«Прошу исключить из списка классовых врагов Советской власти…»

Из заявления Шаламова Степана Семеновича, жителя села Реполово Самаровского района, прокурору Тобольского округа Уральской области о несогласии с лишением избирательного права, как применявшего наемный труд, участника белой армии, члена семьи, занимавшегося торговлей:

«Прошу товарища прокурора рассмотреть мое заявление о нижеследующем. Причислен ко классу кулаков, как сын бывшего торговца, что и выясняю. Отец мой был мелкий торговец, в 1916 г. убит с целью грабежа. После смерти отца торговля была совершенно ликвидирована моей матерью. В 1915 г., в марте месяце, я был призван на действительную военную службу в царскую армию, прослужив в ней в качестве рядового до февральской революции 1917 г., и с февраля месяца служил в революционной армии до Октябрьской революции, а затем перешел в Красную гвардию, прослужив в ней до апреля 1918 г. в должности ротного артельщика и каптенармуса. После чего был демобилизован в бессрочной отпуск, как достигший предельного возраста, из города Омска, 19 Сибирского стрелкового полка.

В июне месяце 1918 г. приехал домой, у нас совершенно торговли никакой не было, и я стал заниматься сельским хозяйством совместно с двумя младшими братьями, а старшего брата в это время не было дома, он находился в плену в Австрии, с 1914 г. по 1919 г. Когда в Сибири заступила колчаковская власть, то подвергался два раза обыскам [по] подозрению [в лояльности] к большевизму, как служившего в Красной гвардии, а затем у меня отобрали все обмундирование и белье казенного образца, принесенное из армии, а также и документы, но благодаря кого остался сам не арестованным — не знаю. В 1919 г., в марте месяце, когда проходила мобилизация Колчака, то я был призван в армию. Когда нас отправили на фронт против Красной Армии в мае месяце 1919 г., то наша полурота при первой возможности перешла добровольно на сторону Красной Армии под деревней Сидекбаш Уфимской губернии. Нас сразу отправили в Москву, после чего мы добровольно пожелали вступить в ряды Красной Армии. Из Москвы отправили в город Камышин в 284-й стрелковый полк на пополнение, где пришлось участвовать в боях против белых.

В августе месяце 1919 г. я заболел тифом и был отправлен в госпиталь на излечение, а после выздоровления меня с врачебной комиссии отпустили в отпуск на поправку. Вскоре, как выбили Колчака из города Тобольска, я приехал в Тобольск. У нас на севере находились отряды колчаковской милиции под командой Туркова и Волкова, мне угрожала опасность из Тобольска ехать домой. Но все же решил ехать домой, узнать, что творится на родине, так как долго не имел от своих родственников сведений. Не доехав до дома, то есть до своего села версты две, навстречу попадаются несколько …знакомых, коим угрожала опасность проживать дома от отряда милиции, и они бежали, в том числе были товарищ П.И. Лопарев, Х.Е. Башмаков и прочие. Мы с ними переговорили, я им рассказал, что впереди никого нет, все благополучно. Товарищи мне предложили вернуться с ними обратно, но я решил доехать до дома.

После них в Реполово прибыл отряд милиции, который преследовал красных, а также противников власти. Мне не пришлось быть в своем доме …пришлось скрыться в сено, перед утром удалось бежать в лес, куда мне подали лошадь, и я вернулся обратно догонять бежавших товарищей. Доехали до села Увата. Нас набралось человек пятьдесят. Из Увата стали просить по телефону Тобольск о высылке нам навстречу вооруженного отряда красноармейцев или вооружить нас. Из Тобольска выслали несколько винтовок, и тогда мы добровольно сформировались в партизанский отряд, вернулись обратно на Самарово во главе с товарищем П.И. Лопаревым.

В Самарово разбились на два отряда. Отряд под командой Башмакова вышел на Сургут, в том числе и я. В Сургуте находился отряд Волкова. Нашим отрядом отряд Волкова был разбит, после чего в Сургуте восстановилась Советская власть. Когда в Сургут приехал уездвоенком открывать уездный военный комиссариат, то меня из партизанского отряда откомандировали на службу в Уездвоенкомат, а наш отряд из Сургута и Березова перебросили на польский фронт под командой товарища Лепехина. С февраля месяца 1920 г. поступил на службу в Сургутский Уездвоенкомат. За время своей службы при Уездвоенкомате занимал ряд ответственных должностей: начальника отдела снабжения, делопроизводителя, квартирмейстера. …Прослужив в Уездвоенкомате с февраля месяца 1920 г. по декабрь 1923 г., был уволен на основании приказа Реввоенсовета, как достигший предельного возраста, что может подтвердить окрвоенком товарищ Федюнин. Удостоверение, выданное Уездвоенкоматом об увольнении, отобрано в Самарово во время ареста 8 февраля 1930 г. Во время восстания 1921 г. я оставался в Сургуте по случаю того, что отступали ночью, в панике, внезапно и мне не удалось скрыться. Вошли в Сургут бандиты, хозяин, где я стоял на квартире, не велел уходить, [потому] что мне угрожала опасность. Спустя неделю меня взяли в кооперацию конторщиком, а когда проходила мобилизация, то меня перевели в Комитет общественной безопасности за делопроизводителя за отсутствием технических работников. Активного участия не принимал, а когда банда из Сургута бежала, я остался на месте, то есть в Сургуте. Сохранил все дела Комитета и передал в Томский отряд, после чего работал в Томском Ревтрибунале переписчиком. Когда приехал в Сургут военком, то меня обратно взяли на службу в Уездвоенкомат, что может подтвердить товарищ Башмаков.

В декабре месяце 1923 г. приехал домой, занимался сельским хозяйством совместно с братьями. В апреле месяце 1924 г. я разделился с братьями. Мне по наделу досталась одна четвертая часть дома, один амбар, одна лошадь, одна корова на двух братьев, предметы домашнего обихода. В июне месяце 1924 г. я поступил на службу в Реполовское агентство Всероссийского Кожсиндиката агентом по скупке пушнины и кожсырья, в декабре месяце 1924 г., ввиду ликвидации агентства, я уволился и стал заниматься сельским хозяйством. С марта месяца 1925 г. меня выбирают в Реполовское сельскохозяйственное кредитное товарищество членом правления с совмещением должности счетовода. Беспрерывная работа в товариществе — с 16 марта 1925 г. по 7 мая 1929 г. Кроме того, был избран обществом членом ревизионной комиссии при сельсовете.

В марте месяце 1929 г. Реполовская сельская избирательная комиссия лишила меня избирательных прав, как частного торговца и эксплуататора чужого труда, а также жену мою. Принимая во внимание вышеизложенное, как при отце, а также и после отца торговли совершенно никакой не вел и патентов никогда не выбирал, а что касается эксплуатации чужого труда, за время моей службы в Реполовском сельскохозяйственном кооперативе временно держал батрака не с целью извлечения прибыли, а только для поддержки своего сельского хозяйства, как находившийся на общественной выборной службе. С мая месяца 1929 г. ввиду ликвидации Реполовского сельскохозяйственного кредитного товарищества я уволился, занимался сельским хозяйством без помощи наемного труда.

6 февраля 1930 г. я был арестован Уполномоченным ОГПУ по Самаровскому району в числе раскулачиваемых, как противник Советской власти, и предъявлено мне обвинение по ст.58 УК. Отправлен в Тобольский изолятор. Просидев в доме заключения с 20 февраля 1930 г. по 29 марта 1930 г., согласно отношения Тобольского окружного ОГПУ, освобожден под расписку о невыезде из Тобольска, а затем отпущен в свой сельский совет до распоряжения, с подпиской о невыезде. 27 мая 1930 г. начальником милиции по Самаровскому району совместно с председателем сельсовета объявлено мне выселение из пределов Самаровского района. Во время ареста в селе Самарово у меня были взяты документы: удостоверение Сургутского Уездвоенкомата, удостоверение Северопартизанского отряда, отношение Тюменской конторы Всероссийского Кожсиндиката.

В настоящее время не знаю, где таковые находятся, также прошу опросить в качестве свидетелей бывшего командира партизанского отряда товарища Башмакова Хрисанфа Егоровича, находящегося на службе в городе Тобольске в Окринтегралсоюзе, гражданина деревни Борки Тюлинского сельсовета Самаровского района, бывшего партизана Шуклина Андрея Алексеевича. На основании вышеизложенного, а также принимая во внимание постановление центральных органов власти, я со своей стороны считаю вынесенное мне обвинение, как кулаку, лишенному избирательных прав, и противнику Советской власти ненормальным и прошу не клеймить позорным клеймом защитника Советской власти и общественного работника кооперации, работавшего не за страх, а за совесть. Прошу товарища прокурора рассмотреть мое заявление, исключить меня из списка классовых врагов Советской власти и из списков лишенных избирательных прав. Заявляю, что я готов выступить на защиту Советской власти во всякую минуту. Прошу товарища прокурора не оставить моей просьбы без внимания. О результатах прошу меня уведомить».

28 мая 1930 г.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Яндекс.Метрика