Затон — плавучая деревня

Альбина Глухих

Отправным моментом для этой публикации стало письмо о золотом юбилее Валентины Ивановны и Леонида Куприяновича Петровых, больше двадцати лет проживших в Затоне. Он был одновременно подразделением Ханты-Мансийского рыбокомбината и деревней, где проживало около двухсот его сотрудников.

МЕСТО ССЫЛКИ

Название поселочка исключительно точно определяло его географическое назначение (залив, вдавшийся в берег) и производственное — кто зимней стоянки судов. Рыбокомбинат начали строить 1930 году, а чуть позже его коллектив пополнился новыми работниками, сосланными в Самарово за проведение религиозных обрядов, «богатство» которых исчислялось, как правило, справным домом или скотиной, а также немцами, калмыками… Одни устроились с жильем в Самарово, других поселили в Затон. Строящийся механический цех быстро переоборудовали под общежитие для «врагов народа».

Такими невольными новопоселенцами были братья Ивановы из Астрахани. Их «богатство» состояло из рыбацкого баркаса, на котором они выходили на лов в Каспийское море. Недостаток специального образования Ивановых возмещал их большой промысловый опыт. Терентий и Родион остались в Самарово, Арсентия стравили в Салехард.

Много лет прошло с тех пор, как Родион Георгиевич стал руководить затонским коллективом, и умер он давно, но какую благодарную память о себе оставил!

О нем с признательностью вспоминают бывшие соседи, коллеги, уже немолодые дети. Несмотря на то, что правительство несправедливо обошлось с его семьей, он остался добрым, участливом человеком и в то же время требовательным руководителем. Затонское отделение рыбокомбината представляло собой, так сказать, замкнутое натуральное хозяйство. Здесь изготавливали изотермы (баржи, в которых морозили рыбу с помощью льда), плашкоуты, бударки, живорыбницы, в которых перевозили живых осетров, лодки, неводники (очень большие лодки). Такая своеобразная судоверфь.

Это основное производство обслуживали подсобные цеха — механический, столярный, кузница, дизельная электростанция… И все это сложное хозяйство Родион Георгиевич вел твердой рукой, иногда он становился самым настоящим дипломатом в отношении с сотрудниками. Нина Родионовна Пачганова (Иванова) вспоминает, как отец убеждал сосланных украинцев выйти на работу в Пасху. Было Пасхальное воскресение, и верующие наотрез отказывались работать. Но на носу — путина, требовалось готовить плашкоуты — конопатить, смолить. К тому же Родион Георгиевич как «враг народа» отчетливо понимал, какими неприятностями может обернуться отказ от работы для его сотрудников, узнай об этом комендатура, где все они отмечались каждый месяц. В результате уговоров плашкоуты были отремонтированы, люди заработали деньги, комендатура о конфликте ничего не узнала.

НЕ ТОЛЬКО ЖИВОРЫБНИЦЫ, НО И БУДАРКИ

Морской рыбак Иванов умел строить бударки — лодки с высокими бортами и небольшим помещением, где можно было поспать. На таком судне ходили под парусом, чего не знали самаровцы, и на гребях. Родион Георгиевич умел и шить паруса. Специалистом рыбного промысла он был отменным, недаром руководство рыбокомбината не хотело отпускать его, несмотря на пенсионный возраст.

Поселок, который чаще называли деревней или просто Затоном, был небольшим. Но здесь была в наличии вся социальная инфраструктура — почта, фельдшерско-акушерский пункт, детсад, магазин, начальная школа, а чуть позже — восьмилетка. Дома двух- и четырехквартирные. Детей в каждой семье было помногу: у Зениных — шестеро, у Ивановых—семеро… Воспитывалась ребятня в строгости и труде. Рыбачили, ухаживали за скотиной, каждая семья держала не по одной корове.

В самаровскую среднюю школу, как только встанет Иртыш, ходили пешком в любой мороз. Летом ездили на лодке, и на погоду не обращали внимание. Лодку оставляли на курье, на ней и возвращались домой. Дружно, весело жили затонцы, только верующие (баптисты или староверы) держались особняком. В большие наводнения коров сообща вывозили на Пропащие острова, которые не затапливались водой. Верующие ехали отдельно, под религиозные песнопения. Александр Яковлевич Богданов рассказывал, как умудрился уговорить закоренелого старовера деда Ивана Иванова идти на выборы. Вначале дед только бородой тряс, отказываясь от бесовской затеи, потом все же рискнул, правда, единоверцы чуть было не предали его анафеме. Но даже эти люди, чурающиеся общества, чувствовали участие и доброту затонцев.

ОДНОЙ СЕМЬЁЙ

«Мы были как одна семья — работали бок о бок, помогали друг другу в домашних делах и гуляли вместе. И начальник был добрым, простым, таким же, как мы все, — вспоминает Валентина Ивановна Петрова. — Мы даже дома на замки не закрывали, воров в Затоне не водилось. И бескорыстны были в помощи. Надо было штукатурить квартиру, и соседи Богдановы без всякой просьбы с нашей стороны стали помогать».

А как встречали официальные праздники — Первое Мая, День Победы, Седьмое ноября! Гуляли всем Затоном, по цепочке, от дома к дому. Угощенье было самым простым — пироги, рыба в разном виде, картошка, капуста и, конечно, брага — самодельный алкогольный напиток. Пели, плясали от души, а наутро шли на работу. Сейчас так весело не празднуют. Затонские жители до сих пор вспоминают такие посиделки, их душевность и задор.

НАВОДНЕНИЕ — НАКАЗАНИЕ СВЕРХУ

Наводнение было постоянной угрозой существования Затона. Скот и детей из деревни вывозили, взрослые переходили жить на чердаки: работа-то не прекращалась. Обычно весной, как Иртыш распалится, флот на воду стаскивали тракторами, но однажды случилась беда. Вода наступала стремительно и подняла катера. «Флот несет по реке, а Василий Яковлевич Садчиков бегает по берегу, руками машет, не зная как поймать суда», — рассказывает Александр Яковлевич.

Он, наверное, являлся самым общительным и веселым затонцем. Фронтовик испытал все тяготы войны, но даже в той жизни находит немногие жизнерадостные моменты. А про Затон и говорить нечего — прекрасное время, хорошие люди, добрые воспоминания. Помоложе был, так с женой ездил отдыхать в санатории. Его частенько спрашивали, что собой представляет Ханты-Мансийск, Затон. Александр Яковлевич на полном серьезе рассказывал, что морозы такие — слюна на лету замерзает, а рыбы столько, что надо ее спугнуть сначала, а уж потом воду ведром черпать. Ему верили, пока по хитринке в глазах не догадывались о розыгрыше. Но в богдановских шутках проскальзывает любовь к северному краю.

Давно уже снесли здания Затона. Молодое поколение и не знает, что такое изотерма или живорыбница. Только бывшие затонцы, встречаясь, с ностальгией вспоминают прошлое.

«Новости Югры», 28 июня 2007 года