганзе. Наличие информации о воеводах (Василий Шенкурский и Михаил Яколь) еще раз подтверждает тезис о значимости таких походов для Новгорода.
В заключение следует отметить, что это последний поход новгородцев на восток. В 1465 г. Великий князь Иван Васильевич приказал Василию Скрябе совершить поход на Югру. С этого времени Югорская земля входит в зону интересов Московского княжества, при этом цели Москвы не отличались от новгородских – поставить транзит пушнины под свой контроль.
Таким образом, как показывает конкретно-исторический анализ, помимо внешней конкуренции (пушная торговля Волжской Булгарии, арабских торговцев, Москвы) причиной восточной экспансии Новгорода были периодические внутренние кризисы, необходимость разрешения которых толкала новгородцев к поиску внешних ресурсов.
