На задворках Гражданской войны. Книга 2. Рочевщина

Александр Петрушин

7 апреля 1921 года, через три дня после вступления в Обдорск, были проведены выборы в городской совет, который в воспоминаниях Волкова назван «бандитским». Совет возглавил Дурасов Константин Васильевич. Он родился в 1896 году в Тобольске, бухгалтер Обдорского районного управления по рыболовству (райрыба). В состав совета вошли Новицкий В.М., Мамеев П.П., Протопопов С.А., Артеев Г.И., Чупров К.А., Терентьев Ф.О…. К совету «перешла вся полнота гражданской власти». Жертвы красного террора были похоронены («тогда, — отметил Волков, — выяснилось, что Груня Седельникова и жена Садовникова, красивая женщина лет сорока, были изнасилованы, а потом зарезаны кинжалом — об этом я слышал от доктора Богословова»).

В селение Хэ направили указание: «По получении сего срочно созовите сход оседлого населения волости и имеющееся налицо кочующее население и выберите волостной совет из трех человек. Кроме того, этим же сходом выберите двух человек представителей от Хэнской волости в Обдорский крестьянско-городской совет. При волсовете организуйте милицию. Продовольственное дело передайте кооперативам».

Председателем совета в Хэ стал Садовников, имевший опыт административной деятельности: в марте 1917 года в селе Демьяиском Тобольского уезда избирался председателем комитета общественной безопасности и волостного правления; в июне 1918 года входил в состав комиссии по расследованию преступлений против личной неприкосновенности граждан и казенного имущества, совершенных членами исполкома Тобольского Совета.

Метеоролог Сухих, который был выслан в Обдорск из Польши в 1914 году по подозрению в шпионаже в пользу Австро-Венгрии, возглавил у повстанцев контрразведку. «Глубоко штатский человек по анкетным данным, он вдруг обнаружил таланты и знания в кавалерии, в стрелковом деле и в других военных вопросах, вплоть до умения дешифровать секретную переписку. Кроме того, наперечет знал всех жителей Обдорска, их родственные связи и политические симпатии…» Волков отметил в воспоминаниях: «…По его приказам трупы двенадцати расстрелянных родственников эвакуированных из Обдорска коммунистов бросали в заливчик в устье реки Шайтанки».

После разгрома красных в селении Ошвор Гобирахашвили возвратился в Обдорск и организовал погоню за отрядами, отступившими в Маре-Сале. Повстанцы, среди которых были братья Каневы-Нерьяки, уже добрались на оленях до заимки Седельникова на реке Щучьей, но, узнав о продвижении красного экспедиционного отряда на пароходах из Тобольска на север и захвате Самарово, повернули обратно.

«Благодаря этому обстоятельству, — считает Волков, — наш лагерь в Маре-Сале с его беспечными и трусливыми руководителями был спасен от неминуемого и полного уничтожения».

Ошворские события всколыхнули весь Печорский уезд. В Усть-Цильме возник штаб подготовки антибольшевистского восстания на Печоре. В этот штаб входили ответственные работники уездисполкома и военкомата. Началось Ус и не кое волнение (по реке Усе, где растянулись эвакуационные транспорты с беженцами из Обдорска). Повстанцы стали нападать на обозы и захватывать их.

30 апреля 1921 года в селении Ниедзьель отряд Меркурия Рочева (кличка Исак Меркуш) захватил Туркеля, заместителя начальника обдорской эвакуации Сироты. По одним сведениям, Туркель с небольшим конвоем в пять красноармейцев пробирался в Усть-Цильму, где уже находился его начальник Сирота. По показаниям Протасовой-Сосуновой, Сирота, бросив обоз, благополучно добрался до Усть-Цильмы, где местные власти отобрали у него пушнину и ценности. Не дождавшись своего заместителя, он скрылся в неизвестном направлении. По воспоминаниям Волкова, «Туркель погиб, рискнув поехать в какую-то командировку без охраны в сопровождении только своей молодой подруги Марии Мещеряковой. Дорогой они встретили конный разъезд бандитов. Туркеля убили выстрелом в спину, а Мещерякову увезли в свое логово. Она освободилась через месяц, когда в погоню за бандитами в деревню прибыл один из наших зауральских отрядов». Волков считает, что «маршрут Туркеля выдал перебежавший к бандитам некий Голошубин, кандидат в партию, прибывший в Обдорск в декабре 1920 года из Тобольска вместе с Протасовым. Он стал в райкоме партии техническим секретарем, а потом попал в один из наших отступивших за Урал коммунистических отрядов».

Кроме Туркеля, повстанцы убили в деревне Ниедзьель начальника архангельского продотряда Власия Виноградова. Его продотряд действовал в Верхнеусинском районе Коми края, занимаясь реквизицией мяса и рыбы у населения. По показаниям продотрядовца Ивана Гичева (спасая свою жизнь, он вступил в отряд Меркурия Рочева), повстанцы захватили все имущество «экспедиции Туркеля» (так Гичев называл обоз Туркеля), как-то: «золото в бочках (количество не указано), серебро, ткани, шелка и другие всевозможные товары (какие, не указано).

3 мая 1921 года в Ниедзьель прибыл поручик Алексей Рочев, возглавлявший повстанческое движение в Печорском уезде (получившее впоследствии известность как «рочевщина»).

Считается, что имущество продотряда Виноградова и ценности, которые вез Туркель, были разграблены. В середине мая 1921 года Рочев занял Колву и намеревался идти на Усть-Цильму; его отряд насчитывал около 200 человек. Контролируя часть Усинского района, печорские повстанцы установили связь с Ляпино и Обдорском.

В Печорском уезде было объявлено осадное положение. 29 мая 1921 года газета «Красная Печора» признала: «…в нескольких селениях по реке Усе бандитами захвачены местные кооперативы и склады, расхищено продовольствие, затрудняется наш план весенней доставки части ля пи некого и обдорского хлеба через Урал».

Для подавления рочевщины были направлены красноармейские отряды из Архангельска и Чердыни. Заговорщики в Усть-Цильме были арестованы чекистами. 6 июня 1921 года красные захватили Ляпино, где им сдались около 200 повстанцев.

Отряды Хорохорина и Сосунова также приняли участие в преследовании рочевцев по реке Усе. По словам Волкова, «особенно активно действовал Сосунов. Он носился на пароходике «Межень», вооруженном двумя пулеметами Кольта, по Усе и ее притокам, безжалостно уничтожая повстанцев, которые прозвали его «красным карателем». Сосунов искал одурачивших его Сироту и Туркеля и пропавшее из эвакуационных обозов золото. 29 июня Сосунов настиг отряд поручика Рочева у деревни Каякурья. Участник этого боя А.И. Семяшкин вспоминал: «…Раздается команда занять места на носу судна. Зашевелились пулеметчики, по бортам… разместились бойцы с винтовками. Занималось утро. Над лесом повисло солнце, в воздухе чувствовалась утренняя прохлада. Бандиты, видать, только встали, тревоги не чувствовалось. Некоторые в нижнем белье играли в городки, другие занимались утренним туалетом. Как только пароход повернул к берегу, сразу же ударили наши пулеметы. Среди бандитов началась паника. Многие устремились к лесу, а небольшая группа с винтовками наперевес побежала к воде и стала отстреливаться. С приближением парохода выстрелы стали стихать. Было много убитых и раненых». Рочеву удалось скрыться. Здесь Сосунов поймал Голошубина, от которого узнал, что золото захвачено Гобирахашвили и увезено в Обдорск. Расстреляв предателя, Сосунов с отрядом в 30 человек поспешил в Обдорск через Ошвор. Хорохорин с сургутско-березовским отрядом вышел через Саранпауль на Сосьву, а затем пароходом из Березова отправился в Сургут.

Перехитрить и уничтожить

Для разгрома восстаний, бушевавших в России в 1921 году, большевики широко применяли так называемые оперативно-боевые легендированные группы. Войсковые и чекистские отряды, выдавая себя за мятежников, встречались с настоящими повстанцами и вероломно по условному сигналу открывали огонь на поражение.

Классическим примером таких действий является внедрение кавалерийской бригады Котовского, выступавшего под видом донского атамана Фролова, в «партизанскую армию» Матюхина на мятежной Тамбовщине. В художественном фильме «Котовский» есть эффектный эпизод: бритоголовый лжеатаман выхватил наган и с криком: «Комедия окончена! Я — Котовский!» — всадил несколько пуль в сидящего за столом напротив главаря повстанцев.

Но в «комарином царстве» Тобольского Севера пехоту и кавалерию не используешь. И тогда карательные отряды посадили на пароходы: Сибирское бюро ЦК РКП (б) еще 28 февраля 1921 года, рассмотрев вопрос «О мерах обороны Сибири от кулацких восстаний…», рекомендовало Сибревкому и помглавкому по Сибири «выделить для этих целей… 4 парохода — два по Иртышу, один по Оби и один по Енисею военного образца, покрытых броней и вооруженных орудиями».

В марте началось наступление частей Красной армии на Тобольск: 8 апреля повстанцы оставили город и отступили на север — в Самарово и Березово.

Главным усмирителем крестьянского восстания на Тобольском Севере был Сергей Витальевич Мрачковский.

Он родился в Сургуте, куда сослали его отца, одного из руководителей «Южно-Российского рабочего союза». Здесь он женился на дочери местного кузнеца из уголовных ссыльных Сидельникова. Сын Мрачковского рано включился в революционную борьбу: создавал на Урале боевые дружины, входил в число руководителей Уралоблсовета, утвердивших расстрел Николая II и его семьи. В гражданской войне Мрачковский командовал Особым северным экспедиционным отрядом (ОСЭК), который в августе 1919 года в Тюмени вошел в состав 51-й стрелковой дивизии Блюхера. В 1921 году Мрачковский стал по приказу Председателя Реввоенсовета Республики Троцкого командующим Приуральским военным округом и за взятие мятежного Тобольска получил второй орден Красного Знамени.

Как только вскрылись ото льда Иртыш и Обь, из Тобольска на север на пароходах «Мария», «Волна» и «Сергий» отправилась под видом повстанческой флотилии секретная экспедиция. Ее возглавил Арсений Николаевич Баткунов. Год рождения — 1894-й. Место рожде— д. Самсоново Духовщинекого уезда Смоленской губернии. Работал на заводе, а в январе 1915 года отправлен на войну с немцами, был ранен. В 1917 году командовал отрядом Красной гвардии на Украине, затем дослужился до командира 232-го полка 26-й Златоустовской дивизии. Участвовал в боях против колчаковцев на Восточном фронте и в борьбе с бандитизмом на Алтае.

В Самарово поверили «неожиданной подмоге». А почему нет: там знали о восстании моряков в Кронштадте. Команды судов на сибирских реках также часто меняли своих хозяев. Так, бунт на пароходе «Иртыш» решил в пользу красных сражение с колчаковской флотилией в августе 1919 года на Тоболе и Тавде.

«Волна» причалила к берегу, и начались переговоры со штабом отступившей на север «Тобольской народной армии». А дальше по сценарию: неожиданная стрельба в упор — и трупы в воду. Остальных обезоруженных повстанцев расстреляли уже на пароходах по пути к кондинской пристани.

Бударин указал, что Самарово экспедиция Баткунова прошла 17 апреля 1921 года. «…В деревянном домике телефонного переговорного пункта при впадении речки Максимовки в Иртыш захватили главарей тобольских мятежников. В перестрелке были убиты командующий «Тобольской народной армией» Желтовский и полковник Сватош, бывший адъютант генерала Гайды…»

Однако другие исследователи считают, что

Самарово занял отряд П.И. Лопарева. Называются разные даты: 9, 10, 11 мая. Обстоятельства формирования этого отряда пока неясны. Гамбаров ссылается па записку члена президиума Тюменского губкома РКП (б) А.В. Семакова на имя секретаря губкома: «Товарищ Агеев! На Дальний Север едут тт. Лопарев и Никифоров для организации сил по подавлению восстания. Они старые партизаны, за которых я ручаюсь головой, несмотря на то, что они беспартийные. Снабди их, нажав на все кнопки и все средства, чтобы дать им отряд красноармейцев и как можно больше оружия и патронов, которые они увезут на Север…»

Историк из Нижневартовска Цысь утверждает (без ссылок на документы), что отряд Лопарева «был сформирован в Тюмени 18 марта 1921 года. Получив винтовки, пулемет и 10 тысяч патронов, 19 марта в 20 часов красноармейцы выступили в направлении Туринска. Перед П.И. Лопаревым была поставлена задача добраться по Шаимскому тракту до деревни Красноленинской, расположенной на Оби ниже с. Самарово. Тем самым отряд оказывался в тылу березовской, ляпинской, обдорской и сургутской группировок повстанцев. После окончания распутицы требовалось наступать на Елизарово и Самарово, захватить штабы повстанцев и держаться до подхода частей Красной Армии».

Закрепившись в д. Лорбат к северу от Самарово, Лопарев повторил свой маршрут разведки по поручению Лепехина в конце 1919 года, только в этот раз наоборот — с запада на северо-восток.

Дождавшись прохода через Самарово по Иртышу и Оби пароходов с экспедицией Баткунова, Лопарев появился в селе. Единственный сохранившийся в архиве Ханты-Мансийского автономного округа приказ Лопарева: «Приказом командующего Тобсевгруппой тов. Самохвалова от 17.07.21 г. я назначен начальником боевого участка Демьянское—Березов—Сургутский уезд… Приказываю при волревкомах из компартии, милиции, надежных людей организовать отряды местного назначения под руководством ответственных работников партии и военспецов. О числе и вооружении 24 часам мне донести. Предлагаю последний раз предупредить население, что за укрывательство бандитов мною будут приниматься самые строгие меры вплоть до расстрелов на месте и выжигании целых сел. Комсевотряда П. Лопарев».

В статье «Ледоход», опубликованной 29 августа 1972 года в окружной газете «За коммунизм», пожелавший остаться неизвестным автор исправил в приказе Лопарева дату его назначения военным начальником территории на «17 мая 1921 года». Поэтому и стал Платон Ильич главным освободителем края от мятежников.

В июле 1921 года восстание на Обском Севере было подавлено. Грозить запуганному населению «расстрелами на месте и выжиганием целых сел» не требовало уже большой смелости.

В действительности экспедиционный отряд Баткунова, легендированный под повстанческий, без боев захватил все пристани на Оби. Не удалось взять хитростью только Обдорск.

Красный десант задерживало медленное движение ледохода — пароходы на двое суток задержались в Мужах, а затем, показавшись у Обдорска, из-за льда не смогли войти в реку Полуй. За это время повстанцы раскрыли обман и основательно укрепились: на берегу между речкой Шайтанкой и пристанью были рыты окопы.

«Волна» несколько раз входила в устье Полуя, но всякий раз ее встречали с берега огнем. Наконец, 2 июня, когда льды из Полуя скатились в Обь, показалась у Антальского мыса «Мария». За ней «Сергий» с металлическим лихтером на буксирах. С пароходов ударили пулеметы и винтовки.

Баткунов приказал бить из пушки по пристани и по городу: ориентирами для наводчиков служили каменные церковь, клуб и школа. Их крыши пробили снаряды. Обской Север впервые услыхал артиллерийскую пальбу.

По свидетельству очевидца, дикая паника овладела населением Обдорска: «все, кто имел ноги и мог двигаться, бросились кто куда — за Шайтанку в лес, на берег в лодки, вверх берегом Полуя. Видя это, и защитники Антальского мыса бросили окопы и тоже пустились в беспорядочное бегство».

В оперативной сводке штаба Северной Тобольской группы по состоянию на 16 часов 31 мая 1921 года значится: «Северное направление. Город Обдорск 26 мая сего года после ожесточенного непродолжительного боя частями десантного отряда под общим командованием комполка 232 взят. Подробности боя таковы: 26 мая в 20 часов десантный отряд находился в 5 верстах от Обдорска и вследствие громадного затора льда дальнейшее продвижение пришлось приостановить. Только на рассвете 26 мая шхуна «Мария» направилась к г. Обдорску, где была встречена сильным ружейным огнем бандитов, засевших в хорошо оборудованных на берегу реки окопах.

Открытый ружейный и артиллерийский огонь со шхуны «Мария» навел панику, и бандиты, не выдержав огня, оставляя на пути убитых и раненых, бросились бежать. С нашей стороны потерь нет.

Внезапность появления красных частей навела панику и на население города, в котором почти все мужское население бежало в тундру. Бандитский отряд под командованием Слинкина численностью до двухсот человек, вооруженных трехлинейными винтовками и берданами, рассеялся по тундре…

При занятии города Обдорска взяты богатые трофеи: бандитские продовольственные склады, хозяйственные части бандитских отрядов, а также склады пушнины, которые берутся на учет. Захвачен пароход «Тобольск» и две баржи, которые срочно ремонтируются. Восстановление органов Советской власти замедляется в связи с отсутствием политических и технических сил».

Но у Тобольска не было связи с Баткуновым. Отчет командира экспедиционного отряда об очищении прибрежной полосы Оби от мятежников доставил из Обдорска в Тобольск пароход «Пермяк», следовавший за десантной флотилией. Поэтому в составленной задним числом оперативной сводке Северной Тобольской группы появилось расхождение с действительной датой оставления повстанцами Обдорска — 2 июня.

Когда пароходы пристали к берегу, встречать их вышли двое. Одним, по воспоминаниям Волкова, был завдетдомом, беспартийный учитель. С ним — «вдова и мать расстрелянных нами в качестве заложников Чечурова и его сына. В ее доме когда-то жил Протасов. Теперь там разместились Баткунов и штаб полка».

16 июля 1921 года была восстановлена радиостанция. «Спрятанное бандитами оборудование отряд Тушкина нашел в лесу на берегу Полуя верстах в 90 выше Обдорска. Ящики были аккуратно сложены штабелем, прикрыты древесной корой и пихтовыми ветками. Все оказалось в полной исправности».

Волков удивлен: «…Безо всякой пощады проливать кровь своих ближних… А вот уничтожить эти мертвые блестящие штуки не поднялись руки. Чего проще было разбить все это вдребезги, утопить в глубинах бесчисленных окрестных водоемов или сжечь, облив бензином. Может быть, кто-то рассчитывал заработать себе этим пощаду и право на жизнь?»

Волков жаловался в Тюмень: «…Обдорск занят десантом, приехавшим на пароходе «Мария», город обстреливался артиллерией. Бандиты около четырехсот бежали вверх по Полую. Обдорские главари скрылись на низ. Десант не принимает никаких мер по поимке бандитов, благодаря чему мелкие банды скрываются в районах Питляра, Кушевата, по рекам Сосьве и Конде. В низовьях Оби прячутся тридцать хорошо вооруженных бандитов, в том числе Нерьяки, Гобирахашвили, Ванька Панда, Фурлет Ванька, Садовников, Сухи, Кондаков, Дурасов…»

По словам Волкова, «Баткунов не проявлял особого рвения в вылавливании разбежавшихся по лесам повстанцев. С пленными бандитами он обращался с большим великодушием, считая, что карательные функции не входят в его компетенцию. Очистив прибрежные населенные пункты на Оби без особых усилий и почти без потерь, он считал свою задачу выполненной.

— Не мое дело, — говорил он, — гоняться за ними по лесам: пусть этим занимается чека. Люди сами вернутся, когда жрать будет нечего».

Волков признал: «Баткунов отчасти оказался прав. Бежавшее из Обдорска население начало понемногу возвращаться. Вести, что в Обдорске никого не расстреливают, а распускают по домам или отправляют на работы, действовали отрезвляюще. В начале июля вернулись учителя Новицкий и Протопопов с женами. С ними человек 20 «интеллигенции», замаравшие себя участием в работе бандитского горсовета. Все черные от грязи и дыма, исхудавшие, с провалившимися глазами и осипшими голосами».

В сентябре 1921 года сдались Гобирахашвили и Дурасов. Кроме обстоятельств расправы с красными в селении Ошвор, следствие интересовалось у пленных и судьбой захваченного там золота. В дополнение к протоколу допроса Гобирахашвили указал: «При отступлении из Обдорска мною действительно были погружены два больших ящика и три маленьких. Откуда они поступили, я не знаю, накладных на них не было. Что в них содержалось, я не знаю. По их тяжести можно предположить, что в них было золото. Продовольствие и эти ящики были отправлены в местность Мака Юган, куда наши войска отступили. Когда мы дошли до Мака Юга на, то переночевали там две ночи, потом увидели пароход и отошли верст двенадцать в гору. Послали людей за оставшимися лодками. Про ящики ничего больше сказать не могу…»

В деле есть показания 30-летнего Самуила Афанасьевича Протопопова из села Сухоруково Березовского уезда: «Я действительно отступал из Обдорска вместе с Гобирахашвили до Мака Югана, а потом в гору, но ящиков при нас уже не было. Ящики были оставлены у инородцев в чумах. Гобирахашвили с нами пробыл только сутки, а потом отделился и уехал обратно к инородцам к чумам. Больше я его не видел. Я сам ушел к заведению Плотникова в Аксарке. Оттуда на лодке ушел в Обдорск и явился к властям».

Кто был неискренним? Гобирахашвили? Протопопов? А может, допрашивавший их 20-летний чекист Пантелеймон Васильевич Рябков, уроженец Тобольска, работавший до службы в ЧК на кожевенном заводе, имевший «домашнее образование» и входивший, по свидетельству Волкова, в близкое окружение Протасова и Данилова во время их «медового месяца» в Маре-Сале.

17 декабря 1921 года Рябков составил «заключительный акт по следственному делу №16 на Гобирахашвили Георгия Зааловича, происходящего из гор. Гори Тифлисской губернии, проживавшего в Обдорске Березовского уезда Тюменской губернии, имущественное положение — бедняк, крестьянин, семья — 4 человека от 15 до 3 лет, грузин, окончил четырехклассное духовное училище, содержится под стражей с 26 сентября 1921 года в Обдорском арестантском доме. Обвиняется в инициаторстве, в активном участии с бандитами в расстрелах коммунистов. Виновным себя не признал…» Доказательств его вины у следствия не было.

Тем не менее, Рябков заключил: «…Передавая дело вместе с арестованным Гобирахашвили на определение Коллегии губчека, полагаю, что к Гобирахашвили как к отъявленному бандиту, увлекшему жизни коммунистов в целях антигосударственного замысла (так в тексте заключения, — А.П.), следовало бы применить высшую меру наказания — расстрел». Заключение утвердил начальник Обдорского политбюро Пензин.

1 февраля 1922 года к чекистам обратились «зав. Обдорской расчетной кассой Черемных Д.С., зав. Обдорским управлением по рыболовству Филиппов И.Ф., зав. Обдорским коммунальным отделом Дьячков Ефим. Все трое — коммунисты. Для пользы дела и соблюдения интересов государства, — писали они, — для ведения дел Обдорской расчетной кассы, во избежание закрытия последней, за неимением подходящих работников и согласно телеграммы завгубфинотдела (прилагаем), ходатайствуем перед Обдорским политбюро об освобождении тов. Гобирахашвили под нашу личную ответственность и поручительство».

Не освободили. Держали в тюрьме. Последний лист в деле №16 — записка врача Березовской советской больницы (подпись неразборчива): «В Березовское политбюро. Довожу до Вашего сведения, что присланный на излечение арестованный Гобирахашвили умер 4 апреля 1922 года от сыпного тифа».

Так в очередной раз оборвалась золотая ниточка.

Но в то же время участились вылазки в тундру обдорских чекистов во главе с Пензиным, который своими губернскими начальниками характеризовался «слабым работником, но исполнительным, по образу жизни — скромным», искали золото. В этих вылазках Пензин обморозил ноги. Его отправили в Тобольск в больницу, где ампутировали фаланги пальцев. Но началась гангрена, и в июне 1922 года главный чекист Ямала умер.

Итоги классовой борьбы на Обском Севере подвела тюменская газета «Трудовой набат» 26 октября 1922 года в статье «Ликвидация бандитизма на Севере»:

«Несколько человек скрывавшихся в тундре бандитов угнали 3 700 голов оленей из советских стад у верховья реки Щучьи. За ними была послана погоня из Березова и Обдорска. Бандиты были настигнуты около Байдарской губы. Был открыт огонь. Бандиты вышли из чум, залегли за яром озера и стали отстреливаться. Брошенной в них бомбой один из бандитов был убит, двое сражены пулями. Один из бандитов скрылся и один утонул в озере.

Один из убитых по найденным документам оказался офицером Киселевым и двое бывшими народоармейцами из Тобольска — Садовниковым и Сухих. Захвачено 5 винтовок трехлинеек, одна японка, один наган и один смит-вессон, свыше 250 патронов к этим оружиям. Оленей захвачено около тысячи голов, остальные, по-видимому, растеряны по тундре…».

Продолжение следует…