Е.В. Кузнецов-Тобольский
Начинающему говорить о чем-либо из сибирской жизни нередко приходится начинать дело от времен блаженной памяти Ермака, но для повествователя о сибирских кладах и кладоискании представляется необходимо более отдаленная экскурсия: в последнем случае в интересах полноты он должен остановить внимание читателя и на тех отголосках седой древности, которые касаются уже сферы чисто мифических представлений.
Известно, что вера простого народа в клады как плод мифического мировоззрения зародилась в наших предках с незапамятных времен. Переходя от темной народной массы в высшие сословия, она постепенно окрепла и развила в своих последователях ту любовь к кладоискательству, которая жива в русском народе до наших дней. Благодаря этому в истории кладоискательства древней Руси следует различать два периода – языческий и христианский. Материалом для знакомления с первыми проявлениями верований в клады остаются пока одни упоминания русских былин и сказок о несметных богатствах, сокрытых в лесах, горах, пещерах, т.е. такой материал, полной оценки которого у нас еще не сделано. Называя охранителями этих богатств то бессмертных Кощеев, то разных Змеев Горынычей, да Тугаринов Змеевичей, народная фантазия довела сказания о кладах до пределов баснословия, в котором названные мифические существа, выступавшие обыкновенно в роли врагов старых богатырей, считались нередко ужасом целой земли: так, например, на мрачном лесистом севере, в одной из пещер отдаленных Печорских гор жила крылатая змея с птичьим носом и двумя хоботами, которая известна была под именем Аспиды, никогда не садилась на землю, а всегда на камень, и куда бы ни полетела, могла все опустошить; на пустынных же берегах Волги славилась Змиева гора: там обитал Дракон с шестью головами, долго летавший на Русь и делавший опустошения, пока один из богатырей не убил его, и он не превратился в камень. Несмотря, однако ж, на страхи, внушаемые охранителями кладов, языческая теория в общем не отвергала возможности добычи клада, считая орудием к тому физическую силу своих богатырей. Этот взгляд изменило уже христианство. Вместо мифического существа обладателем клада, скрытого в земле, по понятиям христиан, является дьявол, и даровым богатством он соблазняет неопытных и корыстолюбивых людей на погибель души, требуя от них за это или живой головы, или же какой-либо другой дани: «Аще бо или серебро, или злато сокровенно будет под землею, – говорится в «Сказании о Борисе и Глебе», – то мнози видят огонь горящ на том месте, то диаволу показующу сребролюбивых ради». Тем не менее в народных понятиях клад представляется как бы живым существом, легко поддающимся на освобождение себя от опеки дьявола и охотно отдающим свои богатства всякому, кто только сумеет найти для этого какие-либо средства. На отыскание таких средств выступило во всеоружии древнее колдовство. Колдуны доискались, что в добыче клада имеют большую силу разные травы. Благодаря этому, старые травники содержат немало указаний на средства для отыскания кладов. Более всего рекомендуются травы: Плакун, Петров крест, Иванова глава, Спорынь, Бел-кормолец, Обьярь, Шапец и др. По записи одного из упомянутых травников, премудрость разыскания клада рассказана так: «Если хочешь о кладе доподлинно изведать, есть или нет, и где положен, и на что, и кем и как его взять – возьми Шапцев корень, да от воскресенской свечи воск и раздели на двое; и одное половину, очертя воском, положи на кладовое место, а с кладового места возьми земли и с оставшейся у тебя половиной опять раздели на двое и будет три части, одна в земле на кладе, а другую на ночь в головы клади, а третью под бок себе или чистым платом у сердца привязывай на ночь, – то в тое же ночь придет клад и будет во сне с тобой говорить, как положен и на что положен, на худо или добро, и сколь давно, и как лежит, в том ли месте, где свеча воскресенска да Шапец или дале, и в которой стороне, и как взять, – и доподлинно тебе все расскажет и взять велит. Сия трава и Спорышева, и Обьярева, и Кормолцева испытаны. А сие делать по три ночи, то все изведаешь».
В некоторых местностях убеждение народа в силу трав при добыче кладов создало удивительные рассказы. По одному из таких рассказов, записанному В.Н. Витевским в Симбирской губернии, крестьянка села Подвалья Сенгилеевского уезда Абрамова-Азовская, жившая в шестидесятых годах, узнав об одном кладе, скрытом в деревне Матюниной того же уезда, несколько лет разыскивала для добычи клада траву Разрушевку. «На дворе Филиппа Самсонова, – говорила Абрамова, – положен клад во 104 миллиона рублей. Там находится жестяная таблица, прибитая к матице из черного дуба. В выходе стоит стол; на столе лежит Евангельска книга, тут же стоит и блюдо, а на блюде лежит камень самосвет весом в полтора фунта. В углу выхода поставлены 42 ружья, вокруг их – медная шпонычка или кольцо, блестящее как золото. В выходе же находится часовня, а в ней стоит животворящий крест, да тут же Арсидима Божья Матерь и Никола Милостивый; пред их иконами горит большая неугасимая свеча. В кладу положено двойное золото, серебро все крестовики, жемчуг и медные деньги, все с конями. Около клада стоит пристав (черт) и никому не дает денег: внезапно, говорит, трава найдется с восхода, и казна туда пойдет, – есть подвал, туда и пойдет казна. Кто возьмет этот клад, тому построить собор-церковь и поставить в ней животворящий крест, находящийся в выходе, а икону Арсидимы Божьей Матери отнести в Соловецкий монастырь, где она была раньше и откуда вывез ее какой-то разбойник, побратавшийся с царем Иваном Васильевичем Грозным. Однажды, когда царь проходил по одной из московских улиц, навстречу ему попался разбойник. «Кто ты?», – спрашивает царь. «Разбойник», – отвечает тот. «А ты кто?», – любопытствует разбойник. «И я разбойник!», – отвечал Грозный и еще сказал: «Пойдем исхичивать царя!». Тогда разбойник ударил его в щеку и сказал: «Разве можно исхичивать Белого царя?!». Узнав потом при содействии своей хитрой жены, что он ударил царя, разбойник закручинился, что царь прикажет снести ему голову за обиду; но жена успокоила его, что царь этого не сделает, потому что он не ведал, что бьет царя, а ударил разбойника и стоит за царя же. В другой раз тот же разбойник узнал, что царю хотят поднести после обедни просфору с ядом; он пришел к царю и сказал, чтобы он не брал просфоры. Иван Васильевич обнял разбойника, поцеловал и назвал его меньшим братом. Видя скупость своего брата, разбойник задумал поживиться царской казной и стал молиться: «Помоги мне, Никола Милостивый, увезти у своего брата названого банк с казной и положить его на 42 человека бедных!». Никола Милостивый и помог ему: на семнадцати тройках разбойник увез царскую казну и зарыл ее в Матюнинском лесу. Огромный ларь с двойным золотом подперт железной рогатиной вроде ухвата. Казна положена ни купцу, ни боярину, а на бедных 42 человека. Кто подымет этот клад, тот должен камень самосвет и камень невидимый отослать к царю. Невидимый камень нужно носить на груди, а в зень (карман) его не класть. От невидимого камня много пользы: если Белый царь объедет с ним Расею, она сделается невидимою для ее неприятелей; а кто найдет и достанет замочную траву, тому – двойного золота гарнец. Трава нужна для того, чтобы сшибить замок у сундука, в коем хранятся планы, а замок весом в 16 фунтом. В выходе слышится иной раз слабый женский голос: «Не усиляйся, раб Божий, своей силой поднять казну! Найди траву Разрушевку и выручи Божью Матерь из неволи, и тогда всему своему роду и подродью будет царство небесное». Случайное созвучие слов «подвал», куда пойдет клад или казна, и «Подвалье», где жила Абрамова, усиливали в ней уверенность, что клад должен достаться непременно кому-либо из жителей села Подвалья. Она истратила все свое состояние на отыскание заветной травы, но не могла найти ее, и умерла с глубоким убеждением в существование этого клада. Иногда розыски трав легковерными представляли для хитрых людей легкий способ наживы: так, в сороковых годах в Орле жил крестьянин Милютин, который уверял, что у него под избою находится клад; он спаивал многих дурманом и уводил в подполье, где они в подробности видели клад и давали ему деньги, чтобы достать Разрыв-траву, без которой клад не давался.
Таким образом, представляясь в народных понятиях живым существом, клады, вместе с тем, кажутся как бы и одаренными волею и даже капризами. На это в любопытном труде покойного профессора Н.Я. Аристова «Предания о кладах», касающемся преимущественно Симбирской губернии, приводится несколько примеров. Так, в 1752 г. священник села Помаева Буинского уезда Кирилл Михайлов решился во чтобы то ни стало добыть клад, зарытый в овраге между селом Помаевым и деревней Атяшкиной. Вооружившись крестом и Евангелием от бесовского наваждения, о. Кирилл, отличавшийся необыкновенной смелостью, отправился на место клада и принялся отрывать его, но страшные привидения до того перепугали его, что он бежал со страху, оставив на месте крест и Евангелие. В селе Елшанке Сенгилеевского уезда дьячок стал рыть яму, чтобы поставить воротную верею; вырыв яму не более аршина в глубину, он наткнулся на громадную корчагу, наполненную доверху серебряными деньгами. Пораженный неожиданной находкой, он от радости и удивления выронил из уст неприличное словцо – и корчага с деньгами провалилась в землю.
Насколько была распространена у старых людей вера в клады, показывает приверженность к ней русских князей, царей, духовенства. Но и в высших сословиях дела о кладах не обходились без дьявола. Так, по свидетельству одной из рукописей Румянцевского музея, однажды бес, желая нанести неприятность Авраамию Ростовскому, преобразился в воина и, явившись к великому князю Владимирскому, доложил ему, что Авраамий «налезе в земли сосуд медян, в нем же множество сосудов златых и поясов златых» и что на это сокровище, которому «не мощно и цены уставити», Авраамий и монастырь устроил. Поверивши бесовской выдумке, князь приказал схватить подвижника, но у него оказалась лишь одна власяница. В Печерском патерике приводится рассказ, как великий князь Мстислав мучил двух монахов, пытая, куда они спрятали клад, будто бы найденный ими в одной пещере. Из русских царей кладоискательством занимался царь Иван Грозный. Одна из летописей половины XVI века передает рассказ о том, как Иван Васильевич открыл клад в новгородской Софийской церкви: «Приехал нощию и начать пытати про казну ключаря софейского и пономари и много мучив и не допытався, понеже не ведаху; и прииде… на всход, где восхождаху на церковные палати и на самом всходе, на правой стороне, повеле стену ломати, и просыпася велие сокровище, древния слитки в гривну и в полтину, и в рубль, и, насыпав возы, посла к Москве». Во времена Петра Великого кладоискательству страстно предана была одна из сестер Петра – Екатерина Алексеевна. Царевна завела сношения с костромским попом Григорьем Елисеевым и призналась брату, что поп Гришка был у нее для того, будто он по планетам клады узнает: последний же чистосердечно поведал, что говорил так царевне «обманом для взятку». Несмотря на это, из головы царевны не выходило кладоискательство, и она посылала своих слуг на кладбища разрывать могилы и вообще проведывать, нет ли где кладов. Узнав, что в 220 верстах от Москвы, на дворе у мужика, в хлеве, под гнилыми досками стоит котел денег, царевна послала туда «для взятья кладу» дворцового сторожа, но клада не найдено; лица же, указавшие на этот клад, по розыску Петра, оказались также «обманщиками».
Благодаря таким устоям народных верований в клады первые русские насельники Сибири, вслед за походами Ермака начали выдвигать на пространные дебри завоеванных землиц целые партии кладоискателей. Баснословные сказания о сибирских богатствах вообще и особенное изобилие в Сибири древних городищ, могил и курганов на первых же порах русской колонизации обратили сибирское кладоискательство в особый промысел, заманчивость которого развивалась и усиливалась местными преданиями о кладах.
К сожалению, литература сибирского кладоискательства весьма бедна и отрывочна: сибирские летописи не дают по этому предмету никаких указаний, а труды двух-трех сибирских историков заключают весьма немногие, при том как бы случайные, замечания, вытекающие уже из популяризации других сторон сибирской жизни.
Не располагая вообще достаточным материалом, мы не можем обещать многого по исследованию сибирского кладоискательства и в предлагаемой статье. Задача ее – передать в одном цельном изложении те отрывки, какие дает для ознакомления с одной из любопытных сторон сибирской жизни общая история Сибири, и вместе представить по другим источникам такую же группировку народных преданий о кладах в отношении Западной Сибири.
Продолжение следует…
