В.В. Цысь
Время гражданской войны характеризуется повсеместным бурным ростом кооперативного движения. Трудности, связанные с поставкой товаров частными торговцами, заставляли людей объединяться в потребительские общества для приобретения и сбыта различного рода продукции. Не составил исключения и Тобольский Север. Крупнейшим действовавшим здесь кооперативом являлся Северсоюз. В его задачи входило планомерное снабжение населения товарами первой необходимости, сбор и реализация пушнины, рыбы, орехов и т.п. Правление Северсоюза находилось в Тобольске. В Сургуте и Самарове размещались районные конторы союза. Они руководили и координировали работу сельских потребительских обществ, которые в большом количестве появлялись в эти годы на территории Среднего Приобья.
Установление советской власти на севере Западной Сибири в конце 1919 г. привело к утверждению новых принципов взаимоотношений между государством и кооперацией, перестройке деятельности кооперативов. Реорганизация большинства потребительских обществ Сургутского уезда в соответствии с положениями декретов СНК от 20 марта 1919 г. и 27 января 1920 г. проводится в конце августа — начале октября 1920 г. Цель реформы — слияние всех видов кооперации, использование аппарата кооперации для замены торговли «планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов». Все население принудительно прикрепляется к тому или иному распределительному пункту кооператива. Переизбираются правления и контрольные советы. Так, например, Нижневартовское единое потребительское общество объединило распределительные пункты в Нижневартовском, Былино, Ермаковском. К ним приписывается соответственно 329, 254 и 175 человек. Аналогичным образом реформируются потребительские общества в Александровском, Ново-Никольском, Криволуцком.
Но даже там, где подобную реорганизацию провести не успели, кооперативы ставятся в подчиненное положение по отношению к продконторам и исполкомам советов. На заседании коллегии по управлению Сургутской райконторой, состоявшемся 20 октября 1920 г., инструктор М.П. Замятин отмечал, что отношения между потребительскими обществами и советскими учреждениями «крайне ненормальные», т.к. уездный и волостные исполкомы, ячейки РКП(б), продработники постоянно вмешиваются в распределение товаров, загромождают кооперативы перепиской, требованиями всевозможных справок, сведений и отчетов. М.П. Замятин предложил разграничить сферу деятельности кооперативов и продорганов. Первые должны были осуществлять только технические операции по приемке, хранению, распределению и отправке продуктов. Непосредственное проведение продразверстки возлагалось на структуры Народного комиссариата продовольствия. В принципе с точкой зрения М.П. Замятина согласились и в Сургутском исполкоме, и в райпродкоме. Но на практике данное предложение не было реализовано. На заседаниях правления Сургутской районной конторы Северсоюза по-прежнему заслушивались жалобы на хозяйничанье многочисленных продагентов, которые «дают распоряжения, требуют выдачи всяких товаров, в особенности муки, без всякой нормы, издают приказы» и т.п. О том, насколько мало считались с мнением кооператоров, свидетельствует приказ Тюменского губпродкомиссара от 17 февраля 1921 г., содержавший требование не производить без разрешения сверху арестов правлений потребительских обществ, «применяя эту меру лишь в крайних случаях».
Западно-Сибирское крестьянское восстание существенно дезорганизовало и без того вяло протекавшую работу потребительских обществ. Различное отношение к разгоравшемуся народному движению вызвало раскол в руководстве сургутской кооперации. Заведующий райконторой Ф.П. Муценек 26 февраля отправился с вооруженным отрядом «на Самаровский фронт», приняв самое активное участие в борьбе с восставшими. Бухгалтер А.П. Дождев был арестован и содержался под стражей как заложник, представитель «эксплуататорских классов». В дальнейшем он становится одним из лидеров местных антикоммунистических сил. Инструктор М.П. Замятин, заменивший Ф.П. Муценека на посту заведующего, занял компромиссную позицию. По своим взглядам он являлся конформистом, стремившимся сохранить лояльность любой власти. Впрочем, иного трудно было ожидать от человека, имевшего семерых детей, в возрасте 5 месяцев, 2, 4, 5, 6, 8, 9 лет. В августе 1921 г. М.П. Замятин направил правлению Обь-Иртышского союза просьбу о премировании, мотивируя ее тем, что он «приложил максимум энергии к целостности кооперативного аппарата в тяжелый период повстанческого движения». Поддержал восстание бывший член правления Северсоюза Ерофеевский, находившийся в с. Тундрино. 18 марта он выступил с приветствием «по случаю возможности для кооперации свободно работать на благо народа».
В конце февраля — начале марта 1921 г. работа райконторы свелась к выдаче со склада под расписку различным совслужащим мануфактуры, кожи, табака, посуды и других товаров, предназначенных для премирования заготовителей пушнины. Полученное выменивалось у ханты на теплую одежду и обувь. Фактически «под угрозой расправы» происходило расхищение кооперативной собственности. По-видимому, мало кто из местного начальства верил в возможность успешной обороны города, поэтому каждый, как мог, заблаговременно готовился к эвакуации из Сургута. 8 марта политком Софьин изъял имевшуюся в кооперативе наличность (725.445 рублей). В ночь с 8 на 9 марта было погружено на подводы и вывезено в нарымском направлении все более или менее ценное имущество райконторы: дела и книги, бумага, пишущая машинка, около 3.000 шкурок белки, 124 шкурки горностая, 112 — зайцев, 31 — лисиц, 9 — росомах, 13 бочек сливочного масла, 20 фунтов пороха, 1,5 пуда дроби, табак, чай и т.д. Еще раньше до 100 мешков пушнины, 2 ящика со шкурками чернобурой лисицы, ящик с осетровым клеем отправили в Кондинск. Накануне падения советской власти кондинские коммунисты раздали пушнину бедноте. Однако позднее по приказу повстанцев кооперативное имущество было местным населением возвращено.
9 марта в Сургут вошли повстанцы. Вместо упраздненных советских учреждений создается Комитет общественной безопасности. В состав комитета в качестве заведующего продовольственной частью вошел А.П. Дождев. Ему удалось бежать из-под ареста в ночь эвакуации. Восставшие отменили продразверстку, объявили о восстановлении свободной торговли всеми товарами, кроме пушнины. По распоряжению Тобольского крестьянско-городского совета служащие и имущество ликвидированных продорганов передается в распоряжение кооперации.
9 марта М.П. Замятин через Комитет общественной безопасности запросил у Северсоюза указаний о дальнейших действиях. 11 марта была получена ответная телеграмма из Тобольска о необходимости возобновить работу кооперативов и об усилении «кадра сотрудников Райконторы служащими упраздненной Сургутской продконторы». На следующий день состоялось совещание представителей кооперативных организаций уезда, в котором помимо М.П. Замятина и А.П. Дождева участвовали члены Сытоминского общества потребителей Д.А. Замятин и Н.С. Замятин, Тундринского общества потребителей — К.Ф. Лукичев. Совещание разработало основные направления деятельности кооперативов в новых условиях. Признается невозможным сохранение прежнего способа сбора пушнины на основе разверстки. Также высказывается предложение отказаться от премирования зверопромышленников, выполнивших определенные заготовительные нормы. Связано это с тем, что в период правления коммунистов население насильственно отвлекалось от привычных занятий и вынуждено было практически бесплатно рубить дрова, возить рыбу, выполнять различные натуральные повинности. Таким образом, очень многие не смогли создать сколько-нибудь значительных запасов пушнины. Поэтому принимается решение производить сбор мехов «на принципе добровольной сдачи» с приемкой «на комиссионных началах». Расчет возлагался на сознательность населения, которое, «учитывая важность настоящего момента, охотно понесет в кооперативы имеющуюся у них пушнину». Товары предполагалось выдавать всем остро нуждающимся вне зависимости от рода занятий по усмотрению особых комиссий или собраний членов кооператива. Данный уравнительный принцип распределения был распространен и на других территориях, охваченных восстанием. Совещание отметило крайнюю нужду населения во всем, прежде всего в мануфактуре. Непосредственными текущими задачами Сургутской райконторы в докладе М.П. Замятина от 15 марта 1921 г. называется установление связи с местными потребительскими обществами, учет товаров на складах, восстановление отчетности. 23 марта М.П. Замятин сообщил в Тобольск, что документация райконторы, увезенная коммунистами, была повстанцами отбита и 22 марта возвращена в Сургут. От Тобольского крестьянско-городского совета поступило указание о необходимости продолжения сбора пушнины. Тем не менее наладить нормальную работу кооперация не смогла по целому ряду причин. Среди них можно выделить следующие:
- Вся деятельность потребительских обществ Тобольского Севера строилась на посреднической торговле. Восстание отрезало Север от основных районов поставки огнестрельных припасов, муки, мануфактуры и прочих товаров первой необходимости. Собственные же запасы были весьма ограничены. Так, муки на территории уезда к западу от Локосово оставалось только до открытия навигации, т.е. примерно до середины мая. Тем не менее предпринимались меры по перераспределению имеющихся скудных запасов в нуждающиеся районы. В частности, через Сургутский комитет общественной безопасности была получена просьба Зенковской волости о присылке 2100 пудов муки. Было принято решение об отпуске 2000 пудов зерна из Сытоминского потребительского общества.
- Изменение ситуации на фронте. 20 марта красные перешли в контрнаступление под д. Мурасы Нарымского уезда. Повстанческие отряды стали быстро откатываться назад к Сургуту. Взятие красными Локосово отрезало Сургут от восточных районов уезда, в том числе и от бассейна Ваха, находившегося по-прежнему под контролем повстанцев. И хотя до падения уездного центра оставалось еще два месяца, ожидание неминуемого поражения, понимание бессмысленности дальнейшего сопротивления не способствовало ведению нормальной конструктивной работы.
- Сокращение до минимума штата кооперативных учреждений в результате проводимых повстанцами военных мобилизаций. Кадровый вопрос оказался одним из самых сложных для сургутской кооперации. По свидетельству М.П. Замятина, большинство сотрудников Сургутской райконторы «ушли добровольцами на фронт для преследования коммунистов». К прежнему месту работы они не намерены были возвращаться, т.к. в основном были набраны по трудовой мобилизации из различных населенных пунктов уезда. 15 марта были выработаны и утверждены новые штаты райконторы, включавшие 23 служащих: заведующего, шестерых сотрудников бухгалтерии, четырех — общего отдела (секретариата), трех — информационно-статистического, трех заведующих складами, пятерых сторожей и курьера. Однако штаты оказались неукомплектованными. М.П. Замятину пришлось совмещать должности заведующего, бухгалтера и инструктора. Нехватка кадров наблюдалась и в других районах. Так, в Самарово в конце марта состоялся съезд уполномоченных потребительских обществ района, на котором принимается постановление о закрытии местной райконторы. Сырье и товары должны были быть переданы по актам местным потребительским обществам. Последние два сотрудника самаровской кооперации — счетовод и приказчик — были мобилизованы и 5 апреля отправлены в воинские части. 30 марта из Кондинска в правление Северсоюза пришла телеграмма с сообщением о том, что в «данное время в силу мобилизации работников потребобществ деятельность таковых прекращается за отсутствием грамотных». Никакой заметной активности не проявляла Сургутская райконтора.
Таким образом, до прекращения военных действий нормальное функционирование потребительской кооперации на территории Среднего Приобья оказалось невозможным. В прежнем объеме деятельность кооперации возобновилась уже после подавления восстания. А.П. Дождев был арестован и предстал перед судом ревтрибунала. М.П. Замятин сохранил свой пост инструктора. На прежнюю должность вернулся и Ф.П. Муценек.
