Валерий Белобородов
Эта фамилия, не одно столетие доминировавшая в селе Базьяновском, расположенном на берегу Иртыша близ Самарова, довольно часто встречается в книге Х.М. Лопарева «Самарово». Первое упоминание о Башмаковых датируется в ней 1691 годом. В 1830 году «базьяновские остяки за два с половиной рубля продали самаровским ямщикам Башмаковым свои рыбные ловли и сенокосы», в 1814 году один из носителей фамилии был волостным старостой, примерно в это же время некий Иван Башмаков нес обязанности старосты сельской церкви.
Около середины XIX в. в Базьяновском сложился семейный клан рыбопромышленников и торговцев Башмаковых, коренных базьяновцев. Главу его звали Василием Афанасьевичем (ок. 1792 — 1868). Он имел младшего брата Ивана и троих сыновей — Василия, Илью и Константина. Все трое были известны как люди вполне преуспевающие и состоятельные. Жили они в небольшом сельце, но своей деятельностью охватывали значительную территорию, добывая рыбу, скупая у ханты меха и торгуя хлебом и другими товарами. Судя по разрозненным и отрывочным сведениям, никакое сулящее выгоду дело не проходило мимо Башмаковых.
Это подтверждает одно характерное свидетельство. В 1893 и 1894 годах известный путешественник и литератор К. Д. Носилов опубликовал в тобольских газетах очень интересное сообщение о том, как крестьяне села Кондинского на Оби проложили зимний путь до уральского села Гари, по которому гаринские рыботорговцы уже несколько лет вывозили на Урал обскую рыбу. Автор не приводит точной даты открытия этого сообщения. «Лет пятнадцать тому назад», пишет он, кондинские крестьяне решили сделать дорогу своими средствами, но так как их на то, чтобы прорубить просеку в 200 верст, не было, они попросили сделать это «купца Башмакова». Тот согласился в обмен на право в течение 12 лет промышлять в богатых здешних кедровниках, и просека шириною от пяти до десяти саженей была прорублена. В результате прибавился еще один солидный источник дохода Башмаковых — торговля кедровым орехом.
Еще пример. С самого начала 1891 года в Самаровской волости, как и во всей Тобольской губернии, из-за неурожая исключительно остро встал хлебный вопрос. «Сибирский листок» сообщал: «…ввиду предстоящей весенней голодовки самаровское общество просит высшее местное начальство выдать ему ссуду в 1000 р., имея в виду приобрести на эти деньги хлеба у крестьянина Башмакова в селе Базьяновском, у которого имеется значительный запас»; «Бедствие от недостатка хлеба в последнее время доходило до того, что крестьяне смежных деревень брали у Башмакова… ржаное зерно, которое, кое-как раздробив в ручных жерновах, употребляли в пищу…». Предприимчивость Башмаковых сослужила добрую службу землякам, при этом и сами они не остались внакладе.
Теперь нужно сказать о каждом из трех братьев в отдельности, тем более что они были известны не только как предприниматели, но и как граждане, откликавшиеся на общественные нужды и в особенности — на потребности родного села.
Старшего из них, Василия Васильевича (ок. 1820-1894), знали в губернии как рыбо- и мехоторговца. О масштабах его деятельности можно судить по следующей заметке: «Белки в нынешнюю весну собрано и отправлено в Россию с севера Тобольской губернии — из Обдорска, Березова, Сургута и других мест — до 300 000 штук. Около половины этого количества, 140 000 штук, принадлежат известному богатому торговцу Севера В.В. Башмакову. Половина всего этого числа продана весной, так что на Нижегородскую ярмарку отправлено около 150 тысяч штук, в том числе Башмаковым — до 60 000 штук». В конце 1894 г. «Тобольские губернские ведомости», извещая о смерти Василия Васильевича, называли его «известным богачом нашего низового края, оставившим громадное наследство».
29 июня 1873 г., когда в Самарово останавливался проездом член императорской фамилии великий князь Алексей Александрович, зажиточные местные крестьяне решили ознаменовать это событие учреждением стипендии имени его высочества в Тобольской гимназии. На нее учился потом Х.М. Лопарев. Братья Василий и Константин Башмаковы внесли на образование стипендии 300 рублей. По возвращении в Петербург великий князь послал каждому из жертвователей подарки (одним — свой фотографический портрет, другим — серебряные часы с надписью). Вместе с этими реликвиями у Башмаковых, как свидетельствует Х.М. Лопарев, хранилась и копия указа 1734 года из Сибирской губернской канцелярии в Самаровский ям, в которой упоминаются Башмаковы.
Из троих братьев только Василию Васильевичу суждено было иметь многочисленное потомство. У его сына Василия Васильевича (ок. 1850 — 1897) выросли четверо сыновей и две дочери, но сам он пережил отца всего лишь на 3 года. По-видимому, он оказался лучшим в семье помощником отца.
В своих детях Василий Васильевич-младший сумел посеять интерес к учению. Старший сын Иван пять лет учился в Тюмени в Александровском реальном училище. Выбыл из него уже после смерти отца. Вернулся на родину, пытался продолжить родительское дело, но интереса к нему не обнаружил в себе и стал искать другого поприща. Через некоторое время Иван поступил на частные счетоводческие курсы в Санкт-Петербурге, состоявшие в ведении Министерства финансов. Здесь он прослушал курсы бухгалтерии, коммерческой корреспонденции, торгового законоведения и коммерческих вычислений и, показав хорошие знания, 30 мая 1903 г. получил свидетельство об окончании специального отделения курсов по банковскому счетоводству.
Чем занимался И.В. Башмаков следующие пять лет — неизвестно. Возможно, помогал базьяновским родственникам вести торговые дела. Но после смерти Константина Васильевича поступил в начале января 1908 г. на службу в Тобольское управление государственных имуществ канцелярским служителем. Летом того же года брал на четыре месяца отпуск с намерением выехать для лечения за границу, после чего вернулся к службе. В мае 1913 г. он получил назначение в Тобольское отделение Государственного банка на должность счетного чиновника и через два с половиной года переведен помощником бухгалтера. В конце ноября 1919 года был призван на военную службу. Как продолжился его жизненный путь — нам неизвестно.
Младшие братья И.В. Башмакова Александр и Георгий учились в Тобольской гимназии, а сестры Татьяна и Александра — в Тобольском епархиальном женском училище.
Василий Васильевич Башмаков-младший, как и его отец, не чужд был благотворительности: в 1884 г. они сделали пожертвование в пользу общества вспомоществования бедным студентам Тобольской губернии, в 1887 — на строительство здания тобольского музея. В том же году они представили целую коллекцию предметов быта остяков на Сибирско-Уральскую научно-промышленную выставку и по итогам ее награждены малой серебряной медалью Уральского общества любителей естествознания.
О среднем из сыновей Василия Афанасьевича Башмакова Илье Васильевиче (ок. 1826 — 1904) сохранилось меньше сведений, чем о братьях, но и он не остался безвестным. В 1873 г., в день торжественной встречи на Самаровской пристани великого князя Алексея Александровича, он как волостной голова подносил высокому гостю от местных крестьян хлеб-соль. Тогда же Илья Васильевич принял участие в образовании вышеупомянутой стипендии при Тобольской гимназии, вложив от себя 150 рублей. В 1900 г. он получил благодарность и похвальный лист за пожертвование в пользу попечительства о нуждах Тобольского кафедрального собора 200 р.
Илья Васильевич, как и братья, занимался рыбным промыслом, торговал и был одним из наиболее зажиточных крестьян своего села. Ему принадлежали два дома: один — крытый железом, другой — под тесовой крышей. Но семья его, как свидетельствуют данные переписи 1897 г., была не по-деревенски мала: жена и дочь Ирина. Вместе с ними жили вдова умершего сына с дочерью и не имевший детей брат Константин Васильевич с женой Таисьей Ивановной, уроженкой Сургута.
В конце XIX — начале XX столетия в Тобольской губернии и в особенности в ее северной части был широко известен младший из братьев — Константин Васильевич Башмаков (ок. 1840 — 1907), и не только как предприниматель, но и как жертвователь на нужды церкви и школы. Во второй половине 90-х годов он вместе с племянником Василием Васильевичем стал инициатором устройства церкви в родном селе. Оба сделали значительные пожертвования и были удостоены благословения Святейшего Синода с вручением грамот. Через два года Константин Васильевич — в то время попечитель базьяновской Петропавловской церкви — был награжден за заслуги по духовному ведомству золотой медалью с надписью «За усердие».
Не менее впечатляющи деяния К.В. Башмакова в сфере народного просвещения. В 1899 году он изъявил желание устроить в Базьянах на свои средства общежитие для бедных учеников из соседних деревень и ремесленный класс при Базьяновском сельском училище, относившемся к ведомству министерства народного просвещения. Год спустя газета «Сибирский листок» сообщала:
«Конечно, и среди населения есть люди, искренно сочувствующие школе и проявляющие о ней особенную заботливость. К таким горячо ратующим за необходимость образования среди народа нужно отнести почетного попечителя Базьяновского училища Константина Васильевича Башмакова. Он лично на свои средства построил прекрасное здание для училища, снабдил его необходимыми пособиями, приобрел довольно порядочную библиотеку и заботится об училище действительно как истинный попечитель. Много пришлось перенести ему невзгод с устройством училища. Крестьяне на всяком шагу старались ставить всякого рода препятствия и препоны г. Башмакову, составляли приговоры о ненужности школы вообще, а затем, когда школа была уже построена и со стороны г. Башмакова предложено было взять обществу на себя лишь отопление училища, то тут вновь появились приговоры об обременительности для общества поставлять 10-15 сажен дров в год на училище. Только благодаря содействию крестьянского начальника крестьяне составили приговор, в котором высказали желание принять уже готовое здание и заботиться об отоплении его. Но слова своего не держат и по-прежнему ругают г. Башмакова, что он навязал им излишнюю обузу. Г. Башмаков вообще проявляет горячее сочувствие к школе, не ограничиваясь только Базьяновским училищем; так, при постройке Самаровского двухклассного образцового министерства народного просвещения училища оказался сильный недостаток в средствах; достаточно было инспектору обратиться за содействием к К. В., как он уже на первый раз пожертвовал 300 руб.; в то же время, как человек опытный, обещал помогать при постройке здания своими советами и указаниями».
Как попечитель сельского училища Константин Васильевич продолжал заботиться о нем и дальше, приобретал для воспитанников письменные принадлежности, книги для внеклассного чтения. После его смерти училищу достались завещанные Башмаковым 1000 рублей.
Отзывчивость и щедрость К.В. Башмакова не могли остаться незамеченными в среде тобольской интеллигенции. Он был приглашен в действительные члены губернского музея, вовлечен в Общество вспомоществования бедным студентам Тобольской губернии. Крупным пожертвованием в 1000 рублей он принял участие в укреплении материального положения амбулатории Красного Креста в Тобольске.
…Возвращение к теме «Башмаковы» связано с обнаружением в Государственном архиве г. Тобольска документов, приоткрывающих завесу над тайной пропажи наследства богатого торгующего крестьянина с. Базьяновского Константина Васильевича Башмакова,
23 октября 1907 года Константин Васильевич умер, и вскоре же началась авантюрная история наследования его собственности, движущей силой которой были чьи-то корыстные интересы и, по-видимому, скрытые стороны родственных отношений.
По нотариальному духовному завещанию, подписанному в начале 1903 года, Башмаков оставлял по 10 тысяч рублей жене Таисье Ивановне (урожденной Вергуновой), внучке старшего брата Василия Таисье Александровне Башмаковой и своему племяннику и крестнику Степану Григорьевичу Тетюцкому (сыну богатого сургутского мещанина Г.С. Тетюцкого, чья жена Вера Васильевна, по-видимому, была родной сестрой завещателя). Недвижимость Константин Васильевич завещал в пожизненное владение жене, а в собственность — внучке Таисье Александровне, остальное же имущество (наличные деньги, процентные бумаги, долговые расписки, счета, векселя и пр.) разделил пополам между племянником Тетюцким, назначенным душеприказчиком, и женой.
Однако между 1903 годом и концом октября 1907 года произошли важные события, повлиявшие на исполнение воли завещателя. 30 ноября 1905 года умер в Ялте от чахотки душеприказчик С Т. Тетюцкий. Незадолго до смерти К.В. Башмакова тяжело заболела и уехала на лечение в Тобольск его жена Таисья Ивановна. 16 ноября 1907 года в Тобольский окружной суд от нее поступило заявление об утверждении в правах наследства к имуществу, оставшемуся после смерти мужа. А через неделю, 24 ноября, оставила этот мир и она.
Трудно судить, насколько точно осведомлена была Т.И. Башмакова о стоимости имущества мужа, но, составляя два своих духовных завещания, она исходила из представления, что располагает примерно 50-ю тысячами рублей. Эти завещания наделали много шуму, о них писала тобольская газета «Сибирский листок». Еще бы, щедрость пожертвований была ошеломляющей: 17 500 рублей в пользу церквей Тобольской епархии, 7 000 — на устройство больницы с аптекой в селе Базьяновском, 1 000 — губернской больнице приказа общественного призрения на улучшение содержания и питания больных, 2 000 — четырем тобольским богадельням на содержание призреваемых.
Назначив своей душеприказчицей и исполнительницей завещаний упомянутую выше Таисью Александровну Башмакову, вдова К.В. Башмакова предоставляла ей право «объявить цену всему оставшемуся имуществу, ликвидировать его, обратить в капитал и произвести сказанные отдачи, а если бы оказалось, что имущества у меня остается меньше, то произвести выдачи из оставшегося пропорционально назначенным суммам».
Всего лишь три месяца спустя после смерти завещательницы, 27 февраля 1908 года, умерла ее душеприказчица Т.А. Башмакова. Юристы и полицейские чиновники оказались перед фактом, что нет ни ответчика, ни представителя имущества завещательницы. Ситуация с наследством еще более запутывалась. Тем временем по поручению епархиального начальства, желавшего получить завещанные церквам деньги, тобольский священник Петр Поникаровский возбудил в окружном суде дело об утверждении завещаний Т.И. Башмаковой, и 25 апреля 1908 года они были утверждены к исполнению.
С исполнением все оказалось очень и очень непросто. Обнаружилось, что денег в наличии нет и неясно, от кого их следует получить. Начались расспросы, разбирательства, выяснение истинного положения дел с участием базьяновского сельского старосты, пристава 3-го стана Тобольского уезда, мирового судьи, уездного исправника, распорядившегося «выяснить, кто завладел имуществом и капиталами Башмаковой, и мне представить незамедлительно», и других лиц.
В ходе расследования, продолжавшегося несколько лет, выяснилось, что фактически доля Т.И. Башмаковой в наследстве мужа была намного меньше, чем она полагала, а собственного капитала она не имела. Опрошенные становым приставом ее родные братья священник самаровской Покровской церкви Нестор Иванович Вергунов и священник базьяновской Петропавловской церкви Гордей Иванович Вергунов за собственными подписями свидетельствовали, что под влиянием душевной болезни Таисья Ивановна составила «фантастическое» духовное завещание, на самом деле ничего не имея.
14 июля 1914 года податный инспектор Тобольского участка докладывал в казенную палату, что, по собранным им на месте сведениям, «никакого капитала после смерти Т.И. Башмаковой не осталось. Осталось лишь право ее на наследство по закону после смерти ее мужа Константина Васильевича Башмакова… Завещание Башмаковой, по циркулирующим в Самаровской волости слухам, вызвано следующими обстоятельствами. Муж Т.И. Башмаковой… обладал большим капиталом в наличных деньгах, хранившихся у него, по старинному обычаю, дома. Незадолго до его смерти Т.И. Башмакова поехала лечиться в Тобольск, и в ее отсутствие К.В. Башмаков скончался в с. Базьяновском. Находившаяся при его кончине какая-то родственница воспользовалась всеми деньгами…».
И действительно, один чиновник казенной палаты утверждал, что незадолго до смерти К.В. Башмаков взял из Тобольского отделения Госбанка свои 60 тысяч рублей, полагая, что на руках у него они будут вне опасности. Но наличных денег после его смерти оказалось, согласно описи, всего 713 рублей 30 копеек.
В итоге решением Тобольского окружного суда, состоявшегося 29 января 1913 года, вместо указанных в завещании Т.И. Башмаковой 1 000 рублей Верхне-Лумпокольской церкви было присуждено всего 85 руб. 73 коп., Шеркальской церкви — 68 руб. 58 коп. и т.д.
В Самаровской волости еще долго ходили слухи, что капиталы К.В. Башмакова раскрадены родственниками. Говорили даже, будто кто-то из опекунов над его имуществом был предан суду за участие в сокрытии капитала, но документов, подтверждающих это, в фонде Тобольского окружного суда не встречено.
По всей видимости, скрытый от нас опыт родственных отношений послужил для оставшихся после смерти К.В. и Т.И. Башмаковых их близких основанием для «исправления ошибок» завещателей и раздела наследства «по справедливости», вопреки закону.
Диктуя свое завещание, Т.И. Башмакова помнила и о двух сиротах, несовершеннолетних сыновьях Василия Васильевича Башмакова, племянника ее мужа, — Александре и Георгии, учившихся в Тобольске. На их содержание и обучение она определила 5 000 рублей. Их право наследования суд рассматривал отдельно, в итоге им достались 1 537 рублей.
Семья Василия Васильевича-младшего, пожалуй, единственная в Базьянах пеклась об образовании детей, затрачивая на него, по-видимому, немалые средства. Старший сын Иван учился в Александровском реальном училище в Тюмени и, не окончив его, вернулся в Базьяны. Известно его письмо к Х.М. Лопареву в Петербург, в котором он признавался, что к хозяйственным делам призвания не имеет и просил совета, как выучиться на учителя. Сестры Татьяна и Александра учились в Тобольском епархиальном женском училище, а братья Александр и Георгий — в Тобольской гимназии.
Время для получения образования Александру и Георгию выпало не самое благоприятное — годы революции и Гражданской войны. Об Александре известно, что в 1914 году он получил аттестат зрелости, а в 1919-м был призван со студенческой скамьи в армию, служил фельдшером в Екатеринбургском военном госпитале и в 1920 году уволен для продолжения образования. В 1924 году он окончил медицинский факультет Иркутского университета и работал врачебным инструктором здравотдела Тобольского окрисполкома. Потом оказался в Москве, где, по слухам, жили его сестры, а в послевоенные годы, как сообщает живущая в Санкт-Петербурге его родственница И.В. Заложнева, много лет работал врачом в детском санатории Глядены в Сухоложском районе Свердловской области.
О Георгии Васильевиче И.В. Заложнева рассказывала, что, будучи исключенным из гимназии за какой-то проступок, он тем не менее сумел подготовиться и поступить в Бауманское высшее техническое училище.
Одновременно с инженерным он, имея дар рисования, получил и художественное образование на четырехлетних курсах. В годы войны Георгий Васильевич из Москвы был эвакуирован в Свердловск, где жила его двоюродная сестра, и до 82 лет преподавал в политехническом институте начертательную геометрию и для студентов-архитекторов — рисунок. А в свободное время приглашал в свою холостяцкую квартиру мальчишек со двора и учил рисованию, не спрашивая за это никакой платы.
Эти скупые биографические справки дают нам право полагать, что часть наследства К.В. и Т.И. Башмаковых, доставшаяся юным братьям Александру и Георгию, пошла впрок и помогла им стать достойными людьми. О прочем же мы не имеем возможности судить.
