Валентина Патранова
Три дня длилось это судебное заседание. Итог – разгневанные письма граждан с требованием пересмотреть приговор. О том, что случилось 46 лет назад в поселке Комсомольском, ныне городе Югорске, можно прочитать в деле, которое хранится в Государственном архиве Югры.
ОСОБО ЖЕСТОКИЙ «ПОЧЕРК»
Из постановления о возбуждении уголовного дела. 22 апреля 1966 года. «В доме-времянке во дворе дома №7 по улице Ленина поселка Комсомольский обнаружен труп гражданки Захаровой Нины Васильевны (фамилия изменена – авт.) с множеством колото-резаных ран в области подбородка, груди, бедер, с проломленным черепом, со срезанным носом, губами, правой щекой, правым ухом, подбородком. Все тело, в том числе глаза, исколото…».
Жители небольшого поселка терялись в догадках – кто мог это сделать? Первое, что пришло на ум сотрудникам милиции, выехавшим на место происшествия – преступление совершил матерый уголовник – выдавал особо жестокий «почерк». Как раз в тот день, когда был обнаружен труп сторожа леспромхоза Захаровой, стало известно, что в одном из вагончиков поселка находятся вещи, принадлежавшие убитой.
Здесь вместе с мужчинами проживала некая Надежда Литвин, нигде не работающая. При обыске у нее обнаружили несколько вещей, которые предъявили для опознания невестке Захаровой, и она признала их как принадлежавшие свекрови. Один из жильцов вагончика, Черкашин, заявил, что три дня назад эти вещи принесли в рюкзаке Надежда Литвин и Мария Лавринова. Также часть вещей изъяли у Елизаветы Муровой. Надежда Литвин появление краденных вещей объяснила так: Лавринова увидела, как на станции незнакомый мужчина прятал вещи, и предложила забрать их. Погибшую хорошо знала, так как одно время жила рядом. Черкашин дал свое пояснение. Мурова, бывшая сожительница, два месяца назад обворовала его и уехала, а теперь вернулась в Комсомольский. Когда сосед сообщил, что ехал в одном вагоне с Муровой, Черкашин поспешил на вокзал, где надеялся застать воровку, как он признался следователю, «с целью побить ее».
Мурова приехала вместе с Лавриновой. Черкашин пригласил их к себе в вагончик. Утром все пьянствовали, а вечером 19 апреля Литвин и Лавринова принесли вещи. Черкашину Литвин сказала, что это вещи с ее старой квартиры.
НОЧНОЙ ДОПРОС
На следующий день, около полуночи, в отдел милиции пришел взволнованный Черкашин и попросился на допрос к следователю, который вел дело об убийстве. Допрос продолжался почти до двух часов ночи. По словам Черкашина, они выпивали в вагончике, а потом вместе с Муровой вышли на улицу и та, находясь в изрядном подпитии, стала приставать с вопросом: любит ли ее Черкашин? Услышав заветное «да», женщина в порыве откровения призналась, что это она убила Захарову вместе с Лавриновой и Литвин. При этом поинтересовалась, какой срок могут дать за убийство и пригрозила, что если он ее выдаст, то она «потянет» его за собой. Испугавшись такого исхода, Черкашин поспешил к следователю.
После наводящих вопросов нарисовалась такая картина: в ночь с 17 по 18 апреля 1966 года Мурова и Лавринова приехали в Комсомольский, переночевали у Захаровой. 18 апреля они встретили Надежду Литвин, целый день пьянствовали, а потом убили хозяйку. На очной ставке Мурова заявила, что Черкашин оговорил ее из ревности. На допрос стали вызывать тех, кто мог что-то рассказать об образе жизни подозреваемых. Хозяин квартиры, где раньше проживала Надежда Литвин, отозвался о ней так: «Вела распутный образ жизни, пьянствовала, поэтому в квартире я ей отказал».
Еще одна свидетельница поведала, что Надежда Литвин хорошо играет на баяне, и она пригласила ее обучить сына. Но потом узнала о ее судимости, о том, что курит, употребляет чифир, и от услуг такого «педагога» отказалась. Свидетельница припомнила, что она встретила Литвин, и та показала ей отрез, который якобы подарил «миленький и обещал с зарплаты приобрести полуботинки». Невестка убитой заявила, что Литвин заходила к ее свекрови, но лично ей женщина не нравилась, так как «занималась развратом, заманивала мужчин, а после выпивки – обирала. Не работала, а на что жила – непонятно». Но в избрании меры пресечения Литвин в виде заключения под стражу районный прокурор отказал, мотивируя тем, что каких-либо доказательств ее причастности к убийству Захаровой не собрано.
Первую судебно-медицинскую экспертизу проводил не специалист, и следователю пришлось назначить вторую экспертизу, для чего была произведена эксгумация трупа Захаровой. На веках убитой эксперт насчитал 10 колото-резаных ран, на шее 22, а всего на теле – 57. Дефект мягких тканей на правой половине лица, по мнению эксперта, был причинен зубами грызунов посмертно, а вот кровоподтеки в области левого коленного сустава – следствие укуса зубами человека.
«РАЗВЕ ТАК БЬЮТ?»
Мурова, признавшаяся любовнику в убийстве, сначала на следствии все отрицала, но 7 мая неожиданно дала признательные показания. Приехав в Комсольский и поселившись у Захаровой, Мурова узнала, с кем живет ее бывший сожитель Черкашин. Портрет Надежды Литвин точно нарисовала Захарова: высокая, худая, смуглая, поэтому, встретив ее на поселковой улице, Мурова первая заговорила с соперницей и предложила выпить.
Елизавета Мурова, 28 лет, и Надежда Литвин, 44-х лет, были в разных «весовых категориях». Первая имела одну судимость, и ту легкую – украла у соседки по общежитию вещи. А вот у Литвин «послужной список» – пять судимостей, начиная с 1942 года, и сроки значительные – 5, 7 лет. Женщина она была образованная – окончила музыкальное училище. Судя по заполненному ее рукой протоколу допроса (красивый почерк, грамотность на высшем уровне), личностью она была незаурядной, попасть к такой в зависимость очень легко, и они попали.
По словам Муровой, когда Захарова опьянела, Литвин взяла топор и со словами: «Маша, бей ее!» – обратилась к Лавриновой. Но Муровой удалось отобрать топор, тогда Литвин приказала ей: «Бей ты по голове».
– Я хотела выбежать, но она меня за шиворот втащила обратно и приказала: бей, а то тебя стукну, – рассказывала следователю Елизавета Мурова. – Я быстро ударила, а она говорит: «Разве так бьют?» – и стукнула меня по пальцам ноги. «Больно?». Я еле сдержала боль и сказала: «Нет». Тогда Литвин ударила Захарову. Лавринова в этот момент попросила у меня 5 рублей на водку и моргнула глазом: мол, выходи, убежим. Но Литвин меня не выпустила, она встала у дверей. Лавринова принесла вино, мы выпили. Когда Надежда Литвин пошла в чулан за капустой, я выскочила на улицу. Подошла к окну, Литвин уже сама наносила удары ножом и говорила Лавриновой: «Один раз я стукну, другой раз ты». Литвин сказала Маше Лавриновой: «Надо узнать – жива Захарова или нет. Укуси ее за колено, если будет кровь – живая». Она заставляла тыкать ножницами в глаза, так как говорила, что в зрачках может отпечататься лицо человека.
СОЧИНЯЯ АЛИБИ
Убедившись, что Захарова мертва, Надежда Литвин собрала вещи, принадлежавшие Захаровой, завернула их в покрывало, и женщины покинули дом. Вещи спрятали в районе вокзала, куда с рюкзаком на следующий день заявились Литвин и Лавринова. Причастность к преступлению Лавриновой и Муровой была доказана отпечатками пальцев на бутылках, изъятых с места происшествия, на топоре, окурках, а вот отпечатков пальцев Литвин не обнаружили. Ни одного. По словам подельниц, она действовала в перчатках, за весь вечер ни разу их и не сняла. Вот что значит курс тюремных университетов…
Ни на допросе у следователя, ни на очных ставках она так ни в чем и не призналась, а попыталась запутать следствие. Через месяц после убийства Надежда Литвин в деталях рассказала следователю, что она делала в тот день, когда было совершено преступление. Она вспомнила мельчайшие подробности, например: зашла к соседке тете Наташе, ела у нее суп молочный с сухарями. Приходил рассыльный из леспромхоза, и Литвин с ним разговаривала. Потом пришла соседка, они вместе жарили картошку. Когда брала картошку из мешка, соседка сделала ей замечание.
Далее зашла к соседу Борису, у него находился знакомый Виктор, который при ней читал книгу «Орлята». Сама она в тот день читала книгу «Живи с молнией». Об убийстве якобы узнала только 22 апреля в магазине.
Проведем эксперимент: кто из вас, уважаемые читатели, вспомнит в мельчайших деталях, что вы делали месяц назад в обычный, ничем не примечательный для вас день? Не получается? В потоке обыденных дней яркие вспышки способны осветить в памяти лишь те события, которые оставили в душе неизгладимый след. А еще события можно сочинить, если это необходимо для алиби. Но никто из тех, чьи фамилии назвала Литвин, не подтвердил ее слов. Да, что-то происходило, говорили свидетели, но в другие дни, с участием других людей и при других обстоятельствах. На причастность Надежды Литвин к трагическим событиям указывал лишь один окурок со следами губной помады, найденный на месте преступления, других следов она не оставила.
НАРОД АПЛОДИРОВАЛ ПРОКУРОРУ
28 июня 1966 года Мурова написала заявление, что на прогулке Литвин угрожала ей: «Ты, сука, меня продала, так знай, что тебе это так не пройдет», и добавила, что Мурову расстреляют, а ей, Литвин, дадут не более двух лет. Но окружной суд, заседание которого в течение трех дней проходило в поселке Комсомольском, вынес приговор: Литвин была осуждена на 15 лет, Мурова и Лаврина получили по 12 лет.
После этого приговора житель Комсомольского Н. Терентьев направил письмо в прокуратуру области, Верховный суд РСФСР и в редакцию газеты «Советская Россия». Он писал: «Я прочитал статью в газете «Советская Россия» «Выстрел на буровой», в которой описывается трагедия, произошедшая в Ханты-Мансийском округе. Бандит получил по заслугам и по закону. Произошла трагедия и у нас в Комсомольском. Три женщины четвертовали пожилую женщину в ее квартире, отрезали губы, ухо, щеки, зубами кусали тело и нанесли 57 ножевых ран. За такое зверское убийство и издевательство, на которое не каждый фашист решится, им дали всего лишь 15 и 12 лет. Почему за одного убитого дают расстрел, а за другого – несколько лет?».
Аналогичную жалобу с просьбой пересмотреть приговор направили в Верховный суд республики 60 жителей поселка. В письме есть такие строки: «Народ аплодировал прокурору, который настаивал на высшей мере наказания». Но Верховный суд РСФСР оставил приговор без изменения, а жалобы осужденных без удовлетворения.
…В те годы было модным давать идеологически правильные названия населенным пунктам: так на карте округа появились поселки Комсомольский, Коммунистический, Пионерский… Да только жестокие нравы, царившие в первые годы освоения Севера, когда сюда ехали «покорители» с криминальным прошлым, не совсем соответствовали высоким целям «строителей коммунизма». Впрочем, преступность в женском обличье не изжита и до сих пор.
