ПИСЬМО
Здравствуй, мой ненаглядный сыночек,
Шлю тебе материнский привет.
Извини меня, Вова, за почерк —
Что-то зрение село на нет.
Как ты там? Грудь, поди, нараспашку?
Вся простуда сыночек от ног.
Ничего, я тебе и рубашку,
И носочки связала, сынок.
А деревня совсем опустела:
Я да кот – вот и весь сельсовет;
Это раньше до зореньки пела,
А теперь даже оклика нет.
Только мы и живем потихоньку :
Хлеб жуем да в окошко глядим.
Помнишь- нет почтальоншу-то, Тоньку,
Да отец-то – кузнец Некодим?
Вот, она иногда забегает,
Сам ведь знаешь магАзин-то где….
Что-то лампа весь вечер мигает,
Керосина не купишь нигде…
Банька нынче сгнила и упала.
Дом – живой, только крыша бежит…
Помнишь, в детстве вас с братом купала?
Вани…нет… уж полгода лежит.
Это я и жива, и здорова…
Только денег, не надо, не шли —
У Смирновых осталась корова,
И грибы, говорят, подошли…
А намедни вдруг блюдце разбилось —
Будто знак, что заждались уже, —
И под самое утро приснилось,
Будто Ваня стоит на меже:
Улыбается, ручкой мне машет —
В рубашонке одной — на стерне,
А за речкою папка твой пашет
На последнем колхозном коне.
Тут и маменьку вижу, и сестры —
Зоя с Галею — сняли платки,
А в руках вроде серпики остры,
Рожь рядками, сгребают в валки…
Если честно… болею я, Вова…
Ничего…ты справляй юбилей…
Ты… потом… телефон у Смирнова…
И прошу — одевайся теплей…
СОВЕСТЬ
Может Русь и верстою не меряна,
И Всевышний незримо далёк,
Но у Бога и мышь не потеряна —
Всех согреет Его огонёк…
Нам бы только почаще беседовать,
Сердцем знаки Его понимать,
Чтить родителей, совести следовать,
Вот и будет в душе благодать…
А ведь к маме всегда, как на праздники…
Бездорожье? Так это ж домой!
Что нам грязь-то на танке — УАЗике!
Вот за горочку и … Боже мой….
Ни детей, ни собаки, ни курицы,
Ни души…. Может, где разбрелись?…
Окна выбиты, избы сутулятся,
Эй, славяне!… Народ!… Отзовись!…
Только ветер, напившись просторами,
Хлопнет ставней да, как от стрельбы,
Из деревни «бегут» мародерами,
Спотыкаясь, кривые столбы.
А крапивы — как сроду не кошена,
Лебеда, та и вовсе — стеной…
Все расхристано, вырвано, брошено,
Словно немец добрался войной….
И тут вижу я – женщина старая.
Руку — лодочкой, палку — к груди:
— Вовка, ты ль!? Ну, да как не узнала я!
Ох, и вымахал!… К мамке, поди?
Ой, сынок, мы же Дарью–то, сватьюшку,
В прошлом годе, как раз на Покров,
Схоронили. А что же ты матушку
Проводить не приехал-то, Вов?
Все-то заняты, всё где-то свищите…
Что стоишь-то, ужо, заходи…
Ни звонка, ни письма не напишите,
Вот для этого вас и роди…
Я зашел. Под иконами в рамочке
Фотографии близких людей.
Котофейка, подпрыгнув с тальяночки,
Тащит лапой с ковра лебедей.
Пахнет ладаном в доме и старостью…
Посадила за стол у окна
И святою крестьянской усталостью
Просветила до самого дна…
— Что молчишь-то, касатик, рассказывай,
Как живется, детишки, дела?
Аль как мы – ремешочек подвязывай?
Или вдел Горбунку удила?
А деревня спилась и повымерла…
Только вроде поднялись с колен,
Тут нам этих откуда-то вымело
Ветрюганом дурных перемен.
Всё порушили: фермы, коровники,
Столько техники! — Всю по себе.
Нам, за ваучер — ржавы подойники,
Да по связке прищепок к губе.
Чем хвалиться? — Кресты, да развалины,
Вместо ржи — сосняки за межой…
При царях всех кормили, при Сталине,
При бровастом тянули вожжой,
А сегодня, как жженые гвоздики
Догниваем…А где же твой внук?
Что за русский без маленькой родинки?
Без неё и большая — лишь звук.
С детства надоть…А ты не с Парижу ли?
Шипром пахнешь, а как разодет…
Если корни с землей отчекрыжили,
Что приехал-то? Радости нет?
Я сидел ошалелый, раздавленный.
Что сказать? Что служу звонарем?
Спросит — «Где же ты совесть, мой праведный,
Обронил, что не сыщешь с огнем?
Спрятал душу свою за иконами
И плевать с колокольни своей,
Что ворьё, прикрываясь законами
Отдирает народ от корней.
Это же с твоего равнодушия
Мать–деревня твоя умерла…»
Так о чем же названивал в души я?!….
Нет, родная, при мне та игла!
Так кольнула, что силы покинули.
Мне б — ей руки с колен целовать,
А сидел, будто сердце мне вынули,
Камень сунув; — троим не поднять.
А назавтра сходили на кладбище…
Гладил крест, долго плакал навзрыд.
И свечу, и молитву… А камище
Так с тех пор на душе и лежит.
Звал: «Баб Мань, а со мной бы поехала…».
— Нет, Володюшка, я уж с котом…
И пока видел в заднее зеркало
Осеняла Россию крестом…
