Очерки из деревенской жизни дяди Саши

Дмитрий Михайлюк, фото Анатолия Лахтина

Ветхий, покосившийся домишко, с низкими потолками, ещё постройки царских времён, достался дяде Саше от его деда. Потолочные балки да маленькие оконца — всё это атрибуты старинных домов. Брёвна потемнели и потрескались, но во всём этом видится какая-то простая, деревенская красота.

Жизнь будто замерла с тех времён, всё осталось как прежде — и дом, и бревенчатые амбары. В былые времена здесь останавливались ямщики, чтоб просушить хомуты, отдохнуть, попить чайку или сменить лошадей.

На высоком пороге ещё видны глубокие зарубки, на нём рубили мороженую рыбу, потом её строгали полосками и, макая в соль,  ели сырой, это блюдо называлось строганина. Это быстрая в приготовлении и очень сытная еда, сразу придающая большой прилив сил.

В своё время деду приглянулся этот дом, стоящий на краю посёлка, откуда взору открывались необыкновенные красоты. Чего стоит только вид на Веретту, за которой хорошо виден высокий, поросший соснами Кардон, по левую руку – Удниково (от того называется Удниково, что летом там окунишек удят), далее — многоводный таёжный Вычьях, а ещё левее Белый Мыс, Прилуги. По правую сторону  — протоки Северная и родная Старица, что проходит у самого села. Красота неописуемая, и жить на таком месте, созерцая всё это, великое счастье!

Здесь всё рядом, под боком, и охота, и рыбалка! Вышел, спустился под горку и через пятьсот метров озерко, где вёснами можно добыть уток, тут же рядом проточки и ручьи, в которых водится рыбёшка.

Дядя Саша с благодарностью за оставленное наследство живёт, сохраняя традиции и образ жизни,  которым жил его дед. В гармонии с природой на этом месте, он счастлив, свободен и почти ни от кого не зависит. Бог не оставит, природа прокормит!

II

Дядя Саша выключил в доме свет, и где-то далеко, в таёжном посёлке с облегчением вздохнула электростанция.

Его лежанка была немудрёной: старый диван восьмидесятых годов, да четыре чурки, на которых он установлен. Вот такая жизненная необходимость, а иначе зимой, долгими морозными ночами промёрзнешь до костей.

С вечера хорошо протопленная печь, сейчас, когда все улеглись, щедро, с любовью отдаёт своё тепло. Небольшая ушастая собачонка по имени Гунька, покрутившись на одном месте, думая как бы прилечь поудобнее, ласково пристроилась рядом с дядей Сашей на диване. Всем тепло и уютно…

В ночной тишине, перебиваясь с волны на волну, тихо бурчит старенький радиоприёмник. По «Маяку» передают о каких-то неурядицах и переворотах, а ему всё нипочём, он не так сильно зависит от цивилизации. Затопил печь, отварил картошечки да достал квашеной капустки из малого бочонка, или груздочков из трёхлитровой банки, вот и еда, и никакой политики!

А хлеб он испечёт в той самой печи, которая в дом своё тепло отдаёт.

Где рыбёшки добудет, или утку подстрелит, так и живёт, никого не обижает…

Дядя Саша любит проснуться зимой ранним утром, когда ещё не совсем рассвело, и в этой полудрёме, не включая свет, шоркая тапками по полу, пойти пошарашиться по кухне, побрякав коробком спичек, затопить печь дровами, что были приготовлены ещё с вечера, снять круг с плиты и поставить чайник.

В этой сумрачной тишине затрещали дрова, приятно заиграл свет у печки, освещая лежащие перед топкой дровишки. Смотришь на это мерцание и взгляд оторвать не можешь…

Протяжно, с подвывом начала шуметь вода. Так бы сидел и бесконечно слушал эти романтические симфонии чайника. Ну, вот, забурлило, и уже подпрыгивает крышка, сообщая, что вода вскипела и пора заваривать душистый полевой чай с мятой. Вкуснее всего пить чай именно из эмалированной кружки. Тот же чай из другой посуды, почему-то уже не тот.

Прищуриваясь и кряхтя от удовольствия, дядя Саша выпил кружку этого ароматного божественного напитка, сахар не добавил, а только вприкуску съел пару ложечек мёду. Прошибло потом, и по телу растеклась приятная истома. А он всё сидел и сидел с кружкой в руках, любуясь в открытую топку на алые угли догорающих поленьев.

Глаза впились в одну точку, и мысли понесли куда-то в прошлое. Нет-нет, он не уснул, просто впал в забытье, где всё чётко вырисовывалось и представлялось…

За окном всё ещё сумрачно, и кое-где на небе видны звёзды, особенно ярко светит та, которую ханты называют «утренней», она долго видна на утреннем небе.

Накинув старый овчинный полушубок, дядя Саша вышел на улицу. Морозно! Снег похрустывает под ногами, будто кто-то откусывает большое спелое яблоко. Хррум-хрум, хрум-хррум! Этот «хрум» сопровождает повсюду.

Выглянув со двора, в сторону реки дядя Саша увидел, как солнышко встаёт из-за тальниковой гривы. Эх, красота! Этот величественный красный шар поражает воображение. Вернее сначала видна только его часть, а потом, поднимаясь вверх, он растёт, буквально на глазах, становится всё больше и больше.

Земля озаряется благодатным утренним светом. Да-да, именно благодатным, потому что днём свет уже не тот! И такое чувство, будто ангелы с небес спустились…

Воздух стал чистым-чистым, будто очистился от всего скверного, что накопилось на земле в прошлый день. Душа поёт! От счастья за спиной выросли крылья, и сердце забилось, так как будто вот-вот вырвется из груди. Хочется взлететь над просторами и лететь, лететь, лететь… И слившись воедино с природой, расправить крылья и закричать, как лебедь, жалобно и протяжно…

III

Ранним летним утром на окраине села, где у забора буял сочный пырей, задрав хвосты, стояли коровы и при этом оглядывали  окрестности. Дядя Саша тоже долго не спал, выйдя в ограду, оглядел величие многоводного Вычьяха. Утреннее солнце радовало и веселило душу.

Постояв, помолчав, дядя Саша засобирался на рыбалку, его манила эта утренняя гладь реки и переливающийся солнцем лес Кардона. Привычными движениями он собрал все необходимое, сел в шлюпку и отчалил.

Его старенький «Ветерок», еще доставшийся от деда, капризничал и не хотел заводиться. То схватывал, то чихал в карбюратор, окутывая дядю Сашу сизым дымом. Наконец, мотор заработал уверенно, и легонькая «Казаночка» вышла на редан.

Комариный звук «Ветерка» слышен издалека, особенно в тихую погоду, но это нисколько не мешает, а наоборот придает какую- то загадочность окружающей природе. Ручей направлялся к лесу и, резко повернув в сторону, образовал пологий мыс, который назвали «Белым», вероятнее всего за белый цвет песка, которым он был покрыт.

Услышав мотор, в траве у берега заходила рыбешка. До ряжевки уже недолго, отсюда видно, как сильно дергается один наплав, наверное, попала щука, а это значит, что сегодня на обед будет УХА! На это желудок отозвался довольным урчанием.

Дядя Саша заглушил мотор, но шлюпка продолжает медленно плыть к сети. Схватил за тот самый наплав, с волнением поднял сеть вверх — и точно! Сидит щучара килограммов на пять! Вот это рыбалка! Обычно в такую пору, в разгар лета, таких больших щук не попадало. Щука зацепилась только усами, теперь надо осторожно, не упустив, затащить ее в шлюпку.

Готово! Щука с силой бьётся о днище шлюпки, норовя выпрыгнуть за борт. Взревел мотор, и дядя Саша, разрезая синюю гладь реки, напевая веселую песню, понёсся домой.

Шлюпка уткнулась в берег, покачиваясь от своих же волн. Приятно возвращаться домой с такой добычей!

Из дыры в заборе, услышав хозяина, выбежала маленькая собачонка Гунька. Виляя хвостиком, вопросительно заглядывает в глаза.

— Ну что хозяин, привез вкусненького?

Дядя Саша улыбаясь, зашел в ограду, за его широкой спиной в мешке трепыхалась ещё живая щука. Дядя Саша, опустив мешок наземь, по-хозяйски взял щуку за щагла и кинул в ванну.

Пировать будем!

с. Нялинское