«Здеся не кабак»
Чистенький отремонтированный до неузнаваемости пароход «Отважный», разрезая волны многоводной Оби, шел на низ. Погода вторые сутки стояла холодная; дул север. Немногочисленные пассажиры засели в свои каюты и не показывали носов на палубу, которая казалась пустой, неуютной. Молодежь по преимуществу учащиеся, собрались в каюте, весело смеялись и играли на балалайке. В дверях раздался стук, а вскоре появилась в дверях голова неведомого им субъекта. «Здеся не кабак, — грубо прорычал субъект, меряя на свой аршин веселье молодежи. — Я помощник командира…». Молодежь засмеялась. «Здеся не кабак», — снова прорычал он. Пожалели учащиеся доморощенного «помощника», что он видел веселье в «кабаке» и попал на пассажирский пароход, а не в «кабак».
«Борец», или Плавучая богадельня
— А, Константин Палыч, и вы с нами едете, — радостно воскликнул сопровождающий почту почтальон, выглядывая из «клетушки» парохода «Борец», стоявшего у села Самаровского.
— Нет, — возразил тот, и почтальон уныло сказал:
— Жаль… скучно одному да и умирать-то не хочется, на миру ведь и смерть красна, — добавил он.
— Зачем умирать, — возразил Константин Палыч, приглаживая свои усы.
— Да как зачем? Утону, ведь пароходишко-то что твое решето, да и команда-то – богадельщики, — с иронией возразил почтальон. И тут он поведал печальную повесть, как «Борец» боролся с погодою, доставляя почту в г. Березов.
Вышли из Самарова, как штурвального забила падучая, да и, на грех, машина поломалась, пришлось пристать к берегу да чинить машину и отваживаться со штурвальным. Едва отошли от Малого Атлыма, как руль сломался — и опять чинить. «Машинист у нас глухой, штурвальный паралитик, а лоцман одним глазом худо видит, набрали богадельщиков, да и посадили в корыто: «вези, мол, почту», — с досадою закончил почтальон.
И совершил «Борец» в 12 суток рейс из Самаровского до Березова, оставил березовцев без почты.
«Ну и времена наступили!» — восклицали березовские старожилы, «мы не помним того, чтоб почта так долго ходила из Самаровского, возили ее на лодках, а теперь и в дырявом корыте возят!»
«День зеленого змия»
Май был на исходе. В холодном Березовском краю не было водки. Из «казенки» вино давно было все выпито, а два частных ренсковых погреба тоже давно распродали все крепкие вина и на полках стояли лишь немногочисленные ряды красных вин и ликеров.
Вот уже десяток лет, как я живу в Березовском крае, а такого «безвинья» не помню, не помнят и старожилы.
Едва взовьется флаг на березовской каланче, как березяне бегут на пристань встречать «водочку». Придут, увидят какое-нибудь корыто в виде знаменитого «Борца» или еще что-нибудь ему подобное и снова, ругаясь, плетутся по домам.
Но вот в половине июня объявился и долгожданный «Березовец» и привез 60 ящиков водки.
«Завтра откроют «монопольку»!», — слышались возгласы; наконец дождались, открыли и «монопольку», народ толпился, соблюла очередь и неподдельное веселье сияло на лицах ожидавших.
К вечеру пустынный Березов ожил, из открытых окон неслись звуки гармоники и пение, по улицам попадались лица, которых по закону тяготения клонило к земле; у «монопольки» стояли «веселые типы» и рассуждали, сколько четвертей водки входит в ящик, а па окраине в чуме остяков веселье зашло дальше, там лежали и едва двигали членами.
Вечером пришел «Хоробрый», как выражались березяне, все наличное население было на пристани и все было оживлено, только винный запах говорил о том, что публика перепилась.
В наше время всевозможных «дней» «колоса ржи», «дня незабудки» и «белой ромашки» существуют еще дни «зеленого змия».
Березовский обыватель
«Сибирский листок» №84 (20 июля) 1914 г.
