Село Самарово лежит на восточном берегу Иртыша, в 27 верстах от впадения его в Обь; название свое село получило по имени остяцкаго князя Самара, который тут имел свой городок во временя завоевания Сибири Ермаком. Вначале это была ямская слобода; то есть тут были поселены ямщики, которые были обязаны повинностью возить почту, идущую из Тобольска в Березов и обратно. Теперь это самое населенное и самое бойкое село на протяжении между Тобольском и Березовом. Местность, на которой село расположено, можно назвать единственною живописною на всем пространстве от Тобольска до Томска. Тоскливые плоские, поросшие безконечными и однообразными тальниками, берега, между которыми протекают Иртыш и Обь, у Самарова превращаются в крутыя возвышенности, покрытые хвойным лесом.
В селе считается до 200 дворов; церковь в селе каменная; есть училище, в котором учится до 70 детей. Жители села земледелием не занимаются; культура хлебов вниз по Иртышу доходит только до села Реполова, в Самарове же успевают только лен и конопля; главный промысел жителей Самарова рыболовство, производимое на «песках», которые они разными неправдами оттягали от исконных их владельцев остяков.
Самым оживленным периодом в жизни села Самарова было время между эпохами открытия пассажирскаго пароходства по Оби и проведения сибирской железной дороги, когда все то, что теперь передвигается по этой дороге, и грузы, и пассажиры, отправлялось на пароходах по Оби. В то время Самарово очутилось на большой дороге и общение его с остальным миром было тогда такое, каким оно никогда не было ни до того периода, ни после. Ученые путешественники, едущие для ученых изследованний на сибирский восток, чиновники, отправляющееся туда же на службу, купцы из восточной Сибири, едущие на Нижегородскую ярмарку и возвращающиеся с нее, все имели путь через Самарово, все на несколько часов останавливались на самаровской пристани. Только в начале сибирской истории, в эпоху путешественника Спафария (1675 г.) великий сибирский путь подобным образом пролегал через село Самарово.
Село имеет своего летописца; один из его уроженцев г. Лопарев издал книжку «Самарово» (Спб., 1896 г.). Автор партикулярист; свою несомненную любовь к Родине он ограничил тесными рамками родного села, не развив ее в любовь ко всей Сибири. Книжка содержит в себе хронику села, документы и личные воспоминания автора. В ней тщательно перечислены путешественники, которые заезжали в Самарово, и извлечено из их дневников все, что относится до села; перечень начинается с Спафария и Палласа и доходит до года издания книги; самаровский грамотник узнает из этой книги все, что о его селе было когда-то сказано Спафарием, Палласом, Кастреном, Поляковым, Финшем, Сомье, Альквистом, Гааге и друг. Самолюбие обитателей Самарова, конечно, удовлетворено этой книгой. «И наше село не лыком шито»! — может сказать самаровский обитатель. «Вот сколько о нем написано учеными знаменитостями»! Книга вышла бы для самаровцев поучительнее, если-б была изложена несколько иначе, если-б руководящей идеей было желание изобразить, в чем самаровская жизнь сделала прогресс, или по крайней мере какие изменения она претерпевала во времени. Летописец села Самарова человек ученый, он автор многочисленных изследований по русской древней письменности и по византоведению, но в книге о Самарове его общественные вкусы и религиозныя понятия нисколько не поднимаются над вкусами и понятиями его односельчан. А что жизнь села изменялась и именно в смысле прогресса, на это есть указания в самой книге г. Лопарева.
В 1839 году из детей обывателей учились грамоте у местных грамотеев всего два мальчика, в конце 60 годов, когда учился сам г. Лопарев, было уже училище, хотя и с бурсацкими нравами и обрядами. Вот как г. Лопарев описывает эту ветхую по педагогическим приемам школу.
Училище помещалось возле церкви. Это был маленький домик из двух комнат; в передней стоял огромный ларь с березовыми розгами. В другой классной комнате на печке почти постоянно лежал слепой старичек Трофим Яковлевич из ссыльных солдат. Этот человек учил нас азбуке: азъ, буки, веди, глаголь… кончая ижицею и вообще руководить нашим обучением. Читаешь, бывало, псалтирь и произнесешь слово неправильно – тотчас с печки слышится наставнический голос Трофима Яковлевича. Если поднимался шум, старик слазил с печки и размахивал палкой, причем книжки и чернильницы летели на пол. «Во время урока Закона Божия царила мертвая тишина. Все должны были сбираться до прихода священника и горе тому, кто опаздывал. Опоздавшаго драли за уши и давали плюхи мощною рукою. Так, бывало, двинут тебя, что прямо летишь под стол. Лентяя разлагали у печки и один или двое, смотря по вине, с двух сторон пороли розгами тут же, на глазах у всех. Драли за всякую мелочь: сломаешь ли грифель — пороть, разобьешь ли стекло — драть, не приготовишь урока — порка, опоздал — заушение, не правильно сложил писчую бумагу, так что фабричное клеймо оказалось внизу — на колени».
Так было до 70-х годов. В этих годах повеяло новым духом. В Самарово прибыла учительница Марья Александровна Федорова, которая учила нас уже не аз, буки, веди, а: а, бе, ве; учила нас не часослову и псалтыри, а «Родному Слову» Ушинскаго, грамматике, заучиванью наизусть стихотворений, письму, арифметике и черченью географических карт. Трофима Яковлевича не стало; о. Нестор стал мягче, розги исчезли из ларя.
Это, конечно, самый светлый эпизод в жизни села Самарова. Женщина, может быть молоденькая девушка, только что кончившая гимназию где-то «там, во глубине России», в самаровской глуши, с книжкой Ушинскаго, этим евангелием русской педагогики, в руках производить реформу в сельской школе, вносит свет в самаровскую среду. Сколько было совершено подобными благородными новаторами частных маленьких переворотов в многочисленных глухих углах русской земли, переворотов, поднимавших чувство человеческаго достоинства в огрубелой сельской среде. Будущий историк просвещения в Сибири с благодарностью к авторам подобных воспоминаний подберет известия о фактах этого благотворнаго перерождения старой сибирской народной школы.
Некоторым лицам из населения Самарова удалось выйти из рамок сельской жизни и сделать даже ученую каррьеру. Сынъ самаровскаго купца г. Шеймин занимает в настоящее время кафедру полицейскаго права в одесском университете; сын самаровскаго крестьянина г. Лопарев, автор книги о селе Самарове, известен, как византинист и плодовитый автор статей по истории древней русской письменности. К ряду выдающихся самаровцев следует присоединить еще Вас. Троф. Земцова, переселенца из рязанской губернии, местнаго общественнаго деятеля, который оставил по себе в местном населении добрую память, как друг просвещения. П.
«Сибирская жизнь», 18.01.1904
