Наружность
Наружность здешних обитателей не имеет особых отличительных черт. Тип русский. Части тела соответствуют организму. Преобладающий цвет волос — темно-русый. Цвет глаз не одинаков, а преобладающий — темно-серый. Рост общий почти всем — средний. Дородность тела очень редка. Местных болезней, изнуряющих человека, нет. Правда, говорят, что господствующая здесь болезнь — цынготная, от которой врачуются едением сырой и мерзлой рыбы и курением простого табака. Но, проживши в Березове около пяти лет, я не видал ни одного больного, одержимого этою болезнию. Болезни, которые здесь существуют, почти общи всем климатам: горячки, оспа, лихорадки, глисты, зубная боль, а обыкновенное их — простуда вследствие холодного сырого климата. Крепость и сила телесные здешних обитателей — свойственные человеку. Здешний народ мало предприимчив и расторопен, но безбоязнен на воде во время бурь. Любимые его занятия — звериная, рыбная и птичья ловля. Одно лишь бросается в глаза наблюдателю — это несвежесть лиц здешних обитателей. Даже девицы в период своего расцветания не имеют видного румянца на ланитах своих. Причина этого, кажется, не столько в климате, сколько в пище, которая большею частию рыбная.
Особое племя, окружающее нас, — остяки. Это племя дикое, грубое, боязливое, без понятий об изящном, скудное смыслом, бедное и склонное к винопитию. Жизнь его течет среди уединенных дремучих лесов, на вечных болотах, в дымной и грязной юрте. Занятия его ограничиваются лишь рыбною, звериною и птичьею ловлею. Это единственный источник содержать себя с семьею. Лакомства его: сырая и мерзлая рыба, конское мясо, вареная белка, горносталь, олень и кровь его, а высшая степень удовольствий — сильное опьянение. Тогда душа его горит огнем неведомым, кривляния и жесты бесконечны. Сидя у чулана своего,в котором горят дрова вертикально, растрепав волосы, он монотонно поет о деревьях, собаках, оленях и пр.
Лицо его всегда бледно, искривлено, обмарано грязью. Глаза более узки, подслеповаты, вследствие постоянного действия дыма; бороды не бывает, которую они выдергивают; волоса на голове длинны, всегда в беспорядке, никогда не стригутся, а чаще заплетаются в косы, обвиваемые шнуром, к которым у женщин привязывается много бисера, медных и оловянных колец и других побрякушек. Жены их, от того ли, что редко бывают на открытом воздухе, или более погружены в нечистоту жилища, почти всегда бывают слепы, и многие без носов, особенно старухи. Единственная одежда их — приготовляемая из оленьих шкур: гусь, малица и пимы, — и та всегда изорвана, измарана, ибо не имеют возможности переменять оную. Дети их редко моют лица и ходят полуобнаженные, даже во время зимы, играя с собаками.
Впрочем, это племя доброе, доверчивое. Обманы лишь случаются там, куда выезжают по делам торговые русские промышленники.
Самоеды, живущие за Обдорском, — народ белый, <свежий> и круглый лицом, зажиточный, плотно сложен и опрятен.
- Язык
Язык простонародия и здесь, как и везде, отступает от общеупотребительного. Сколько можно было заметить, он любит изменять одне гласные и согласные на соответствующие им, напр., Б на П: карапь вм. [вместо — О.Н.] корабль, хлеп — хлеб, арап — араб, пролупь — прорубь; Г на К: снек вм. снег, порок — порог, долк — долг, струк — струг, <нрзб.>, пирок — пирог; Д на Т: сельть вм. сельдь, поть — подь, поди, парат — парад, нарот — народ, отнють — отнюдь, лотка — лодка; JI на Р: секлетарь — вм. секретарь, секлет — секрет; К на X: хрестоватик — крестоватик, хрест — крест; Г на X: Бох — вм. Бог, долх — долг, снех — снег; У на Ъ: нету — нет; И на Ы: Давыд — Давид; Е на А: чесы — часы; Ч на Ш: пошто — почто; «ять» на И: ись, исть — есть; Я на «ять»: месец — месяц, заец — заяц, езык — язык; Ю на Е: сертук — сюртук; ЛH на Н: сонце — солндце; Н с примесью Д: ндравный — нравный; Н и В: ентот — евтот — этот. Куды, ковды, когды — когда; туды — туда.
Приехамши до <сих> мест на двых лошадях.
Много народу, много дыму, много простого табаку.
Притча — случай, редкое обстоятельство. Благодать — обилие, довольство. Дивно, дивненько — много, многонько. Чудо — хорошо, приятно. Пользовать — <дарить?>.
Клич кликать — сзывать народ. Ономеднясь, ономедни — давно, спустя долгое время. Давеча — недавно, сего дня. Спохватиться — вспомнить. Изморозь — чувствительный холод с туманом. Эдакой — таковой. Экой — такой. Растакать — отсоветовать, отговорить. <Раскышкать?> — с трудом от сна разбудить. Баять — говорить. Наклепать — оклеветать. Смекать — наблюдать. Не по нутру — не по сердцу. Нешипко — очень легко, не больно. Ежа — пища. Выть — чувство сытости и глада. Выть — плакать.
Небось — выражающие гордость, самонадеянность. Небось промаху не дам, т.е.: Не думай — не обстрелюсъ.
Промахнуться — обстрелиться, не попасть в цель.
Охать — печалиться, горевать.
Ахать — удивляться.
Рюха, харя, образина — дурное лицо.
<Милятка> — широкое, круглое лицо.
Годява, матера — значительная по величине вещь.
Морочить — обманывать зрение.
Морочить — собираются облака, тучи.
Ошеломить — лишить чувств.
После венца — после брака.
Охабень — ленивый, неповоротливый.
Спасибо — благодарю.
Убираться — приводить в порядок домашние вещи, а также уход за скотом.
Стираться — мыть белье.
Стелиться — приготовлять для сна постель.
Диковина, диковинка — редкий случай.
Одрань, лежень — сонливый.
Куть — спальня.
Убираться — уходить.
Резон — доказательство.
Урезонить — убедить, уличить.
Ведро — благоприятная погода.
Наверхосытку — последнее кушанье и сладкое.
Затрещина, оплеуха — удар рукою по щеке.
Доканать — унизить совершенно.
Казна — деньги, иногда высшее начальство.
Казенка — кладовая.
Кутька — щенок.
Кай-кыш — ([нрзб. — О.Н.), молчи, не говори, ибо видят или слышат.
Кособрылый — косоротый.
Разорва — обжора.
Кухта — снег, покрывающий лес.
Ханоха, бражиха — настойчивая просительница.
Айда — ловко, удачно.
Лоншак — однолетний жеребенок.
Лонись — в прошедшем году.
Осенусь — осенью.
Веснусь — весной.
Летось — летом.
Лихоматом — с напряженным, испуганным криком.
Задорной — забияка.
Сивуха — хмельное вино.
Не уноровить — не угодить.
Норов — нрав, характер.
Словно, ровно — подобно.
Ошалабанить — лишить чувств посред. [посредством — О.Н.] вина.
Огреть — обокрасть.
Пихтюй — вялый, несмышленый.
Отдубасить — наказать лозами.
Одуреть — помешаться в уме.
В шалабан попасть — охмелеть.
Черная немочь — оспа.
Сучить — переносить вести из одного дома в другой.
Фукнуть — похитить.
Опорожняться — отработаться, быть свободным.
Артачиться, ереститься — браниться, сердиться.
Втихомолку — по секрету.
Пострел ило тебя, расстрел ил о тебя, пострел тебя возьми (брань, но несерьезная).
Посчипало тебя, расчикало тебя (полковая брань).
Такую втору — очень сильно.
Азарт — самозабвение.
Хорохониться — упрямиться.
Балагурить — веселить рассказами.
Каверза, каверзный — коварный человек.
Аказия [оказия — О.Н.] — случай, редкое обстоятельство.
Конфуз — посрамление, стыд.
III. Домашний быт
Березов как город имеет внешнюю форму довольно правильную. Он выстроен из дерева, каменных строений в нем нет, кроме двух церквей. Березов — город устарелый. Немного в нем хороших домов, расположенных в порядке, с удобством. Большая часть жилых строений ветхая, беспорядочная, без удобства. Лучшие домы имеют крыльцо, или вход, прихожую, зало, гостиную, кабинет, детскую, спальную. Прочие домы имеют со входа сени, довольно обширные и всегда холодные, потому что в них никогда не бывает печей. Назначение их — вместо прихожей, и тут же полагаются вещи, служащие к домашнему обиходу. По правую сторону сеней — горница, т.е. чистая, опрятная комната с перегородкою — кутью, а по левую — изба, или кухня. Печи обыкновенно строятся посредине избы и горницы. В кути, т.е. в спальне, отделенной от большой горницы перегородкою, все пространство между стеною и печью называется запечкою.
У достаточных хозяев дом украшается шпалерами или по оклейке бумагою и холстом выбеливается мелом, а у недостаточных пазы замазывают простою глиною и потом выбеливают сосвинскою глиною, привозимою остяками из села Сосвы и продающейся 6 к. сер. [копеек серебром — О.Н.] за ведро. В лучших домах внутреннее убранство составляют: зеркала, кресла, стулья, столы хорошей работы и диваны, а в простых — простые стулья, лавки и скамейки, стоящие около стен. Столы обыкновенно стоят в переднем углу, т.е. в том, который первее виден со входу в дверь, а над столом — св. иконы, пред которыми висит медная лампада со свечою. Прислугу составляют: анбар, в котором хранится мука, крупа и проч., погреб — в нем мясо, рыба и все то, что легко подвергается гниению во время лета; также завозня, в которой хранятся экипажи, конская сбруя, и задние дворы (скотские). Домашнюю утварь составляют: санки, дроги, телеги (тех и других немного), пошавни, дровни, нарты, кашевы, повозки, неводники, неводнички, базъяновки (маленькие лодочки), простые лодки, корчаги, крынки (в которых держат молоко), горшки (в которых варят пищу), медянники, бочки, кади, кадки, ведра с коромыслом, чигунки, сковороды и пр.
Села в здешнем округе расположены беспорядочно; нет улиц. Строения все деревянные. Скотские дворы всегда строятся отдельно от жилых строений, ибо земля не покупается. Домашняя прислуга около домов.
- Платье. Мужское зимнее платье составляют: пимы, надеваемые на ноги вроде броден из оленьих лап, также малица и гусь. Малица шьется из оленьих шкур, называемых постелью, потому что на них спят, шерстью внутрь, наподобие мешка, имеющего рукава с пришитыми к ним рукавицами, а на верхнем конце отверстие для прохода головы. Гусь шьется из олен<ей> же, но шерстью на внешнюю сторону, имеет также рукава, но без рукавиц, а для покрытия головы имеет треух или футляр для головы, который? объемля ее всю, не закрывает лишь лица. Гусь надевается наверх малицы. Парка — по форме тот же гусь, но сшитый из неплюев, т.е. из кожи молодых оленей, имеющий на подоле опушку — кунду из кожи белых мохнатых собак. Лабашаки, зипуны, азямы, полушубки носятся большею частию одними переселенцами и здешними жителями употребляются очень редко.
Женское зимнее платье: сапоги, башмаки, полусапожки, ичеги [ичиги — О.Н.], ботинки с чулками из шерсти <нрзб> <нрзб.>, шубы, <гречки?>, капоты, качивейки [кацавейки — О.Н.], душегрейки, плащи, а на голове платы и шали, особенно шерстяные. Летнее мужское платье обыкновенное: суконный гусь, суконный зипун, бродни и праздничные сапоги, халаты, <капотки?>, сюртуки, брюки, жилеты.
Женское летнее обыкновенное платье: платье, сшитое из синего холста или дешевого ситца, на ногах сапоги или башмаки, или ботинки, на голове плат или полушалок; а праздничная та же
самая одежда, но лучшая, опрятная и чистая. В ушах женщин и девиц всегда носятся серьги. В городе немногие, а в деревнях почти все носят юпки [юбки — О.Н.] и сушуны [шушуны — О.Н.], а на голове косынки, преимущественно ярких цветов.
У городских жителей волосы на голове стригутся на образ военных лиц, а некоторые, особенно сельские жители, носят волосы под кружок и на челе раздваивают и причесывают на висках, а другие на лбу подрезывают, а виски оставляют длинные вокруг головы — скобка. Бороды почти у всех бреются и у старых подстригаются; бород же в их естественный рост в городе вовсе не носят. Женщины и девицы плетут около ушей косы две, и каждую в три или четыре пряди. Косы у женщин обвиваются вокруг головы и закрываются косынкою или платком, а у девиц косы и головы покрываются сеткою, а если коса одна заплетена, то в нее вплетается лента, преимущественно яркого цвета.
Женщины носят рубахи длинные из белого тонкого холста, а иногда и довольно грубого, без воротников, а в деревнях — с холщовым или вышитым воротником, который в праздничные дни выставляется на наружу. Мущины из синего холста рубах вовсе не носят, потому что он окрашивает тело. Состоятельные из мущин имеют рубахи ситцевые, холстинковые и проч., в которые одеваются по субботам в банях. Бани обыкновенно топятся в эти дни и пред большими праздниками.
- Пища. Ежедневную постную пищу составляют: свежая и соленая рыба, приготовляемая в пирогах, похлебках, рыбная икра, горох, толокно с квасом, каша из крупы, редька. А скоромная: рыба, которая употребляется всегда, полевая птица в щах или мясо, если оно случается, свежее и соленое, молоко. В праздники: студень из скотских ног и головы, пирог с птицею, или мясом, или рыбою, оладьи, блины, пирожки с мясом, жаркое из дичи или мяса с груздями, иногда и с капустою или ягодами, щи или похлебка с картофелем, каша и кисель с молоком или с ягодами, а иногда и яишница.
Из животных признается нечистым и негодным к употреблению в пищу заяц, потому что он рождается слепым. Впрочем, некоторые употребляют зайца всего, а другие — лишь переднюю его часть. Из птиц: лебеди, потому что они лают по-собачьи и что мясо их жестко, невкусно. А другой род лебедей, ростом меньший, который не лает, а кричит, тот употребляется в пищу. Журавли — потому что они едят всякую гадину: мышей, кротов, лягушек и пр. Голуби — они слепы рождаются; гагары и все полевые птицы этого рода, потому что они имеют ноги в последней части тела и не могут ходить по земле.
Необходимые принадлежности свадеб: пирог с осетриною или нельминою, или с гусями, утками, петухом, осыпаемых яйцами, сарачинским пшеном или просою; а рыбные пироги делаются также с осетровою вязигою. При крестинах то же. На похоронах, кроме этого, блины и кутья — сарачинское пшено, сваренное с медом и осыпанное крестообразно (с медом) изюмом.
- Разные обычаи и обряды. При рождении и крещении детей. Когда женщина почувствует приближение родов, тотчас же посылают за повивальной бабкой, прославившейся множеством повитых ею младенцев. Когда женщина начнет мучиться родами, ее водят по горнице, ставят на колени. Многие из женщин рождают детей в этом положении. А когда положат в постель, и если муки рождения продолжительны, то для ускорения их подают родильнице мыло, сбитое в воде, или <втыкают> ей в уста косу, или заставляют мужа троекратно из уст своих переливать воду в уста жены и наоборот, или заставляют больную перешагивать чрез корыто. Когда Господь простит душу родильницы, т.е. когда она разрешится от материнского бремени, младенца обмывают теплою водою, завертывают в белую холстину и полагают подле матери на подушку. А родильницу в течение первых трех дней по разрешении дитятею водят в баню для омовения нечистот рождения. В этот же день, или на другой по рождении, бабка ездит извещать родных о новородившемся младенце. Женщины съезжаются и привозят на зубок новорожденному деньги или что-либо другое, а в деревнях приносят такое множество пирожков, оладей, блинов и пр. с сахаром, что родильница не может приесть их в течение 40 дней очищения.
Повивальная бабка до тех пор не сказывает родителям о поле новорожденного, пока не перевяжет и не обрежет пуповины у младенца. Когда все нечистоты новорожденного уберутся, бабка с матерью размывают мылом с водою руки. Мать отрочати при сем дает бабке кусок мыла, платок или деньги — что может. Молитва отрочати и родильнице дается в тот же день по рождении. Повивальная бабка приходит в дом к священнику и, не входя в его, стучит в двери, потому что считает себя нечистою, пока не вычитаются молитвы, положенные на сей случай. На третий день совершается самое крещение. К этому духовному торжеству приглашаются все родственники новорожденного. Его держит на руках бабка и, по погружении его в воду, передает куме (восприемнице), если дитя женского пола, и куму — восприемнику, если оно мужского пола. Кума дает новорожденному рубашку белую, и матери — ризки, т.е. несколько аршин ситцу на платье, которым впоследствии отдаривают ее, а кум — крест. Кум платит священнику за крещение, а кума дает ему платок. Затем пьют вино и чай. Пред окончанием веселия повивальная бабка подносит гостям вино, которые, выпивая вино, кладут ей на поднос или в рюмку деньги, а отцу новорожденного в ложке приносит каши, смешанной с большим количеством соли, которую он должен съесть, особенно на крещении у перворожденного.
При похоронах. Когда человек умирает, его обмывают теплою водою, одевают в чистое белье, полагают на стол и покрывают холстом или церковным покрывалом. При сем ставят четыре церковных подсвечника, свечи у коих перевязываются черною лентою. Над умершим какой-либо старичок читает Псалтирь. Когда управятся с умершим, один из родственников его приходит к священнику, прося благословения копать могилу. На третий день по смерти, по литии, умерший полагается во гроб, в который кладут стружки из того же дерева, из которого делался гроб, или березовые листья. Жена и дети умершего особенно плачут тогда, когда его полагают во фоб, и во время отпетия, когда поют: «Со святыми упокой…» Жена при сем падает на гроб мужа и причитает что-то вроде сего, обливаясь слезами: «Зачем нас оставил, разве был недоволен нами? Кому ты нас оставил, своих горемычных сирот? Зачем покинул детей своих? Кто будет их воспитывать? Иль мы тебя не любили? Иль мы тебя не уважали? О, горькие мы сиротушки!» При сем жена жалуется на скорую смерть мужа своего, на одиночество, в которое она поставлена смертью его, на беспомощность своего состояния и на недостаточность своего знания при воспитании детей.
При исповеди и причащении св. тайн девицы, хотя бы 50 лет, распускают волосы и одеваются в белые платья.
При браках. Сваха или сват, приходя в дом невесты, садится под матицу. После обоюдных приветствий, разговоров и расспросов встает с места и, кланяясь отцу или матери невесты, говорит: «Я пришел с добрым делом — со сватаньем (от имени такого-то)». По получении удовлетворительного ответа начинают с обеих сторон готовиться к свадьбе. Обыкновенно запасают побольше пива, квасов, браги и вина. Между тем девицы, подруги невесты, собираются к ней в дом, обшивают ее; поют песни жениху и невесте. В смотрины жених приезжает вечером к невесте со своими родителями, тысяцким, дружком, свахами и боярами. По приходе его в дом родители выводят невесту с подносом и вином. Жених, приемля подносимое, дарит невесту чем может на подвенечное платье, потом троекратно целуются и садятся за стол. Подле них брачные гости. Начинается угощение вином и чаем — первыми условиями увеселений. Между тем девицы поют песни жениху, невесте и брачным гостям, которые обязаны дарить их деньгами. Ужин бывает в доме невесты, на который приглашается особым зовом жених с его гостями. Дружка, поверенный обеих сторон, распоряжает <кушаньями>. Утром, в день девишника, подруги невесты топят для нее баню, в которую провожают ее общим собранием при песнях. Дружка и сваха, предупредив невесту в бане, поддают на каменку (печь) вином и квасом. Дружка уходит. В бане девицы моют невесту, пьют вино, поют песни и пляшут. На самом девишнике повторяется то же самое, что и на смотринах. В день венчания утром жених приезжает к невесте благословляться. При сем служится общий молебен. После венца — браковенчания — невеста идет в дом к жениху, и там благословляют их хлебом, солью и иконами родители жениха троекратно. Начинается угощение — ужин, к которому приглашаются <на неделю> и родители невесты. После стола жених и невеста в сопровождении тысяцкого и свахи отводятся в потаенную комнату для супружеского ложа. Тысяцкий раздевает жениха, и сваха невесту. По приглашению молодых сваха входит в потаенную комнату поднимать с постели молодую и нередко выводит ее к гостям в одной срачице [сорочке — О.Н.] — свидетельнице ее невинности — с подносом и вином. Гости на радостях пьют охотно, желая молодым счастия и благополучия. Подвенечную рубашку возят в дом к родителям невесты и затем продолжают веселиться, сколько обстоятельства позволяют.
Подвенечная рубаха обыкновенно хранится до дня смерти. В нее одевается она, переступая порог сей жизни.
- Занятия, любимые здесь, — рыбная и звериная ловля, также птицеловство. Звериная ловля происходит осенью и зимою. Когда падает мелкий снег, по сорам и рекам гоняют на конях лисиц, также ловят этого зверя чрез окармливание сулемою, которую, скрыв в рыбе или мясе, <полагают> на тропу — дорогу, по которой бегает этот зверь. Капканы на лисиц ставят под снег так, чтобы они не были видны. Охотник, поставив капкан под снегом на тропе, уходит на лыжах и след свой заметает. Лисица — животное хитрое и догадливое. Весною ищут лисьих гнезд и, найдя оное, вынимают молодых лисят и вскармливают их в домах своих. Горносталей ловят осенью посред. черканов — натянутых луков; белку бьют из луков томарами (вид тупоконцей [тупоконечной — О.Н.] стрелы), также стреляют из ружей мелкой дробью. Зайцев ловят петлями с очепом, также капканами и слопцами. Соболей бьют из ружей и травят собаками. Медведей убивают в берлогах и стреляют. Росомах отравливают и ловят капканами.
Рыбу ловят летом неводами, сетями, режовками, калданами, весною и зимою — мордами, запорами и чердаками.
Полевую птицу ловят весною в конце апреля и в начале мая преимущественно перевесами. Летом, когда она линяет, т.е. сбрасывает с себя перья, — неводами и сетьми, и собаками давят, осенью — перевесами и кысканами (род малого перевеса).
- По ценам, здесь существующим на предметы продовольствия, на семейство, из трех лиц состоящее, надобно, по крайней мере, положить 60 р. сер. на уплаты податей и разные повинности, по 4 р. сер. с души — 12 р. с., на прихоти — 10 р. с., итого — 82 р. Средства к исполнению расходов: собственный промысел рыбы, птицы и зверя; рубка круглого леса по 10 р. сер. за сотню, дл. [длиною — О.Н.] 3 саж. [сажени — О.Н.], в отрубе — 6 и 7 вер. [вершков — О.Н.]; продажа дров по 65 к. сер. саж.; наем поденно косить сено по 43 к. сер.; продажа сена возами по <71> к. сер. За воз. Но все эти источники к погашению долгов очень скудны. Оттого-то здешний народ вообще беден. <Ремесел?> за ним никаких нет.
Умственные и нравственные способности и образование
Стремление к образованию, подражание новому замечается между всеми сословиями и обоим полом. Оно обнаруживается в общенародной грамотности, в нарядах и головных уборах, в <перемене?> языка на живой, легкий и вообще разговорный, а прежний с непонятными словами почти вовсе оставлен. Кроме того, здешний народ прост, доверчив, честен и благочестив. Преступлений, по крайней мере, видимых, между ними не случается. В школах новое поколение охотно учится грамоте, большею частию у церковного <причта>. Девицы учатся всегда отдельно от мальчиков, у мастериц. Девиц учится всегда меньше, чем мальчиков. Родители вообще думают, что девушку не для чего учить грамоте. Она <не относит?> никаких должностей. Ее цель — знать хозяйство.
Народные предания и памятники
В тех местах, где совершились какие-либо <нрзб> события, особенно недавние, всегда много преданий и толков между народом. Березовский округ — место рыбной и звериной ловли. Поэтому здешние жители вспоминают старые годы как лучшие и обильнейшие звериною и рыбною ловлею. Да, говорят старики, тогда была благодать. Тогда все были довольны и богаты. И простой казак садился за стол с осетровым пирогом, а ныне не то, ныне рады и щуке, и язю костлявому. По замечанию стариков, Бог умалил рыб за нечестие рыбопромышленников. Вот что они говорят: «В августе и сентябре месяцах рыбопромышленники особенно ловят налима и, вынимая из него внутренность ради одного лишь жира, очень вкусного, все прочее бросают на берег, отчего происходит сильный смрад. Рабочий народ сек налима прутьями, обрезал ему хвост и крылья и потом, израненного, отпускал в воду с приказом: впредь не попадать в невод. Вот за эти-то грехи наших предков, — говорят старики, — наказуемся мы. Ныне вовсе нет рыбы».
Я думаю, что жалобы почтеннейших старичков на безрыбицу несправедливы. 1. Народонаселение тогда было менее, след, [следовательно — О.Н.], и потреблялось менее. 2. Купцов в то время почти вовсе не было, продавать рыб было некому; а ныне пять или шесть капиталов имеют со здешним местом дело в этом отношении. 3. Большая часть жителей — казаки. Прежде для них был свободен выход — для рыбопромышленности, а ныне, будучи заняты службою, немногие из них заниматься могут этим делом. Прежде не более десяти лодок выезжало в Обскую губу, а ныне, по крайней мере, до 200 лодок, из коих каждая поднимает до 3 тысяч пудов тяжести. При всем том оне дополна нагружаются рыбою, преимущественно муксуном. Ныне в Обской губе, на расстоянии двух или трех верст от берега, малыми неводами залавливают в одну тонь до тысячи и более муксуна, особенно когда идет из моря белуга. Это огромное морское белое животное, по описанию рыбопромышленников, похожее на лошадь, по крайней мере, головою, но во много раз больше ее. Она плавает колесом по линии волн и когда выходит из воды, то из головы своей выпускает воду вышиною на печатную сажень и потом опять уходит в воду. Белуга обыкновенно плавает во множестве не менее 200 штук. Ее чрезвычайно боится морская рыба, которая со страха кидается во все реки и протоки, тогда-то ловят морскую рыбу в чрезвычайном множестве. Некоторые из рыбопромышленников в малых лодках гоняют по рекам белуг, стараясь убить их веслами, но не успевали в том. Видали также в морской губе рыб, имеющих человеческое лицо и смеющихся.
Здесь много толков о кладах. По уверению многих современных людей, клад является в виде горящей свечи, искры, человека, собаки, овцы, белых коров, рыбной чешуи и пр. Вот несколько случаев, которые мне рассказывали. Отставной урядник Михайло Кокоулин, возвращаясь однажды в дом, вечером видит в подполье у себя рассыпанные искры, как будто от лучины. Поднявшись вверх (во второй этаж), он начал бранить своих домашних за такую неосторожность, а те уверяли, что они никогда не ходили в подполье с лучиною. Когда спустились в подполье, увидали на полу рыбную чешую, которая при свече не давала никакого света, а когда унесли свечу, эта рыбная чешуя превратилась в искры, которые не жгли руки. Потом эти искры соединялись и давали свет, подобный горящей свече. Наконец потухли. Другие уверяют, что этот урядник действительно нашел клад, от которого выстроил себе новый дом вскоре после сгоревшего старого.
К одной старушке, которая сидела на пороге своей старой избушки, прибежала овца (а овец тогда не было в городе, и ныне не более 15 шт.), у которой глаза играли, как на нитке. Старушка, погладив овцу, сказала: «Иди прочь. Бог с тобой». Овца растаяла. Отставной урядник Стефан Козлов рассказывал: «Когда я был в детстве, ехал однажды на собаках мимо Подвального мыса, вижу — у одного куста горит синий огонь. Я испугался, бросил рукавицы и пал лицом вниз. Оглянулся — ничего нет. Приехавши домой, сказал дедушке о сем. А дедушко отвечал мне, что «тебе являлся клад». Утром ездил к этому кусту, но ничего не нашел».
Тот же урядник уверяет, что у них в доме, в подполье, есть клад: «Когда строили новый дом, дедушко увидел в земле корчагу и начал кричать: «Клад, клад, корчага!». Корчага пошла вниз, в землю. Дедушко этого никому не сказал. Через долгое время, когда в доме никого не было, кроме меня, дедушко принес из казачьей избы пику и заставил меня в подполье тыкать ею землю. Долго мы тыкали, но корчаги не нашли. Она ушла». Рассказчик верит, что этот клад когда-нибудь им откроется.
Он же рассказывает: «На Шайтанском мысу есть большой клад, но требует головы (смерти человека). Такое положено на него заклятие «Дедушко хотел достать этот клад. Однажды, напоив вином остяка, склонил было его добывать клад. Остяк пришел к этому мысу, но побоялся рыть землю, зная, верно, заклятие. Над этим кладом лежит чугунная доска. Теперь эта доска далеко ушла в землю и заросла мохом и травою. Но пикой можно доискаться до ней». Он <знает> и самое место.
На городище много кладов. Тут он являлся в виде белой коровы и человека. Вообще, говорится, что клады являются только счастливому. Чтобы достать его, когда он явится, надобно ударить его рукой наотмашь, т.е. от себя. Тогда он рассыпается в деньги. Кричать же воспрещается. В Христовскую заутреню все клады, говорят, открываются, тогда легко можно доставать их. Но когда пропоют в церкви «Христос воскресе», они скрываются. Вот случай на это. Когда-то, и это было давно, два брата в Христовскую заутреню пошли на городище искать клада. Земля над кладом <подлинно?> раздалась. Один брат спустился в землю и начал оттуда выбрасывать деньги, все золотые монеты, а другой — подбирать. Но «Христос воскресе» пропели в церкви, земля снова закрылась. Тот брат, который стоял в земле, там и остался, а другой ушел домой с богатством.
О покойниках. По уверению 64 -летней старухи, лет за 50 назад тому случилось следующее. Была какая-то вечерка, на которой девицы и молодцы пели и плясали. На паперти церковной в этот вечер стоял покойник. Одна девушка, чтобы показать свою удаль, сказала подругам, что она теперь же ночью из покрывала покойника вынет нитку. Те согласились. Нитка точно была принесена; все дивились смелости девицы. Песни начались снова. Но стук в окно всех перепугал. Была уже полночь. В окно стучал покойник, требуя от девушки нитку. Ужас овладел всеми. Делать нечего: надобно было <залучиться?> с покойником. Девица снова пошла на паперть, нашла покойника по-прежнему в гробу, вдела нитку в покрывало и ушла. Вскоре она померла.
Уверяют, что леший — диавол, уводит людей в лес, и там они погибают, если не перекрестятся. Леший в этих случаях принимает на себя вид знакомого человека, начинает разговор и ведет обманутого в лес, а этому все кажется, что он идет дорогой домой. Вот случай 1852 года. Во первых числах мая, когда здесь бывает чувствительный холод, вдова, урядническая жена, Анна Старкова под вечер ходила в землянки (избы, крытые землею, в которых зимою живут остяки), чтобы созвать остятку для мытья полов у себя в доме. А землянка отстояла от ее дома не более 1/ 2 версты. Возвращаясь домой, она встретила соседку свою, вдову же, Ирину Буканину. Между старухами завязался разговор. Идут, но дойти до дому не могут. Наконец Старчиха очувствовалась, перекрестилась — и что же? Послышался в лесу хохот, Буканиной не стало, а Старчиха очутилась за 10 верст от города сидящею на болоте. Назавтра поиски нашли ее едва живою.
Казачья жена Ирина Нехорошева рассказывала: «Сегодня (27 ноября 1853 года) ночью я спала в своей избе; но сквозь сон слышу необыкновенный крик в байраку, как будто <землю?> кто дерет. Пробудилась и испугалась. Подумала сначала, что это кричит хромой сумасшедший лекарь, но потом одумалась, что он уехал из города. Встала с постели, подошла к окну и вижу, что по байраку бежит человек, кричит лихоматом, а за ним табуном бегут собаки с лаем. Я захотела было окно отворить, но побоялась и сказала: «Господи благослови!» А бегущий вдруг закричал: «А, голубушка, догадалась!» — и убежал по байраку в лес. Я едва от страха устояла на месте. Это был нечистый — леший».
Вещицы. Это зловредные старухи, которые принимают на себя вид большой сороки без хвоста. Они вынимают из коров телят, а из беременных женщин — младенцев. Одно от них спасение для коров, если они перекрещены, а для беременных женщин — если муж спит на одной постели с женою и рукою или ногою прикасается к ней. Вещица обыкновенно ночью прилетает к дому беременной женщины (а сороки ночью не летают), садится на ворота, щекочет. Потом — на крыльцо, там — в трубу, а по трубе, если она не перекрещена, влетает в горницу. Когда она щекочет, то на всех в доме наводит сильный сон.
Одного лишь новоприезжего, которого не знает, не может она усыпить. Наконец, приступает к операции, вынимает младенца из женщины, которая все чувствует, видит, слышит, но сделать движение не может. Если на место вынутого младенца вещица положит голик — родильница будет сохнуть, если лед — зябнуть, если кирпич — будет мучить ее всю жизнь болью в животе. Такая вещица жила давно в Березове. Она была старуха из России. Жила одна (всегда) в доме. Обращалась в сороку в бане на 12 ножах. Вынутых младенцев обыкновенно женщина жарит и потом съедает.
Оборотни. Народ также верит в оборотней, т.е. людей, которые принимают на себя вид медведя. Вот что случилось в 1851 году в Малом Атлыме, селе Березовского округа. Во время лета, когда все мущины были на перевесах, ни откуль взялся в деревне медведь, который ходил по улицам и переулкам и, наконец, улегся под норым, на котором несколько женщин сушили рыбу. Собаки лаяли со страшным остервенением. А женщины просто взбунтовались. Побрали ухваты, лопаты, клюки, топоры, высыпались из домов, кричали, ревели, плакали, махали своим оружием, стучали палками, бросали камнями — а медведь и ухом не ведет. Один 80-летний старичок Соколков взял даже ружье, у которого не было ни замка, ни пороху, ни дроби; грозясь застрелить медведя, многократно прицеливался в него, но все тщетно. Женщины всю ночь прокричали и проплакали. Наконец медведь ушел. Назавтра видели одну русскую бабу (поселенку), <нрзб> спавшую в броднях. След медвежий походил на броденный. Все уверены, что это была она.
В Березове рассказывают. В старые годы, может быть, при царе Иване Грозном, один зверолов из казаков далеко в лесу сидел в своей избушке, приготовляясь наутро к ловле зверей. К нему входит медведь, который показывает зверолову свою лапу, а в лапе у него была заноза, т.е. древесный сучок. Зверолов вынул занозу, и медведь побрел дальше. При сем у казака потерялся охотничий нож. Чрез некоторое время этому зверолову случилось вести ясак в Москву. Там зазвал его к себе в гости какой-то купец. На обеде у него казак (взял) узнал свой ножик, сказал это хозяину, и этот признался, что он был в виде медведя, у которого он из лапы вынул занозу.
Пословицы и поговорки
В добрый час сказать, а в худой смолчать.
Федот, да не тот.
В семье не без урода.
Куда ночь, туда и сон.
Семь верст киселя хлебать.
Сперва заведи хлевинку, а потом животинку.
Позеваться — наши спать ложатся.
Собака лает, кто-то едет.
Кошка скребет на свой хребет.
Кошку бьют, а невестке на <нрз6> дают.
Игра не доводит до добра.
Суровой наскачет, а на смиренного Бог наведет.
Это цветки, а ягодки впереди.
Выпить рюмочку винца да спеть песню до конца.
Наш инвалид без пороху палит.
Куда иголка, туда и нитка.
Девушка, не спи ночи, да дельце разумей.
Тихую корову два теленка сосут.
У хорошего именинника три дня пируют.
Кто празднику рад, тот и накануне пьян.
Бурого коня за рекой купить.
Горячее сыро не бывает.
От хлеба и соли не отказываются.
Маленька бородавка все-таки разоставка.
Не весь голову, не печаль хозяина.
Из пустого ни пьют, ни ядят, а об угол бросают.
Не красна изба углами, а красна пирогами.
Мертвого с могилы не ворочают.
Счастливый к обеду, а несчастный к оберегу.
Дай Бог <на> сто < копыт?>.
На тяжелый воз рукавичку брось, а то коню тяжело будет.
Из одного дерева бывают икона и лопата.
Из одной бани, да не одни <вести?>.
От одной матки, да не одни детки.
Всякий Еремей про себя разумей.
Сыт голодному не разумеет.
Дитя <поплачет> — мать не разумеет.
Ешь пирог с грибами да держи язык за зубами.
<Сбитая> посудина два века живет.
Каков поп, таков и приход.
Легок на помине.
Каков приход, таков и расход.
Страшен сон, да милостив Бог.
Легонька похлебочка в животе колет.
Пей винцо, как суслицо.
В глаза ему тычь, а он говорит: Кузмич.
Судьбу конем не объедешь.
Кому на ком жениться, тот в то и родится.
Хороша бражка, да мала чашка.
У женщин волосы долги, да ум короток.
В чужой руке ломоть велик.
За двумя зайцами погонишься, и одного не поймаешь.
На чужой роток не накинешь платок.
У нашего Федула <толстая губа>.
Когда кипит, тогда и вари.
На ласковый зов и собачка бежит.
Неволя упряма.
Голь хитра на выдумки.
В копнах не сено, и в долгах не деньги.
В лес идешь — не хвались, а из лесу пойдешь — похвались.
Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Двух смертей не будет, а одной не миновать.
Пар костей не ломит.
Каждому свое <неумыто?> бело.
Каждый кулик на своем болоте велик.
Черного кобеля не вымоешь добела.
Далеко кулику до Петрова дня.
Не начало дело красит, а конец.
Долг платежом красен.
Дружба дружбой, а служба службой.
Тише едешь, дальше будешь.
Хлеб-соль вместе, а табачок врозь.
Тихой воз будет на <горе>.
Рыбак рыбака видит издалека.
Не с просясь броду, не суйся в воду.
Ворон ворону глаз не выклюет.
Не отвалится голова, дак прирастет борода.
Видно молодца по походке, а сокола по полету.
Прежде отца в петлю не суйся.
Не вовремя гость хуже татарина.
Курочка по зернышку клюет да сыта бывает.
Умная жена да собственная хата дороже жемчуга и злата.
На поле съезжаются, родом не считаются.
У кого есть гроши, тот и скачи, и пляши.
Еду, еду — не свищу, а наеду — не спущу.
Семь раз примеришь, да однажды отрежешь.
В тихом болоте черти зимуют.
Сытого гостя легко подчивать [потчевать — О.Н.].
У коровы молоко на языке.
Хороша рыба, да на чужом блюде.
Хорошенького помаленьку.
Лег — свернулся, встал — встряхнулся.
Бодливой корове Бог рогов не дает.
Одни глаза лишь не сыты.
Не насытится око зрением, а ум — богатством.
Мал золотник, да <весок>.
Мал сокол, да на руке носить, велик верблюд,
да воду возить.
Велик, да дик.
С сильным не борись, а с богатым не <тяжись?20>.
На нашу лопать (одежду), не пристанет копоть (ложь).
Разные замечания
Если сажа в трубе горит, будет холод.
Если сера в ушах кипит — тепло.
Глаза зудятся — плакать.
Нос зудит — вино пить.
Если правая бровь зудит, то хвалят.
Если левая — порицают.
Если собаки воют головою вверх — будет пожар.
Гагары воют, свиньи рюхают, сороки и вороны в воде купаются — будет дождь.
Если ичется — кто-то поминает.
Если полевые утки летают близко к воде, то идет морская рыба.
Если <тетеря?> влетит в дом, будет несчастие.
Если из печи, когда она топится, вылетает уголь, то будут гости.
Если во время обеда кто поперхнется, то кто-то к обеду торопится.
Если на столе окажется лишняя ложка или лишний прибор, то кто-то голоден.
Накануне Крещения Господня ставят на дверях и окнах мелом кресты для предохранения себя от шилюкунов, которые на ночь Крещения выходят из воды.
Если во время лета бывают сильные громы — тот год плодородный.
Если заяц перебежит дорогу, будет худое приключение.
Если сорока клюет мох в стенах дома, то будет снег.
Если Семенов день бывает хорош, то и осень будет хорошая.
Если Благовещение бывает хорошо, то и весна будет приятна.
Если у жениха или невесты больше сгорит брачной свечи или потухнет, то лицо овдовеет.
Если брачные свечи при венчании горят светло — брачующиеся будут жить весело, если нет — то нет.
Если на небе будут видны кровавые столбы, то будет война.
Если откроется небо, надобно просить Царствия Божия. А небо открывается в зимние, холодные, лунные ночи. На небе делается необыкновенный свет, в виде двери, продолжающийся иногда очень долго. Эта дверь — райская.
Вороны прилетают <лишь> на Благовещение.
В Благовещение ничего не должно делать. Тогда и птица гнезда не вьет. Кукушка, которая вила гнездо в этот день, наказана тем, что сама не выводит детей своих.
Если кукушка сколько раз прокукует, столько лет проживет тот, который загадывал.
Если дитя родится в сорочке, оно будет счастливое.
Если сороки садятся на церковный крест, будет покойник.
Березов, как известно, стоит на реке Сосве. С юга впадает в нее река Казенная; такое название она получила от того, что в давние времена утонул в ней дощаник с казною (с казенными деньгами), а с севера — река Вогулка.
Не более 1 ‘/2 версты на юг от города стоит городище. Это древняя насыпь, на которой жили остяки. Старики говорят, что остяки имели тут городок вроде крепости для предохранения себя от набегов, а жен своих от похищения. Высота его около 4 саж., ширина 4 и длина около 10 саж. С трех сторон эта насыпь окружена довольно глубоким ручьем, который наполняется водою во время лета, а четвертой — северною — соприкасается к горе, на которой растет высокий и густой лес. К этому городищу на расстоянии 10 саж. Присоединено другое, называемое малым городищем, которое как бы составляет продолжение первого, но <нрзб.> ниже его. Это городище также окружено с трех сторон водою, а северною соприкасается к большому городищу. На них, говорят, есть клады.
Эти насыпи никогда не были разрываемы и никаких входов не имеют. Подобные насыпи находятся в Обдорском отделении, в юртах Шурышкарских, Пельваж, Войкар, построенные с тою же целию.
- Мыс на юг от города на расстоянии 1 вер. называется Киева пашня. Некогда сеяли хлеб, но безуспешно. Ныне он называется Прощальным, потому что при нем прощаются родственники и друзья, провожающие друг друга.
- Мыс на расстоянии 2 вер. — Полувальный. На нем клад.
- Мыс в 5 вер. — Соровой, при нем сор, т.е. низкое место, во время лета затапливаемое водою.
- Мыс в 10 вер. — Змиев. На нем, по преданию, жили какие-то змеи. Лес на нем высокий и густой.
- Мыс в 15 вер. — Серафимов.
- Мыс в 20 вер. — Шайтанский. На нем стоят Шайтанские юрты. Такое название он получил оттого, что на нем в давние времена стоял шайтан — идол, которому остяки делали кой-какие приношения. И ныне для <дальных> остяков на нем стоят священные (для них) лиственницы, в которые они кладут деньги, платки и пр.
Сверх сего соседственные с городом места: Большой и Малый могильники. При них находились остяцкие могилы. Могильная прорва; два ручья: <Ерунов> ручей, Глубокий ручей; Каменная речка; Гусева протока; <Летеева>; <Метлекова>; <Кочеб>; Нестерова; Бобровка (жили бобры); высокие горы: Любим Большой и Малый (горы); Карепанова, Лаподникова речки; большое озеро (дл. 1 вер.); Остяцкая речка; Демина (ручей); Амчугов остров (на нем жил остяк старик Амчук); Чухтева речка; глубокий ручей; долгая речка; сухой ручей; могильник и Башков сор.
1854 года апреля 12 дня
Тобольской губернии города Березова Воскресенского собора священник Василий Тверитин
