Валерий Белобородов
Несколько лет назад при посещении Березовского краеведческого музея обратил внимание на витрину с образцами стеклянных изделий и был удивлен, узнав, что эти вполне симпатичные графины, стаканы, кувшины, изоляторы для проводных линий выпускались полвека назад на местном стеклозаводе.
Порывшись в научной и справочной литературе, узнал, что Березовский и соседние с ним Октябрьский и Советский районы обладают значительными ресурсами минерально-строительных материалов, причем, большей частью они были обнаружены попутно при разведке газовых, нефтяных и буроугольных месторождений. В сборнике «Сосьвинское Приобье», изданном в 1975 году в Иркутске, называются месторождения кирпичных глин, песчано-гравийной смеси, известняков, строительных и стекольных песков. Формовочные и стекольные пески были обнаружены при разведке Северо-Сосьвинского буроугольного месторождения. В Октябрьском районе на правом берегу Оби и по р.Малый Атлым имеются месторождения кварцевых песков с запасами соответственно в 6 и 12,5 млн т, пески годны для производства стекла. В 1942 году, сообщается в этой же книге, Омской лабораторией строительных материалов по р.Вогулке, близ Березова, выявлены месторождения кварцевых песков.
Вот это последнее из упомянутых месторождений и было сырьевой базой стеклозавода. Во время последней командировки меня познакомили в Березово с Прасковьей Прокопьевной Копьевой, участвовавшей в разведке месторождений по Вогулке. Вели ее трое женщин-геологов из Омска и несколько рабочих, песчаные горизонты вскрывали шурфами на глубине 6 — 8 м.
Неясно, какой суровой целесообразностью было продиктовано решение о строительстве Березовского завода в военное время, но оно было начато и велось, как утверждают старожилы, с участием Ивдельлага несколько лет. А основная продукция — банка для рыбных консервов — стала выпускаться уже в послевоенные годы.
Нужно сразу сказать, что жизнь заводу суждена была недолгая, 1954 год оказался для него последним.
Поступившая в Салехардский рыбоконсервный комбинат банка при закатке лопалась — приходилось ее выбрасывать вместе с консервами. Для завода это означало смертный приговор.
Старые березяне чаще всего причину закрытия завода объясняют так: некачественным оказалось сырье — отсюда некачественное стекло. Но если кого-то вновь заинтересует возможность открытия стекольного производства на базе местных кварцевых песков, он не может удовлетвориться таким объяснением и должен будет внимательно изучить опыт сороковых — пятидесятых годов. В районном архиве хранится несколько папок с годовыми отчетами и другими документами — широко мыслящий хозяйственник-экономист, уверен, найдет в них обильную пищу для размышления, я же могу говорить только о некоторых впечатлениях и предположениях, представив читателю картину хозяйственной жизни, пусть и неточную.
Бывшие работники завода утверждают, что производство вели неплохо подготовленные люди. Специалистами стекольщиками были директор завода П.Ф. Сорокин, заведующий лабораторией В.Ё. Данилов. Рабочих посылали для обучения на Хватовский стекольный завод (по-видимому, в населенный пункт Хватовка Саратовской области), приезжали и оттуда мастера, передавали свой опыт. Местные березовские жители были заняты не только на подсобном производстве, но и в основном цехе «Гутта» в качестве стекловаров, засыпщиков, шуралей, наборщиков, операторов, тягунщиков, термистов. С другой стороны, бедность возможностей и ограниченность средств послевоенной жизни проявилась и в кадровом вопросе. Среди рабочих немало было молодых матерей, подростков, просто недостаточно подготовленных людей, которые не могли справиться с тяжелой и сложной работой. Из-за неумелого обращения происходили поломки оборудования, простои. Все это отмечали участники собрания актива завода, обсуждавшего в январе 1950 г. итоги года минувшего (протокол собрания имеется в архиве).
Спецификой послевоенной хозяйственной жизни, очевидно, объясняется и медленный темп развития производства. Завод работал уже в 1947 году. Но в феврале 1949 года учетно-балансовая комиссия Обь-Иртышского госрыбтреста, в который входил стеклозавод, констатировала, что рабочие основного производства выпустили за 1948 год 86 тысяч банок, производительность одного рабочего составила всего около 600 банок. Год спустя эта же комиссия отмечала: план по выпуску банкотары выполнен на 33.8%, завод выпускал ее лишь 56 дней в году, что обусловило высокую себестоимость продукции. 1949-й год комиссия назвала «пусковым периодом нового процесса производства», а исполняющий обязанности начальника цеха «Гутта» Н.Е. Егоров в начале 1950 г. говорил на заводском собрании: «в настоящее время мы готовимся к пуску основного производства».
Таким образом, подготовка к собственно стекольному производству растянулась по меньшей мере на три года. И это станет понятным, если обратиться к фактам, характеризующим условия, в которых работал завод. Взять хотя бы вопрос сырья. Карьер, откуда брали песок для варки шихты, был поблизости от завода, но это не освободило от серьезных затруднений. Из-за многоводья и по другим причинам не каждый год удавалось добыть и завести песок летом, а зимой добыча обходилась дороже. Автомобили «Студебеккер» часто и подолгу, по 2-3 месяца, простаивали в ремонте и приходилось на вывозке использовать лошадей — отсюда большие затраты ручного труда.
Второй местный сырьевой компонент — известняк — добывали в районе Саранпауля, на Ятринском месторождении и зимой свозили на оленях на берег Ляпина, а летом грузили на курсировавший здесь пассажирский пароход «Петр Шлеев» и доставляли в Березово. Прочее необходимое для варки стекла сырье — мирабилит, сульфат натрия, кальцинированная сода, огнеупорная глина — завозилось издалека, неоднократно при этом перегружалось и, наконец, доставлялось на баржах на завод, где из-за нехватки транспорта и складских помещений лежало под открытым небом и, разумеется, портилось (акт о количестве сырья, имеющегося на заводе на 31 декабря 1947 г.). Такое же положение отмечалось отчетно-балансовой комиссией треста в 1949 году.
При неразвитости инфраструктуры завод, который должен был постепенно вырастать в высокоспециализированное производство, вместо этого волей-неволей увязал в побочных занятиях, отвлекающих много сил: заготавливал деловую древесину, дрова, сплавлял их по воде, выпускал пиломатериалы, деревянные ящики для рыбы, газогенераторную чурку, выжигал древесный уголь, известь, делал кирпич, держал два-три десятка лошадей и ставил для них сено. Большая часть из этих видов продукции шла не только на удовлетворение собственных потребностей завода, но и продавалась местным организациям и населению.
1950-й год, который должен был наконец-то стать годом полного развертывания основного производства, принес большие разочарования. Завод выпустил почти три миллиона банок, более чем вдвое перевыполнив план, но консервные комбинаты от березовской банки наотрез отказались. Чтобы хоть как-то выправить тяжелое положение завода, руководство Обь-Иртышского госрыбтреста 22 февраля 1951 года распорядилось из Тобольска произвести уценку банок выпуска 1949 года до стоимости стекломассы, а убыток отнести на себестоимость банок, выпущенных в 1950 году.
Все эти сведения позволяют представить более или менее ясно тип хозяйствования того времени — так сказать, хозяйственный почерк. Будь завод в частной собственности, он при таких результатах труда давно бы уже был остановлен, а владельцы разорены. Но здесь мы видим иное: коллектив, как и все, участвовавший в стахановском движении, состоявший из людей, привыкших выполнять задания любой ценой, не считаясь ни с какими обстоятельствами, так и не наладил производство той продукции, ради которой был создан. Завод превратился в обыкновенное предприятие местной промышленности, вроде промкомбината. И при этом просуществовал под названием «стеклозавод» восемь лет как образец директивной экономики.
Не хочу этой констатацией бросить тень на работника того времени. Наоборот, люди тогда трудились интенсивнее и с большим чувством ответственности, чем теперь. И руководители завода и треста, как можно предполагать на основе архивных документов, искали возможности расширить номенклатуру изделий и этим как-то компенсировать неудачу с основным видом продукции — консервной банкой. В феврале 1948 года трест просит Главсибрыбпром (находившийся в Новосибирске) выделить средства на приобретение форм для изготовления ламповых стекол и стекол к фонарям «Летучая мышь». По свидетельству бывшего работника завода В.Д. Мосинцева, был замысел выпускать оконное стекло. На 1950 год намечались испытания пресса для изготовления черепицы. Вероятно, были и другие подобные попытки.
Так или иначе все они не удались, и это подтверждают бухгалтерские отчеты. В 1948 году, помимо обязательной банкотары, было выпущено 329 графинов, 395 крынок и 156 прочих изделий, а в 1949 — 76 двухлитровых графинов, 1223 крынки, 147 чайных стаканов, 201 ламповое стекло, 210 трех- и четырехлитровых банок, 15 чернильниц и еще несколько десятков других подобных вещей. Конечно, все это не открывало обнадеживающих перспектив и не могло оправдать существования стеклозавода. И в начале, 1955 года новый и еще более далекий хозяин завода Всесоюзный трест «Консервстеклотара» — принял решение его закрыть. Производственные мощности, здания и сооружения и сам коллектив, конечно же, были нужны Березову. Произошло слияние рыбозавода и стеклозавода – образовался доныне существующий рыбоконсервный комбинат, консервный цех которого был создан на базе цеха «Гутта».
Так закончился этот поучительный опыт — по всей видимости, преждевременный. В условиях того времени завод оказался домом, построенным на песке, и не устоял. Но опыт мог быть и более удачным при хоть какой-нибудь промышленной развитости района, наличии надежной транспортной сети, современной энергетики, достаточной емкости местного рынка и других благоприятных условиях.
Журнал «Югра», 1993, №4
