Неудачная фамилия иногда равносильна несчастью. А когда к неудачной фамилии присоединяются такие же неудачные инициалы — жить становится тяжело.
Вацлав Иванович Хорос оказался именно таким неудачником, человеком, которому не повезло с фамилией. И наступил момент, когда жить ему стало тяжело.
Хорос — землеустроитель. И не легко получил он право носить это звание. В 1919 году, тринадцатилетним мальчишкой, он начал работать рассыльным. Сын рабочего, он выдвинулся, стал практикантом по землеустройству, потом помощником землеустроителя, потом прорабом, потом… В общем — звание районного землеустроителя он заслужил тяжелым трудом, ночами учебы, подкреплявшей большую практику. В 1931 г. он с землеустроительной партией приехал в наш округ и с тех пор непрерывно работает на Севере. Последние два года Хорос был райземом в Ларьякском районе.
За все время советской работы Хорос не имел ни одного замечания, многократно премировался, имел грамоту ударника. Нельзя сказать, чтобы его не ценили и в Ларьяке. Наоборот, ему поручали заведывание Райземпромом, его посылали проводить ответственнейшие хозяйственно-политические кампании, словом — к нему относились, как к подлинно советскому специалисту, каким Хорос и был на самом деле.
В конце апреля Хорос был повесткой поставлен в известность о том, что он лишен избирательных прав.
— Почему? За что?
Ларьякский туземный совет сообщил — материалов мы не имеем, за что лишен не знаем, просто секретарь РИКа Жилин предложил внести вас и вашу жену в списки лишенцев. Вот и все.
Хорос — в РИК к заместителю председателя Лаптеву и ответственному секретарю Жилину. Человек был потрясен: ведь избирательное право – это высшее право гражданина советской страны!
И Лаптев и Жилин встретили Хороса, человека, которому вчера еще верили и давали ответственнейшие поручения, с каменными лицами.
— Лишен в Тобольске, на основании 15 пункта инструкции. Что это за пункт можете узнавать где хотите мы вам (вам — а вчера еще были на ты!) не справочное бюро. Документов никаких показывать не намерены — обратитесь в Тобольск, там вам покажут…
И — в догонку неуспевшему еще закрыть дверь Хоросу:
— Паразит!.. Сволочь!..
Эти «ласковые» эпитеты Хорос в следующий месяц слышал часто. Он мог бы услышать их и на профсоюзном собрании, если бы его, члена профсоюза с 1919 г., не удалили с собрания, как лишенца. На этом же собрании Хороса исключили из членов профсоюза и на другой день председатель месткома Титов потребовал у него профсоюзный билет.
События развивались бурно. Вчерашние друзья и знакомые перестали кланяться — одни по собственному почину, другие после внушения в райкоме (если коммунист) или райисполкома (если беспартийный):
— Будете вести знакомство, притянем за связь с чуждым»!
Легко было Лаптеву рекомендовать Хорос выехать в Тобольск. Попробуйте выехать во время распутицы из Ларьяка! Время шло. Лаптев не только не заинтересовался как это случилось, что Хорос чей трудовой список лежа у него в столе, вдруг лишил прав, — он даже отказал Хоросу в выдаче справок о работе в районе, отказал за его, Хороса, счет запросить Тобольский горсовет нет ли ошибки.
Решительно и неумолимо Хорос был отброшен в лагерь классовых врагов. Плюс ко всему его сняли со снабжения палагающегося специалисту затеяли выселение из квартиры. Хорос жил на положении прокаженного, отверженного.
С первым пароходом он, не желая бросать работу, послал в Тобольск для выяснения дела жену. И ровно через день после приезда жены в Тобольск оттуда, по телеграфу, городской прокурор сообщил, что Вацлав Иванович Хорос НИКОГДА НЕ ЛИШАЛСЯ ИЗБИРАТЕПЬНЫХ ПРАВ, что лишен совсем другой Хорос — Василий Иванович, никакого отношения к землеустроителю Хорос не имеющий.
— Ошибка! — пожал плечами Лаптев и распорядился вычеркнуть Хороса из списка лишенцев. Он считал, что дело на этом кончается.
Но Хорос вовсе не считает, что на этом заканчивается дело. Ведь из-за этой «ошибки», из-за того, что Лаптев и Жилин оказались бездушными бюрократами, не пожелавшими пальцем о палец ударить для реабилитации своего товарища по работе, — Хорос оказался оплеванным, обесчещенным, лишеным возможности дальше работать в Ларьякском районе!
Как могла произойти эта дикая история? Как могло получиться, что ларьякские организации не услышали жалоб честного специалиста? Как могло случиться, что окружная секция инженерно-технических работников, члены которой лично хорошо знают Хороса, секция, которая теперь, после того как Хорос выпутался из беды, выносит громовые резолюции — в свое время ограничилась письмом прокурору с просьбой расследовать дело? Написали письмо и — забыли. Как и прокурор — послал по почте запрос и… ждал пока, ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ, не явился сам Хорос, уже распутавший все свои дела.
Товарищ Сталин, Центральный Комитет партии, партия в целом требуют максимальной чуткости, максимального внимания к людям, ибо «люди решают все». А в это время Лаптевы, Титовы, Жилины являя собой худший тип бездушных бюрократов, тупых чиновников, позволяют себе издеваться над специалистами, в далеком Ларьяке, где и без того тяжела работа, ставят людей в безвыходное положение.
Надо ли доказывать, что эти люди заслуживают суровейшего партийного и советского наказания?
М. Зыков
«Остяко-Вогульская правда», 13.7.1935
