О.В. Кардаш, Г.П. Визгалов, А.В. Кениг
Городок Монкысь урий находится в центре таежного Приобья, на реке Большой Юган, и представляет собой остатки исторического населенного пункта XVI – начала XVII века. Его раскопки проводились краеведами и археологами с 80-х годов прошлого века. Наиболее полно памятник был изучен под руководством авторов данной книги в 2011–2013 годах. Материалы полевых работ хранятся в шести городах и пяти музеях России. В результате исследования были воссозданы некоторые реалии истории Сибири рубежа XVI–XVII веков. Установлено, что городок служил резиденцией общинного вождя Тонемы (Тоньи) – потомка князя Бардака, возглавлявшего аборигенное население инородческих волостей Сургутского уезда Тобольского разряда в период административного закрепления региона в составе Московского царства.
В 1616–1619 годах Тонема поднял мятеж против воеводской власти и русского населения, занимался грабежами торговцев, промышленников и служилых людей. В 1619 году отряд казаков, посланный из города Сургута на подавление мятежа, провел военную операцию, в результате которой крепость была взята штурмом. На сегодняшний день городок Монкысь урий – это единственный практически полностью изученный раскопками археологический памятник Сургутского Приобья последнего этапа освоения Западной Сибири Московским государством, связанный с историей коренного населения реки Большой Юган.
…Среди археологических материалов, отражающих исторические события, связанные с осадой и обороной городка Монкысь урий, прежде всего следует назвать вещественные источники, то есть артефакты.
При этом наиболее важными свидетельствами военного столкновения из них служат предметы вооружения, в первую очередь, разного вида боеприпасы. Боеприпасы для военно-охотничьего оружия – лука – это стрелы. Боеприпасы для огнестрельного оружия (242 единицы) – это ядра и пули, причем пули представлены двумя типами – железными и свинцовыми.
Важным свидетельством об осаде и обороне городка является анализ распространения боеприпасов для огнестрельного оружия. Судя по нахождению ядер, орудия вели прицельный огонь по постройке № 2.3 (4) и, скорее всего, в те места ее стеновой конструкции, где находились бойницы. Плотность нахождения ядер на ограниченном участке южного угла оборонительно-жилого комплекса свидетельствует о том, что канониры явно стремились пробить брешь в стене для штурма пространства. Тем не менее этого не произошло. Большинство деформированных пуль было найдено на уровне основания стеновых конструкций южной и юго-западной частей городка. Это – явное свидетельство прицельной стрельбы по бойницам укрепления, что могло происходить как при предварительном обстреле, так и во время штурма. Другая – меньшая – часть пуль была найдена при раскопках внутри оборонительно-жилого комплекса, что указывает на две задачи и два этапа обстрела. Во-первых, часть пуль пролетела выше наружной стены, явно при огневой поддержке штурмующих. В то время как распределение таких находок на территории городка свидетельствует об обстреле помещений, скорее всего, уже с кровли – через светодымовые отверстия и входы-лазы.
Остатки строений оборонительно-жилого комплекса указывают на пожар, который, вероятнее всего, являлся преднамеренным актом завершения боевой операции. Помимо обгоревших конструкций, свидетельствами пожара являются оплавившиеся оловянные украшения и небольшие аморфные слитки олова, очевидно, оставшиеся от таких изделий.
Наличие костных останков людей является еще одним свидетельством штурма городка, а именно коллективные погребения в бывших постройках городка. Здесь мы имеем дело не с произвольно брошенными трупами, а с умершими людьми, захороненными, хотя и неординарно, но с соблюдением погребальной обрядности, характерной для нехристианского остяцкого населения края. Даже несмотря на то что большая часть могил была уничтожена краеведческими раскопками, сохранившиеся погребения позволяют утверждать, что тела погибших были уложены в определенном порядке и соответствующей позе: в вытянутом положении, на спине или близко к такому положению.
Общий вывод. Таким образом, как мы считаем, после захвата городка сургутскими стрельцами часть мятежников и жителей хантыйского поселка была убита, а другая сдалась и вернула ранее похищенные государственные ценности. Короткий световой день обусловил быстрое проведение всех мероприятий, в том числе разрушение цитадели мятежников и захоронение погибших. Причем заметим, что в зимних условиях при начавшемся промерзании почвы нигде, кроме пространства жилых помещений городка, захоронить тела, тем более такое количество, было невозможно. Представляется наиболее вероятным объяснение, что именно трудоемкость извлечения тел из-под обломков построек и ограниченные сроки похоронного мероприятия не позволили захоронить должным образом двух женщин, погибших в постройке № 2.3 (4). Их явно не потеряли, и о них не забыли, о чем свидетельствует концентрация близ предполагаемого места их гибели ритуальных наконечников стрел.
После захоронения погибших при штурме жителей городка представляется наиболее вероятным следующее развитие событий. В целях уничтожения оборонительного сооружения – последнего военного оплота восставших юганских остяков – деревянные конструкции городка были подожжены.
Казаки знали, что огонь может потухнуть, однако иного способа разрушить оборонительно-жилой комплекс они применить не могли. Рубка опорных столбов обрушила бы кровлю, но не более того. Облитые водой и замерзшие наружные стены демонтировать было бы долго, трудоемко и малоэффективно.
Поджог городка не был какой-то знаковой акцией: это был простейший и естественный способ физического уничтожения последнего очага сопротивления местных ханты русским властям в Сургутском уезде.
Оставшиеся жители, вероятнее всего, были препровождены в ближайшие юрты по пути следования отряда, расположенные в районе современного поселка Угут. Столь же вероятно, что их могли оставить в том самом временном поселении, где остяки «построили временные хижины, в которых разместили свои семьи и часть отдыхающих мужчин».
Возможно, ранее здесь произошло одно из первых военных столкновений между русскими и ханты во время карательного похода, где последними был растрачен первый боезапас стрел.
Дальнейшие события восстанавливаются лишь по фольклорным и документальным источникам и уже никак не связаны непосредственно с городком. Напомним лишь, что по пути конвоирования мятежников в Сургут, во время одного из ночлегов, предводитель восстания Тонья бежал и скрылся.
Остальные пленники были препровождены в Сургут и еще долгое время, как минимум несколько лет, находились в заключении.
На этом жизнь в городке Монкысь урий навсегда прекратилась. Оставшееся в живых население не восстановило крепость и даже не стало создавать вблизи нее новый населенный пункт. После этого руины городка функционировали только как ритуальное место, где совершались поминальные обряды, и то не долгое время. Этим событиям посвящена следующая глава. Позднее же, в последние три столетия, городище почиталось лишь как памятное место, связанное с эпическим фольклорным произведением.
