В. Викторов
…Тихий ноябрьский вечер. По улице Ханты-Мансийска, петляющей по крутым холмам, идет пожилая красивая женщина.
— Здравствуйте!
Фаина Павловна оглянулась и увидела надвигающиеся на нее санки с огромным коробом. Сзади санки толкали двое — молодая белокурая женщина и высокий мужчина в мохнатой шапке. Фаина. Павловна сразу узнала их. Надя работала няней в окружной больнице, а вот как зовут ее мужа, никак не могла вспомнить. Зато она хорошо помнила другое…
Однажды к ней в депутатскую комнату зашла заплаканная Надя.
— Что делать, Фаина Павловна, не знаю, — запричитала она. — Двенадцать лет живем, такого не случалось: запил мой муж, рукам волю стал давать. Я уже третий день дома не живу…
— Да ты успокойся, присядь, — сказала депутат. — Придумаем что-нибудь.
В тот же вечер она пришла на квартиру Нади. Ступила за порог и чуть не ахнула: грязь, духота, на столе бутылки. Надин муж небритый, с измятым лицом сидел на кровати, понурив голову. Посмотрел на вошедшую бессмысленным взглядом и тотчас отвернулся.
О чем они говорили? Детали разговора забылись, однако поняла тогда Фаина Павловна: любит он Надю. Откровенной получилась беседа. Когда расставались, он попросил:
— Скажите Наде, чтобы вернулась. Я ее больше пальцем не трону…
И вот теперь они стоят перед ней — молодые, счастливые. Фаина Павловна улыбнулась и, кивнув на короб в санях, спросила:
— С обновкой, что ли?
— Ага, телевизор купили, — сказала Надя, — Приходите, будем кино смотреть!
— И хоккей, — нерешительно добавил Надин муж.
— Спасибо, обязательно зайду!
Они уже укатили далеко вперед, а Фаина Павловна все стояла на тропинке, припорошенная мягким, густым снежком, и чувствовала, как разливается в груди большая, теплая волна…
В трудное военное время в семье ханты Ногиных выпадало мало счастливых дней. Отца Фая не помнила: он оставил их с матерью, когда девочке было всего два года. А жили они тогда в деревне Широкове Сургутского района, на самом берегу Оби. Доминика Никитична, старая рыбачка, гладя голову дочери шершавой, натруженной рукой, часто повторяла:
— Ничего, бог поможет! Жаль только, руки уже весла не держат.,.
Когда Фая закончила пятый класс, тяжелая болезнь надолго свалила мать в постель. Вместе с двумя подругами девочка пошла работать в местную артель. Рыбачили в основном ночью, малыми неводами. А утром, отдохнув две-три часа, девочки шили шапки и полушубки, вязали рукавицы. Все отправлялось на фронт.
Однажды в июньскую или, как зовут ее местные рыбаки, «варовую» пору бригада поймала на жирных сорах богатый улов. Наполняли два плашкоута, а рыбы оставалось еще добрых пять тонн.
— Что будем делать, девчата? — с тревогой спросила Фая подруг. — Пропадает ведь рыба. Улов спасать надо. Из него, может, миллион банок консервов выйдет.
Поручив подругам почаще поливать рыбу водой, Фая пустилась бегом по заливным лугам в село. Прибежала через два часа — вся мокрая, ноги подкашиваются — и сразу к председателю артели Лопатину.
— Дядя Леня, где же плашкоуты? Все сора язем кишат, а мы…
— Не кипятись, девка, — насупив седые брови, сказал председатель. — Без тебя знаю, что рыбная пора. А мужиков-то у нас — раз-два и обчелся. Кому чинить бударки?
— Беги к Егору Проводникову, — уже смягчившись, добавил Лопатин. — Он вам еще три плашкоута хотел послать. С ними и поедешь. Да отвези хлеба девчатам. Небось изголодались совсем!
Когда Доминике Никитичне стало совсем плохо, председатель перевез семью Ногиных в Сургут. Мать положили в районную больницу, а Фая устроилась санитаркой. Медицинского персонала не хватало, санитаркам, врачам и медсестрам приходилось заготовлять дрова для больницы, косить сено лошадям.
В трех палатах, которые обслуживала Фая, лежало шестьдесят человек. Девушка вставала с первыми петухами и все-таки успевала справляться со своими нелегкими обязанностями. Убрать помещение, вымыть полы, натопить печи было еще полдела. Главные хлопоты, и это вполне понятно, доставляли больные. Первое время Фая боялась к ним подойти, чтобы выполнить какую-нибудь просьбу: а вдруг сделаю не так?
— Да ты не суетись, — наставляла девушку пожилая медсестра Мария Ильинична Чечеткина. — Больные, как дети, ты с ними поласковей, и все обойдется…
Особенно «трудным» больным оказался для молодой санитарки директор МТС Александр Евлампиевич Матаев, перенесший инфаркт миокарда. Каждое движение причиняло ему невыносимую боль. Фая кормила директора с ложечки, ночью соскакивала со стула по первому его зову. Чечеткиной забавно было слышать, как, убирая постель, девушка ласково приговаривала:
— Ничего, вот мы сейчас сменим наволочку, и вам сразу полегчает…
Зимой санитарки выезжали на Черную речку заготовлять дрова. На том месте, где сейчас возвышается громада Сургутской ГРЭС, стояла глухая тайга. Сосны и кедры встречались в два-три обхвата. Работа была опасная, не по девичьим рукам.
Как-то Фая на пару с Тасей Богдановой пилила здоровенную сосну. Подпилив, подруги стали валить ее шестом на свободное место. Но дерево крутануло в другую сторону и прочно осело на трех молодых березках.
— Ну и пусть висит! — махнула рукой Тася.
— Подожди, — остановила ее Фая, — Жалко, целый час маялись.
Проторив в сугробе дорожку, Ногина стала подрубать одну из березок. «Успею отбежать, если начнет падать», — подумала она. Вдруг страшный треск огласил тайгу. Фая прыгнула на тропу, но, увидев нависшую над собой крону, упала в сугроб.
Когда рассеялся снежный вихрь, девчата бросились к поваленному дереву. Из-под самого ствола, раздвигая ветви, показалась Ногина. Ее лицо было белее снега.
— Ну, Файка, счастливая ты! — воскликнула Тася, заглянув под ствол. — Посмотри, вот эти два сучка тебе жизнь спасли…
Да разве расскажешь о всех испытаниях, которые выпали на долю этой женщины! Но ничто не сломило ее — ни неудачное замужество, ни ранняя смерть матери, ни трудно дававшаяся поначалу учеба в Ханты-Мансийском медучилище. А между тем жизнь для Фаины Павловны только начиналась.
Никогда не забыть Ногиной тот торжественный, запавший в душу день, когда секретарь городского комитета партии Дора Семеновна Ухалова вручила ей билет кандидата в члены КПСС. А перед этим Фая отвечала на вопросы. Да, она хорошо изучила партийный устав. Занимается общественной работой, в училище — председатель местного комитета. Увлекается спортом, чемпионка города по пулевой стрельбе.
После окончания училища Фаина Павловна получила направление в Кондинский район. Узнав об этом, главный хирург окружной больницы настоял в Здравотделе, чтобы Ногину оставили в Ханты-Мансийске.
— Поймите, она нам как родная, — убеждал он заведующего. — Все студенты в каникулы отдыхали, а она каждое лето три года подряд работала у нас. Да как работала! В общем, это просьба всего коллектива.
А через год на общем собрании Ногина вместе с врачом Надеждой Васильевной Киркича была выдвинута депутатом городского Совета. Когда партгрупорг больницы назвала фамилию Фаины Павловны, поднялся лес рук. А старшая сестра хирургического отделения Р.Ф. Панова, в своем выступлении горячо добавила:
— Я считаю, лучшей кандидатуры и желать не надо!
В тот вечер Фаина Павловна впервые за много лет заплакала. Счастье от сознания, что ей доверили такой важный пост, что от нее ждут добрых, прекрасных дел, переполняло сердце депутата. Могла ли об этом мечтать 14-летняя босоногая девчонка, которая жарким летним днем сорок второго года бежала по заливным лугам в село, чтобы просить у бригадира плашкоуты?
Начались депутатские хлопоты. Фаину Павловну избрали в комиссию по здравоохранению и социальному обеспечению, а потом восемь лет подряд она была ее председателем. Но самыми трудными оказались, пожалуй, не председательские дела, а те первые шаги на депутатской должности.
— У вас 35-й избирательный округ, — сказали ей в горисполкоме, — Это окраина, дорог и тротуаров нет. Придется заняться благоустройством.
Улица Безноскова и впрямь была тогда незавидная. Ни одного предприятия, учреждения, конторы какой-нибудь. Даже собраться с избирателями негде. Помогла няня окружной больницы Мария Петровна Пуртова:
— Не горюй, депутат! У меня вон какой домина. В нем и будем вести собрания.
На первую встречу пришли человек тридцать. Вначале предложение Ногиной организовать несколько субботников по благоустройству улицы встретили с прохладцей: мол, окраина, что с нее взять! Но после выступления Фаины Павловны даже самых отъявленных скептиков эта идея задела за живое.
— Поймите, у исполкома ни сил, ни средств не хватает за всем уследить, — сказала депутат. — Все зависит от самих жителей. А кому из вас не хочется жить в чистоте и порядке?
Первый субботник прошел весело. И стар и млад вышли строить тротуары, рыть ямы под деревья. Фаина, Павловна с лопатой в руках, разгоряченная работой, подбадривала мужиков.
Весной зазеленели березки.
— Смотри, депутат, до чего же улица наша стала красивая! — сказала Мария Петровна Пуртова.
Фаина Павловна огляделась кругом, вздохнула, счастливо улыбнулась и, обняв хозяйку, сказала:
— Просто люди здесь живут красивые.
«Ленинская правда», 19 февраля 1976 года
