А. Конугуров
Мы живем на песке Рыбном. Живем в бараке. Для Анки-Рыбачки мы соорудили нечто похожее на комнатушку. И словно по общему уговору, не заглядывали туда.
Бригадир у нас рисковый парень, не боится злой погоды. На работе его бас далеко слышно. Чуть кто-нибудь задержал сеть — не жди пощады. Зато вечерами, за свежей, ухой, Вадим без конца рассказывает рыбацкие были.
Два раза в неделю, катеришка под командой Тольки Коннова подтаскивает к нам плашкоут. Еще не причалив к берегу, Толька кричит:
— Ну, салаги, готовь рыбешку!
Вадим хмурился. Мрачнели и мы.
Однажды вечером «сухопутный капитан», как называл его Вадим, притарахтел без плашкоута. Лихо развернулся у берега.
— К вам в гости, братва, пожаловал! — гаркнул он, молодцевато спрыгнув на песок. Рассказал нам поселковские новости. Затем, выбрав момент, он что-то шепнул Рыбачке. Но трудно провести нашего бригадира. Когда Аня выскользнула из барака, Вадим со зловещим видом сгреб Тольку за воротник робы, мы услыхали громкий шепот:
— Здесь тебе не городской парк. И тебе никто не позволил ради прогулочки использовать общественный катер. Он, может быть, сейчас дозарезу в другом месте нужен.
Толька спокойно отвел тяжелую руку и произнес:
— Не ершись, бригадир! Я тебе не подчиненный. На своих овечек кричи, — кивнул он в нашу сторону.
С тех пор между Вадимом и Рыбачкой словно пробежала черная кошка. Анка советовала перейти на дальние протоки, а тот не соглашался.
— Пока все бригады на старой Оби ловят — и мы будем!
Девушка спорила с ним. Но Вадим только краснел и. нахлобучив на лоб ветхую фуражку, уходил из барака.
Рыба не шла. Приезжая, Толька злорадно кричал:
— Эй, молодежная, опять порожняком возвращаться?
Однажды, после очередных, крепко просоленных шуток «сухопутного капитана», Вадим не выдержал, а может, почувствовал, что он не прав.
— Завтра на дальние ставим!
Еще чуть брезжил рассвет, а мы на двух мотолодках уже отправились на дальние протоки. Вечером усталые, но довольные, расхваливали вкусные Анкины оладьи. Неожиданно Рыбачка сообщила нам, что продукты кончились. Вадим, вылавливая из кастрюли щучыо голову, весело произнес:
— Ничего, до воскресенья проживем, а там привезем. Сейчас работы по горло, лодки до зарезу нужны.
Утренний улов оказался удачным. Возвращались домой довольные. Хмурились тучи, сыпал мелкий дождь. И вдруг из-за тальника вырвался холодный северный ветер. Мокрые и радостные, ворвались мы в барак, чтобы сообщить Рыбачке об удаче. Но ее в бараке не оказалось. На столе лежала записка: «Ребята, я уехала за продуктами. Вернусь после обеда».
— Капитан сухопутный, наверно, приезжал,— произнес Мишка.
Вадим выскочил на берег.
— А где долбленка? — крикнул он.
И все поняли, на чем Рыбачка отправилась.
— Вот шальная! — произнес Вадим.
— Ну и Рыбачка! Да я бы ни за какие деньги в эту галошу не сел, — поглядывая на небо, сказал Мишка.
— Анка! — вдруг крикнул он. указывая на темную точку, мелькающую среди водяного хаоса. Мишка столкнул вытащенную до половины на берег лодку. Вадим вскочил вслед за ним. Застрекотал мотор. Остроносая лодка развернулась навстречу валам. Она то взлетала на волну, то ныряла. Две согнутые фигуры все дальше и дальше удалялись от берега.
Обь разгулялась не на шутку. Волны с шумом обрушивались на берег, а мы напряженно следили за двумя сближающимися точками. Что, если мотор заглохнет? У них даже весла с собой нет. И разом, словно по команде, мы бросились ко второй лодке, притащили весла, поставили мотор. Неожиданно от берега, с той стороны, раскланиваясь мачтой, показался катер.
— Толька! — предположил кто-то из ребят.
Катер заслонил лодки и через несколько минут мы увидели, как он, развернувшись, уже спешил обратно. А к нам, прыгая мячиком, торопилась наша лодка. В ней по-прежнему были двое. Моторка с разгону вылетела на берег. Из нее выскочил веселый Мишка. Вадим мокрый, со злым лицом, долго возился с мотором. Мы обступили Мишку. Он возбужденно тараторил:
— Всего перетрясло, доски трещали, до чего крепко стукало! Оставалось метров двадцать до Рыбачки, да Толька перехватил.
— Чего распинаешься, — хмуро бросил Вадим, проходя мимо нас.
Все эти дни бригадир был сердит. И даже не вышел, когда приехал Толька.
— Что, проворонили Анку, — прыгнул он на берег, но увидев злые, решительные лица ребят, осекся.
— Рыбачка руку вывихнула…
Молча загружали мы рыбу. Молча распутывали и сушили сети. Вечером, отобрав несколько лучших стерлядок, Вадим отправился в поселок. Возвратился оттуда поздно. Сидя на нарах, курил папиросу за папиросой. На все наши распросы ответил одной фразой:
— Скоро приедет.
И, осмотрев комнату, набросился на нас.
— А нахламили! Кругом окурки, посуда грязная.
Всем нам словно чего-то не хватало. Даже ругаться с «сухопутным капитаном» не хотелось.
Но однажды после работы, Вадим разбирал захандривший мотор, насвистывая «Раскинулось море широко…». Неожиданно из-за поворота выскочила Толькина тарахтелка. На борту стояла под руку с «сухопутным капитаном» наша Рыбачка. Мы все вскочили с мест.
— Ура, Рыбачке!
…Один бригадир упрямо собрав складки на переносице, как ни в чем не бывало копался в разобранном моторе.
«Ленинская правда», 12 февраля 1961 года
