В.В. Менщиков, Н.В. Перцев
Среди вопросов, касающихся процесса колонизации северо-западной Сибири, едва ли не самым дискуссионным был и остается вопрос о локализации летописной Югры. Споры в научной литературе привели к формированию двух точек зрения:
1) территория Югры изначально локализуется в нижнем течении р. Оби и по ее притокам. Такое расположение впервые было показано на карте С. Герберштейна 1546 г. В защиту этой версии говорит не только обзор источников, но и обширный лингвистический материал.
2) Югра изначально могла находиться на западе от Урала, в течении р. Сев. Двина и Печора, и лишь вследствие продвижения новгородцев на восток в XII-XIV вв. начинает перемещаться в Зауралье. В действительности первая точная локализация Югры в русских источниках в Зауралье датируется 1364 г., когда новгородская дружина под предводительством А. Аввакумовича совершила рейд по Оби. Кроме того, вызывает сомнение, что новгородцы вообще могли достигать столь отдаленных территорий в ранний период.
Следует оговориться, что, на наш взгляд, точная локализация народов, населяющих просторы севера Евразии, является весьма условной и трудно достижимой. Для средневековья очень сложно идентифицировать подобные наименования, они могут обозначать как территории, так и народы, проживавшие здесь. Такая позиция обусловлена особенностями мировосприятия средневековых обществ. Кроме того, говоря об Югре, Вису, Арсе или Бъярмаланде, мы имеем в виду не государственные образования, а ойконимы (этнонимы-топонимы), относящиеся к полукочевым народам. В любом случае мы будем иметь дело не с конкретным ареалом расселения, а с неким образом народа-территории, сложившимся в сознании путешественников, торговцев, летописцев или географов средневековья.
Впервые Югра появляется на страницах русских летописей в 1118 г. в «рассказе Гуряты Роговича», повествующем о походе 1094/95 г. (в летописи вошел под 1096 г.). Здесь под Югрой понимается некий народ, говорящий на неизвестном языке («Югра людие есть язык нем»). В то же время незнание языка никак не мешает «отроку» Гуряты наладить контакт с туземцами, а соответственно контакты с Югрой уже имели место. Отрок свободно общается с югричами, которые не только «дают дань», но и рассказывают о диве дивном и странном народе, живущем в горах. Следующий момент, который следует осветить — географическая привязка: «Седят с самоядью на полуношных странах <…> суть горы заидуче Буку моря. имже высота ако до небе. и в горах тех кличь велик и говор. и секут гору хотящее высечися. и в горы тои просечено оконце мало и туда молвят <…> есть же путь до гор тех непроходим пропастьми снегом и лесом».
Возможно, под горами понимается именно Урал, а путь к горам пролегал через Югру, соответственно Югра здесь расположена в Предуралье. Под «полуночными странами», вероятно, понимаются территории крайнего севера, где существует явление полярной ночи. Летописец дополняет повествование красочным и популярным для русской летописной традиции рассказом о народе, запертом в горах во время похода Александра Македонского, заимствованного из «Откровения Мефодия Патарского». К этому народу «югра» и предлагает пройти отроку Гуряте. Несмотря на мифологичность сюжета, мы можем подчерпнуть полезные сведения, касающиеся нашего вопроса.
«Рассказ» недвусмысленно дает понять, что главной целью похода новгородцев является пушнина. К тому же в рассматриваемый период произошло сразу два значительных события. Во-первых, Новгород вступил в период противостояния Киеву, и последний, объявив торговую блокаду, отрезал север от своих товаров. И, во-вторых, в силу начавшегося «серебряного кризиса» на Русь перестало поступать арабское серебро, и новгородцам пришлось искать новые источники драгоценного металла. Серебром русский север могла обеспечить торговля с западом, и именно пушнина стала движущей силой русских на восток. Однако следует заметить, что в рассматриваемый период Новгород вполне мог обходиться и собственными внутренними источниками ценного товара, к тому же в Европе большими спросом пока пользовался беличий мех. Скорее всего, помимо самой пушнины новгородцы вывозят из Югры и серебро, ввозимое на эту территорию арабами еще с X в. (Югра присутствует в трудах многих арабских путешественников, посетивших Волжскую Булгарию, начиная с Ибн-Фадлана). Поэтому логично будет обратиться именно к этим замечаниям.
В записках Ал-Гарнати, посетившего Булгар примерно в 1150 г., сообщается: «За сраной Вису на море Мраков есть область, известная под названием Йура. Летом день у них бывает очень длинным. Так, что говорят купцы, солнце не заходит сорок дней, а зимой ночь бывает такой же длинной. .. ». Судя по замечаниям арабского географа в стране Йура много соболей и меда, «огромные деревья и леса, в которых много меда, и соболей у них очень много, а мясо соболей они едят», а главным товаром, который туда ввозят, являются мечи (заметим, что в рассказе Гуряты Роговича пушнина обменивалась также на оружие из железа «нож или секира»). Соответственно Югра находится в таежной зоне. Дальнейшее описание народа Йура крайне необычно: «красного цвета, с голубыми глазами, волосы их белы, как лен, и в токай холод они носят льняные одежды. А на некоторых из них бывают шубы из превосходных шкурок бобров, мех этих бобров повернут наружу. И пьют они ячменный напиток, кислый, как уксус, он подходит им из-за горячести их темперамента, объясняющегося тем, что они едят бобровое и беличье мясо и мед». Крайне затруднительно представить коренных жителей Европейского Северо-Востока голубоглазыми, употребляющими такие напитки. Традицию употребления пива могли принести новгородцы, правда, мы не располагаем источниками, подтверждающими такой вывод. Конечно, как бы эта версия не казалась маловероятной, мы не будем ее полностью отвергать. Более вероятно, что Ал-Гарнати спутал Йуру с отрядом скандинавов, торгующих в Булгаре. В скандинавских сагах присутствуют упоминания о Бъярмаланде, с населением которого викинги торгуют и время от времени воюют вплоть до середины XII в. В саге, посвященной Олову Святому, вставлен сюжет с ограблением храма божества Йомали, в коленях идола которого находилась серебряная чаша, наполненная монетами. Вероятно, чаша некогда была привезена на север арабами. Дискуссия относительно расположения племени Бъярмов привела к тому, что большинство исследователей приняло мнение, по которому Бъярмаландом определялась вся часть Русского севера от побережья Белого моря до Урала. Нам близок тезис, в основу которого легло понимание о Бъярмаланде как о «крайней земле», территория которой может расширяться. В рассматриваемой саге есть упоминание, благодаря которому возможно более точно локализовать Бъярмаланд по течению р. Вина (Сев. Двина).
Не пытаясь отожествить бъярмов с Югрой, мы лишь заметим, что арабский географ назвал их именно югричами. Даже если мы примем, что Ал-Гарнати ошибся и действительно видел скандинавов, следует считать, что югричи действительно посещали Булгар. В пользу этого говорит и то, что сам автор знал о них лишь понаслышке, а в сочинении он оставил такое замечание: «Жителям Вису и Йура запрещено летом вступать в страну Болгар, потому что когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то воздух и вода холодают, как зимой, а у людей гниют посевы. Это у них проверено». И еще один момент: если югричи действительно могли посещать Булгар, скорее всего мы имеем дело с населением Приуралья.
Следующий, очень важный момент — описание маршрута: «А дорога к ним по земле, с которой никогда сходит снег; и люди делают для ног доски и обстругивают их; длинна каждой доски — ба, а ширина — пядь. а мечи, которые привозят из стран ислама в Булгар, приносят большую прибыль. Затем булгарцы везут их в Вису, где водятся бобры, затем жители Вису везут их в Йуру, и ее жители покупают их за соболиные шкуры, и за невольниц, и невольников. А каждому человеку, живущему там, нужен каждый год меч, что бы бросить его в море Мраков. И когда они бросят мечи, то Аллах выводит им из моря рыбу вроде огромной горы».
К сожалению, локализация страны Вису также вызывает споры, но, исходя из описания, она расположена севернее Булгара, условно обозначим эти территории как Верхнекамские. Ареал распространения соболя совпадает с Печорским бассейном. Кроме того, существуют основания говорить о смещение леса к северу в рассматриваемый период. Следовательно, мы можем говорить, что Югра занимала обширную территорию всего северного Приуралья вплоть до Карского моря.
Вновь вернемся к «Рассказу» Гуряты, где говорится «горы заидуче Буку моря», т. е. горы, расположенные за Югрой, пролегают вплоть до залива. Если взять во внимание тезис, что описанные в этих отрывках пространства находятся на западе от Урала, то под заливом вполне могла пониматься Байдарацкая губа.
Арабский путешественник I-й пол. XIV в. Аль-Омари оставил следующее замечание: «Купцы наших стран, говорил Номан, не забираются дальше города Булгара; купцы Булгарские ездят до Чулымана, а Чулыманские ездят до земель Югорских, которые на окраине Севера». Под «купцами Чулыманскими», судя по всему, понимаются купцы из городов нижнего Прикамья и Поволжья, прежде всего, Казани. Если взять во внимание это замечание, то путь в Югру мог пролегать по Каме, а сама Югра локализуется по течению Печоры. Заметим, что в заметках нет ни слова о переходе через горы, что в случае Приобского расположения Югры кажется странным. Вспомним, что арабские товары в середине XI в. также везлись сначала до Булгара, а затем через Вису до Югры. Из этого сообщения можно сделать вывод, что о территории Югры восточные купцы знают от чулыманов. Югра находится на краю севера, за ней уже ничего нет. Сибирские и Чулыманские земли находятся в «сердце севера», в них сильная стужа, а зима продолжается по 6 месяцев. Исходя из всего этого, путь в Югру мог пролегать по Каме, а сама Югра локализуется по течению Печоры, причем вплоть до крайнего севера.
У русских термин «Югра» использовался вплоть до XVII века для обозначения населения Западной Сибири. В. В. Напольских показал, что Югра восходит к общепермскому «jegra», а следовательно, угры (манси), к которым это обозначение и применяется, имели непосредственные контакты с населением Коми и удмуртами. Возможно, мы действительно имеем дело с постепенным движением Югры на восток. Напомним, что впервые р. Обь упоминается в 1364 г. Но в таком случае возникает вопрос, насколько продвижение новгородцев способствовало такому перемещения. Действительно, в русских летописях часто упоминаются военные столкновения (1034, 1187, 1364, 1445 гг.). На наш взгляд, Югра, формально являясь подчиненной Новгороду территорией, время от времени подвергалась военной агрессии со стороны новгородцев. Причины такой агрессии видятся в экономических и политических кризисах внутри республики. В обычное время, когда Новгород обходился продуктами торговли с Югрой и, возможно, небольшой пушной данью, то в периоды упадка ему требовались новые источники ресурсов, что, на наш взгляд, и заставляло новгородцев продвигаться далее на восток. Именно такие походы, в отличие от простых торговых экспедиций, и попадали в летописи. Интересно, что после поражения и потери независимости Новгорода эти территории продолжали приписываться к новгородским, хотя такое подчинение кажется формальным: сборщики дани постоянно сталкивались с сопротивлением, «югра» ведет активную торговлю с Булгарией, а через нее и с арабскими государствами, а ее князья по возможности стремятся избавиться от новгородского покровительства, строят города и создают свою иерархию.
Особенно интересно замечание, вписанное в летопись под 1187 г., об «избиение Печорском и Югорском в Печерских землях», из чего видно, что Югра находится в Предуралье. Новгородцы военной ватагой совершали поход за «данью», в ходе которого столкнулись с сопротивлением местных народов. Впечатляет количество новгородцев (100 человек только погибло), соответственно мы имеем дело с широкомасштабной операцией. Заметим, что новгородцы не дошли до Югры, но столкнулись с «данниками». Складывается впечатление, что на территории Печоры были организованы пункты сбора дани, в которые, по словам летописца, стекалось подвластное население. Авторы летописей не упускают возможности подчеркнуть степень зависимости Югры от Новгорода, хотя еще раз заметим, что это кажется маловероятным. Интересно замечание «а друзии за Волоком», которое позволяет судить о том, что поход все же не был ограничен посещением только Печоры. Возможно, здесь и имеется в виду Югра. В таком случае мы имеем дело с конкретным военным вторжением сразу на две территории, а не с привычным процессом уплаты дани на погостах.
Остается только вопрос, откуда в Печоре появились «Югорские данники». Конечно, нет оснований полагать, что сама Югра находилась в Печорской волости (по крайней мере, летописец об этом не говорит и всегда подчеркивает, что эти территории (и/или народы) не тождественны). Вспомним арабские источники, говорившие о торговле населения Вису (возможно, Прикамского) и Югры. Таким образом, новгородцы вполне могли наткнуться на югорских купцов. Русские письменные источники повествуют о Печоре и Югре как о двух соседних территориях, причем современной наукой не установлена их языковая принадлежность. Впрочем, если мы практически не имеем географической привязки к «Югре», то локализация «Печоры» вполне ясна, и нельзя не заметить, что кажется маловероятной отдаленность югорских территорий от Печоры. Скорее всего, Югорская земля граничит с Печерской волостью на севере и располагается, таким образом, в Предуралье. Но если вспомнить замечания в скандинавских сагах и арабские источники (в которых, впрочем, нет упоминания Печоры), то вполне возможно, что в понимании новгородцев Югра — это вообще вся территория крайнего севера от Сев. Двины до Урала.
Однако, как можно полагать, такие военные акции являлись частным случаем, и по большей мере обе стороны довольствовались торговлей (такой, как описано в «Рассказе Гуряты Роговича»). Об интенсивной торговле можно говорить по находкам таких предметов, как русские ювелирные украшения, лунинцы, перстни. Есть основание полагать, что сюда ввозились ткани. С другой стороны, крайне интересными находками на обширной территории от Прикамья до Оби являются Византийские и арабские серебряные чаши. На одной из таких, предположительно найденной в г. Березово или, в крайнем случае, на р. Сев. Сосьва, есть надпись на русском, гласящая, что чаша весит (или стоит) 35 гривен серебра. Эта чаша, безусловно попавшая на Урал из Руси, является следствием не только военных, но и вполне мирных отношений (возможно, она попала сюда в качестве посольского дара). Все эти артефакты наталкивают на вывод, что под Югрой могли пониматься вообще все земли к северо-востоку от Новгорода.
Интересная информация содержится в описании похода 1193 г., где говорится о выкупе серебром: «и высылаху к ним Югра, льстьбою рекуще тако, яко «копим сребро и соболи и на узорчья, а не губите своих смер и своей дани». Скорее всего, серебро было представлено ломом сосудов, вышедших из употребления. Интересен сюжет, связанный со сговором одного из новгородцев с «князем Югорским»: «Потом речне Савка князю Югорскому: «аще, княже, не убиешь еще Яковца Прокшиница, а живого пустиши вои сомо, и землю твою пусту сотворит». И призвавши князь Яковца Савици: «брате! Судить ти Бог и святая Софъя, аще еси подумалъ на кровь братьи своей; и станеши с нами пред Богом, и отвъщаеши за кровь нашу». И то ему рекошю, убиенъ бысть: те бо Савица перевът держаще отай се княземь Югорьскымь».
Во-первых, мы находим информацию о князьях Югры. Насколько это замечание соответствует истине, судить сложно, но мы можем говорить о наличии в какой-то степени устойчивой иерархии, причем Савка, судя по всему, обратился к князю для решения своих проблем, так как о его пленении нет ни слова. Во-вторых, в Югру отправлялись не только официальные новгородские рати, но и посторонние люди, такие как Савка. Кем именно является Савка, неизвестно, летописец не оставил упоминания, что он являлся участником похода. Возможно, Савка был новгородским купцом, посещавшим Югру во время похода. Если это так, то наш тезис об использовании югричей для решения личных проблем новгородцев кажется оправданным. Кроме того, из всего этого следует, что официальное продвижение новгородских войск и агрессия со стороны Новгорода лишь частный случай. Купцы и простые новгородцы посещали Югру и имели вполне дружеские деловые отношения с Югорской политической элитой.
Маловероятно, что такая ситуация смогла спровоцировать Югру на исход из родных мест. Кроме того, в этот период начинается постепенное освоение и заселение русскими Предуральских территорий, которое естественно приводило к тесным контактам с местным населением (возможно, и с Югрой), причем мы можем говорить о высокой степени комплиментарности и сотрудничестве. Не меньшая путаница возникает, если попытаться разобраться в этом вопросе, привлекая данные карт XVI в. Так, на картах А. Вида (1537 г.) и Г. Меркатора (1594 г.) Югра локализуется по течению р. Мезень, в то время как на карте С. Герберштейна (1546 г.) по течению Оби. Причем в первых двух картах есть пояснение «Iugra Iuhra ex qua Hungari» (Югория, откуда вышли венгры). В «Записках о Московии» также упоминается, что современные автору венгры вышли из Югры («Это та Югра, из которой некогда вышли венгры и заняли Паннонию»). Возможно, такая ситуация появилась вследствие разных информаторов, так как Герберштейну было известно о двух путях в Югру (условно назовем их новгородским и московским). В тексте «Югорского дорожника» С. Герберштейна был описан маршрут в Югру, более длинный и тяжелый, чем тот, который использовали в XVI вв. Сам посол был проинформирован о том, что москвичи пользуются другой, «весьма торной и кратчайшей дорогой», однако в его расположении был только этот маршрут. Напомним, что саму Югру Герберштейн расположил в Приобье, следовательно, о Югре его информировали москвичи, а маршрутник составлен либо со слов новгородцев, либо москвичи специально путали автора. А.И. Плигузов на основе «Югорского дорожника» доказал, что маршруты новгородцев сознательно не менялись с XIII-XIV века вплоть до XVI века. В тексте «О незнаемых человецех в Восточной стране» «самоядь» расположена за территорией Югры, а так как в «Сказании» самоеды расселены на Приобских пространствах, можно локализовать Югру в пределах Приполярного Урала. Следовательно, разные информаторы под Югрой могли понимать совершенно различные территории. В дальнейшем рассуждении будем отталкиваться именно от этого тезиса, который, правда, не объясняет преемственность политики Москвы от Новгорода, в чем вряд ли можно усомниться.
Археологические материалы, связанные с торговлей Новгорода в северо-восточной части Европы, убедительно показывают, что основная торговля с коренными народами севера шла на территории Предуралья. Большая часть русских материалов происходит именно с этой территории. Кроме того, мы можем судить о начале заселения Приуральской территории русскими. Особого внимания здесь заслуживают предметы христианского культа (такие, как нательные кресты) и орудия земледелия, безусловно, подтверждающие русское продвижение.
В.В. Напольских установил, что Югра X-XV вв. — население неизвестной этноязыковой принадлежности, которое не относится ни к обским уграм, ни к коренным пермянам, ни к ненцам. Этим же автором была сделана попытка поставить окончательную точку в споре о локализации Югры. Проведя ряд экспедиций, он не обнаружил ни одного югорского топонима на территории Предуралья, из чего делал вывод о том, что Югра изначально локализовалась в Приобье. Также следует оговориться, что, несмотря на конкретное определение ареала Югры, Напольских аккуратно замечает, что в силу тесных контактов этноним «Югра» мог использоваться после установления родственных связей и населением Прикамья. Вследствие тесных контактов древних пермян с обскими уграми первые вполне могли перенять родовое название «Югра».
Русские источники разделяют племена вогулов (манси), остяков (ханты) и югричей, соответственно «Югра», скорее всего, не относится к предкам обских угров. Таким образом, Югра вполне самостоятельное политическое и, видимо, этническое образование, которое исчезает из источников в XVI-XVII вв. Причиной исчезновения могло стать изменение в политической доминанте данного региона, вызванное его подчинением Московской Руси. С другой стороны, «Югрой» мог именоваться народ, проживающий в Предуралье и перенявший это название от угров, точно так же, как и сами обитатели Приобья могли перенять на себя этот этноним.
Таким образом, в русских летописях Югрой вполне могла именоваться территория и Прикамья, и Приобья. Учитывая археологические данные, кажется маловероятным проникновение Новгородцев на территорию Приобья в XI-XIII вв. Следовательно, новгородские летописи содержат информацию о Прикамских территориях, которые, впрочем, не являются искомой Югрой.
Возвращаясь к картам средневековых путешественников, а заметим, что все они составлялись в период доминирования Москвы, и Югра, по сути, прекращает свое существование, следует освятить последний момент. Во всех замечаниях об Югре говорится как о территории, являющейся прародиной венгров. Историческая память лишь отчасти сохранила драматургию событий, а сходство югра (Jugria) — венгры (Hungri) вполне могло стать причиной ошибки, ставшей предметом спора целых поколений историков.
Мы можем констатировать, что реальная Югра, скорее всего, находилась в пределах Приобья. Возможно, в более ранний период югричи имели прародину в Предуралье, но на момент попадания в летописи они уже ушли с родных мест. Тем не менее, память об общей прародине и тесные связи с Предуральским населением могли стать поводом перехода родового названия «Югра» и к Прикумскому населению. В таком случае летописная Югра вполне могла находиться и в Предуралье, а новгородцы в процессе колонизации столкнулись именно с ней, из-за чего и случилась данная путаница. Возможно, под Югрой понимался некий политический союз, что объясняет исчезновение Югры из источников в процессе освоения Уральских территорий русским, уже московским, государством. Такая ситуация позволила новгородцам именовать Югрой все территории к востоку от Печоры (вспомним, что эти территории находились по соседству). Далее на восток и север ареал Югры в сознании «колонизаторов» расширялся.
В период возвышения Московского княжества и противостояния его с Новгородом Дмитрий Иванович аннексирует «новгородские волости Пермь и Печора» (1364 г.). Примерно в этот же период в летописях впервые появляется упоминание об Оби. Соответственно теперь территория Югры расширилась и включила в себя Зауралье. Вспоминая о волоке, можно предположить, что в Обь новгородцы попали через Сев. Сосьву (приток Оби). В источнике это отображено следующим образом: «Той зимы с Югры приехали дети боярские и люди молодыя с воеводами Александром Аввакумовичем и Степаном Ляпою, воевали по Оби реке до моря, а другая половина рати на верх по Оби воеваша; а двиняне стали против них полком, но были разбиты». Осведомленность летописца позволяет судить, что об Оби новгородцам уже было известно и до этого. Вспомним, что в «Рассказе» Гуряты Роговича Югра рассказала о пути до странного народа, находящегося за горами. Действительно, из Печоры в Сев. Сосьву путь совсем не большой, и волок не должен был занять много времени. В то же время летописец обособляет поход по Оби от основного похода, намекая тем самым на исключительность действий в Зауралье. С этого момента территория Югры официально расширяется, захватывает Приобье и, судя по всему, местное иноязычное население, которое и могло являться истинной Югрой (учтем, что по одной из версий Югра изначально локализовалась в Приобье).
В 1445 г. совершается последний поход новгородцев в Югру, впрочем, Обь в данном замечании не упоминается, хотя говорится о действиях сразу на двух реках. Из этого делается вывод о том, что Приобье окончательно стало ассоциироваться с Югрой. Новгороду, занятому феодальной войной, не удалось установить окончательный контроль над Югорскими землями, и вскоре он теряет свой суверенитет.
В 1465 году Великий князь Иван Васильевич приказал Василию Скрябе совершить поход на Югру. С этого времени Югорская Земля входит в зону интересов Московского княжества, однако важно заметить, что москвичи имели дело уже не с Предуральем, а с территориями Урала и Приобья. В 1499 г. великий князь московский Иван Васильевич направил своих воевод на Урал с целью захвата добычи в Кодском и Югорском княжествах. Интересно то, что, несмотря на потерю независимости Новгорода, эти земли не перестают именоваться новгородскими. Традиционное сознание сохранило условный статус подчинения коренных народов Урала. Однако если Югра для Новгорода — это все пространства крайнего Северо-Востока Европы и Оби, то для Москвы – конкретное княжество на территории северного Урала и Приобья, причем отдельное от вогулов, остяков и пелымчан и локализованное в территориальных рамках XV в. Чуть позже Югра исчезла с политической арены, а название было присвоено Зауральской территории, населенной иным этносом. Следовательно, Югра более выступает ментальным конструктом, служащим для обозначения далеких территорий, формально входящих в состав Новгорода, а после — Москвы.
