Имена знатных мастеров запорного лова Спасеникова и Федора Копьева, награжденных правительством, широко известны даже за пределами нашего округа. С небольшими звеньями из двух-трех человек, членов своей семьи, эти два рыбака дали стране за годы войны сотни тонн рыбы. Однако в последнее время в Кондинском районе выдвинулось не мало речешников, в соревновании добившихся не меньших, а иногда и больших результатов, чем Спасенников и Федор Семенович Копьев.
Михаил Федорович Тайлаков в деревне Пихтовка (рыбартель «Северный рыбак») выловил в 1944 году со своим звеном из 3 человек небывалое еще в округе количество — 43 тонны рыбы. Причем успех этот далеко не случаен. В течение более двух десятков лет Тайлаков ставит запоры на речках не просто по опыту стариков, по обычаям, которые стали почти инстинктом, как трудовые навыки пчел, строящих соты. Нет, Тайлаков, как и все подлинные стахановцы, обдумывает, совершенствует, меняет материалы, приемы и даже сами орудия запорного лова.
Жала для запоров Тайлаков делает не из сосны, как обычно, а из лиственницы, во много раз более прочной, чем сосна. Вяжет Тайлаков жала не лыком, как принято, а гораздо более стойким в воде кедровым корнем. В своих запорах Тайлаков делает окна, проливы, открыв которые на несколько минут, он может пропустить по течению поднявшуюся воду, шугу, грязь, опавшие листья. Эти окна, проливы делают запоры Тайлакова и более устойчивыми, и более уловистыми, так как позволяют держать запоры в постоянной чистоте, а ничто, утверждает Тайлаков, так не отпугивает рыбу, как грязь, спертость воды у запора, засоренность жала.
Вопреки установившемуся обычаю, Тайлаков не накапливает рыбу в пространстве между двумя запорами, в «котце», как называют это пространство на Конде. Вся рыба у Тайлакова идет через запоры в морды и рукава. Это ускоряет добычу — рыбу не приходится вылавливать из котцового пространства малым неводком — и уменьшает подъем; ведь так часто у других речников уже запертая рыба уходит из котца. Кроме того большие массы плененной и бьющейся в котце в поисках выхода рыбы не отпугивают других рыб, подходящихся к запору по свободной воде.
Даже обычные, стандартные орудия лова — морды и рукава у Тайлакова совсем особенные – его собственной системы и конструкции. Горло (или как называют на Конде «сомут») расположено не у самого входа в морду, а на полметра дальше, чтобы рыба, заходя в морду, чувствовала себя сначала в сравнительно свободном пространстве и не пугалась журчания тесно спертой прутьями воды. Рукав из запора выходит в длинный, плетеный ящик, открытый сверху. Рыбу из ящика, не прекращая лова рукавом, можно вычерпывать сачком хоть через каждые пять минут.
Манси, сирота, не знавший отца, всю свою молодость пробатрачивший у тобольских купцов, Тайлаков самоучкой выучился грамоте и теперь, в своей глуши, за болотами, несмотря на скудость освещения, зимними ночами непрерывно учится, читает, пишет стихи и небольшие философские заметки. В его блокноте есть выписки из произведений Сталина, Энгельса, Бэкона, Гете. Ко всему, что он делает на рыбалке, Тайлаков подходит обдуманно, сознательно учитывая и опыт и теорию. Не только мастер, но и энтузиаст своего дела, Тайлаков любит повторять: «Любой рыбак может сейчас, ставя запоры на речках, приносить огромную помощь государству. Для этого ему не нужно от государства ничего — ни метра мережи, ни куска варовины. Ему нужны только топор и нож, чтобы заготовлять жала и делать деревянные ловушки. Топор и нож! — и любой человек может давать стране тонны рыбы».
В свои 57 лет, худой, немощный, изъеденный стариковскими болезнями, стонущий по ночам от ревматизма, Тайлаков, однако, в непрерывном движении, в размышлении, в труде. Он заготовляет жала и перевязи, строит ловушки, днем и ночью наблюдает за запорами, ловушками, поведением рыбы, за уровнем воды. И обученная, воспитанная Михаилом Федоровичем молодая рыбачка Василиса Тайлакова. лучшая его помощница, днем высматривает ловушки, поправляет запоры, а ночью везет на приемный пункт выловленную за день рыбу. Из 43 тонн пойманной им рыбы Тайлаков 18 тонн засолил и провялил на месте.
Тайлаков охотно делится своим опытом. Одно время он преподавал на курсах рыбаков в Леушах, одновременно учась там обработке рыбы. Чем труднее задача, тем охотнее Тайлаков берется за ее разрешение. Многие в Пихтовке пытались загородить речку Инготью — все запоры срывало быстрое течение. И вот когда уже окончательно разочаровались в этой речке и бросили ее, убедившись что преградить ее невозможно — Тайлаков взялся за Инготью. Он прорыл копанку через мыс, сделал два русла перед запорами и тем ослабил силу течения. Проливы, окна в запорах системы Тайлакова позволили пропускать грязь и внезапно прибывающую воду. Инготья, с шумом текущая, почти не замерзающая зимой речушка, была покорена. В 1943 году Тайлаков поймал в ней 14, а в 1944 году — 28 тонн рыбы.
— Михаил Федорович, почему в 1943 году вы поймали вдвое меньше? Тогда было меньше рыбы в речке?
— Что значит — меньше рыбы? Рыба в речках есть всегда? Всегда! -подчеркивает Тайлаков. — Просто в 1943 году я был еще неопытен. Не умел обращаться с этой, именно с этой речкой — не понимал, что следить за ней нужно не только каждый день, но и каждый час. В 1944 году я уже кое-чему научился на своих ошибках, вот и поймал на Инготье вдвое больше.
Небывалых еще в округе успехов добился рыбак манси Копьев Алексей Федорович из деревни Красный Яр, Карымского сельсовета. 70-летний старик Алексей Федорович один без помощников добыл в 1944 году более 28 тонн рыбы. Алексей Федорович ставит запоры на пяти речках, разбросанных так, что объезжая их, старик делает до 40-50 километров в день в осиновке летом или на лыжах зимой.
Десять лет назад дедушка Алексей Копьев совсем было собрался умирать. Ревматизмом ему скрючило ноги, годами он лежал без движения. «Довольно, пожил!» — говорил он. Но его жена, Марфа Николаевна, родившая ему 24 сыновей и дочек, отвечала ему: «Нет, Алексей, тебе еще рано умирать». Марфа Николаевна топила каждый день баню, почти на руках несла туда мужа, оттирала ему ноги и выходила старика. Пришла война и дедушка Алексей показал, на что он еще способен.
Вот наступает позднее зимнее утро — дедушка Алексей выводит трех своих собак, становится на лыжи, прикрепляет к поясу веревки, идущие к собачьим ошейниками командует:
— Пур! Пур! (Вперед!).
Тройка борзых бросается вперед без дороги, по цельному снегу, увлекая за собой старика, стоящего на лыжах.
Смотришь, еще вечер не наступил, а дед Алексей уже вернулся, высмотрел ловушки на всех своих пяти речках, да еще привез на собаках, на небольшой нарте около центнера рыбы. А в деревне в это время обсуждают, кого бы срочно послать в Карым, за 27 километров, со сводкой за пятидневку.
— Дядя Алексей, отвезешь сводку?
— Можно! — соглашается старик, и не слезая с лыж, командует собакам: «Пур! Пур!» Когда он возвращается из Карыма, в Красном Яре еще кое-где горят огни. Люди слышат звон колокольчиков и выбегают на улицу.
— Откуда почта? Ведь почта здесь не ездит!
Но это не почта, это дед Алексей привязал колокольчики к ошейникам своих собак, чтобы веселее было возвращаться домой.
В деревне Турпалы, Карымского сельсовета, инвалид Отечественной войны, освобожденный от работы, пенсионер тяжело раненый манси Дмитрий Алексеевич Копьев добыл в 1944 году со своей женой Марфой Васильевной более 17 тонн рыбы. В деревне Сигля, Кондинского района, старик ханты Кумушев Дмитрий Федорович только за один третий квартал поймал у своих запоров около 12 тонн рыбы. В деревне Кипавла 80-летний Соболев Осип Павлович добыл, ставя запоры на речках, в 1944 году более 8 тонн рыбы. Более 13 тонн за истекший год добыл у запоров ханты Богордаев Ефим Михайлович, из деревни Болчары, работающий одновременно и бригадиром рыбаков и заместителем председателя колхоза. Великая Отечественная война с немецким фашизмом вызвала небывалый производственный подъем среди рыбаков нашего севера. И, пожалуй, наиболее высоких результатов добились речники Кондинского района, ставящие запоры на малых речках.
Возможности расширения запорного лова в Кондинском районе обширны. В каждом колхозе имеются десятки речушек, совершенно пока не облавливаемых. И никаких дефицитных материалов, дорогостоющих неводов, воротов, лебедок для этого не требуется. Нужны только, как справедливо говорит Михаил Федорович Тайлаков, топор и нож, чтобы нарубить и настрогать жал для запоров и ловушек. Нужны также люди, знающие и любящие запорный лов. Таких людей за короткий срок можно обучить и воспитать десятки. В ближайшие годы можно утроить, удесятерить рыбодобычу на мелких речушках Конды. Кроме неиспользованных речушек в районе есть тысячи озер и соров, изобилующих рыбой. Озера эти можно соединить «копанками», каналами и на этих каналах ставить запоры. Возможности расширения запорного лова неисчислимы, но в ряде колхозов Кондинского района допущены грубейшие извращения в организации оплаты труда речников.
Так в артели деревни Кипавла стали отрывать на другие работы мастеров запорного лова Вахрушева, Калымова, Бронникова, стали зачислять добытую ими на запорах рыбу на всех рыбаков деревни, делить заработок речников на тех рыбаков, которые почти ничего не добывают на неводах. Правление артели поплелось за потребительскими, рваческими настроениями отсталой части колхозников и допустило безобразный порядок, при котором вся добытая в колхозе рыба идет в общую кучу, а заработок делится поровну. Старик, 20 лет проработавший на запорах и добывший многие тонны рыбы, получает столько же, сколько подросток, едва выучившийся держаться за прогон невода. Эта грубейшая уравниловка характерна не только для деревни Кипавла.
В деревне Сигля от речника Кумушева Д.Ф. артель требует, чтобы он делил свой заработок поровну со всеми рыбаками артели, хотя Кумушев только в третьем квартале поймал 12 тонн рыбы, а многие другие рыбаки, выходящие на неводьбу в 12 часов дня и в 3 часа дня уже возвращающиеся домой на отдых, не добыли за год и по 3 тонны на человека. Лодыри хотят жить за счет неутомимого мастера лова. Это кажется невероятным в наше время, но в числе «уравнителей» находятся и председатель колхоза и бригадир рыбодобычи, и до сих пор никто из района этих головотяпов не одернул.
В колхозе «Кама» на речке Зимней опытный мастер запорного лова Ильиных Афонасий Ефимович в течение 12 лет добывал по 12-15 тонн рыбы ежегодно. Глубоко изучив речку, применившись к ней, в 1943 году Ильиных поймал на Зимней 18 тонн рыбы. В деревне стали кричать об Ильиных: «Слишком много зарабатывает!» Вместо того, чтобы ударить по этим гнилым настроениям, председатель колхоза Казанцева сняла Ильиных с освоенной им за 12 лет речки и послала на Зимнюю совершенно неопытного человека. В результате лов на Зимней дал в 1944 году всего 5 тонн и колхоз «Кама», считавшийся в 1943 году одним из передовых в округе, в 1944 году недодал стране и фронту многие тонны рыбы.
Опыт лучших речников, даже таких, как Тайлаков, в Кондинском районе никем не изучается, не популяризируется. Между тем, если бы ряд колхозов выделил хотя бы по одному способному подростку и послал бы их в Пихтовку, где они могли бы почерпнуть у Тайлакова практику запорного лова, в течение нескольких месяцев можно было бы создать в районе новые кадры речников. Однако, многие руководители района и колхозов считают, что на запорах не требуется особой сноровки, упорного труда. «Чего там, лежать в избушке, раз в день просмотреть ловушки — вот и все», — говорят некоторые, даже руководители колхозов. На запоры ставят людей случайных, не радивых, неопытных. В результате в ряде колхозов жалуются, что «в этом году речки обманули». В том же году и в том же районе, где Тайлаков добыл 42 тонны, есть речники, выловившие за весь год или совсем ничего или несколько центнеров.
Н. Вигилянский
«Сталинская трибуна», 13-15.1.1945
