Александр Петрушин
27 ноября 1935 года бюро Остяко-Вогульского окружкома ВКП(б) постановило: «В связи и в ознаменование приближающейся пятилетней годовщины со времени окончательной организации в июне 1931 года Остяко-Вогульского национального округа в целях популяризации экономического и культурного роста округа как торжества ленинско-сталинской национальной окраины Советского Союза необходимо:
- издать книгу «Прошлое и настоящее хантэ-мансийского края» как сборник историко-этнографических очерков;
- организовать пробег представителей ханты и манси на оленьих и собачьих запряжках по маршруту Остяко-Вогульск — Москва;
- для руководства подготовкой празднования 5-летнего юбилея округа создать комитет в составе: тт. Марпург (секретарь ОК ВКП(б), Трусов (окрисполком), Крыласов, Доровин (ОК ВЛКСМ), Смирнов, Зыков (редакция газеты «Хантэ-манчи шоп»).
К протоколу этого заседания прилагалась «Краткая экономическая характеристика Остяко-Вогульского национального округа». В первой части документа отмечалось: «Округ занимает территорию 61403000 гектаров. Удобной земли — 19353000, а неудобной, занятой водоемами и болотами, — 42050000. Из общей удобной земли 17260000 гектаров покрыты лесом, а 2093000 — незалесенной площади. В округе проживают 55787 человек основного населения и 23329 спецпереселенцев, т.е. всего 79116 человек. По национальному составу население разделяется: ханты — 15474 человека, манси — 4642, ненцы — 1319, зыряне — 3705, русские и пр. — 30647. Всего в округе имеется 14926 хозяйств, из них хозяйств, подлежащих коллективизации, — 11258, коллективизировано 5020, создано 209 колхозов, процент коллективизации — 44,59. На первом месте по удельному весу в хозяйстве округа стоит рыба — 39,6 процента, затем идут пушнина — 18 процентов, лес — 13,8 процента, сельское хозяйство — 10,4 процента, местная промышленность — 4,8 процента, кустари — 5 процентов, второстепенные заготовки (грибы, ягоды и пр.) — 8,4 процента».
Автором сборника очерков истории округа стал Мелетий Александрович Зыков, назначенный приказом окрисполкома от 21 марта 1935 года №14 ответсекретарем газеты «Хантэ-манчи шоп». В Остяко-Вогульске он представлялся помощником (заместителем) редактора газеты «Известия» Николая Бухарина и зятем наркома просвещения РСФСР Андрея Бубнова.
Через Омский обком ВКП(б) Остяко-Вогульский окружком партии затребовал из Тобольского музея «огромную часть исторических документов и научно-исследовательских работ, которые лежат там без использования, в то время как здесь, в округе, учителя, врачи, совпартработники испытывают острую нужду в изучении этих материалов». К требованию прилагался список 70 наименований книг и документов (список хранится в ГАСПИТО).
Спустя три месяца после решения о праздновании пятилетнего юбилея округа рукопись книги «Прошлое и настоящее хантэ-мансийского края» на 256 страницах была отправлена в Омск. Однако вместо ожидаемого юбилейного издания в газете «Омская правда» от 26 августа 1936 год за подписью «Журналист» была опубликована статья «Троцкистский последыш и либеральные меценаты».
В статье сообщалось: «В 1935 году в Остяко-Вогульск по приглашению бывшего тогда председателем окрисполкома Васильева приехал некий Зыков. Перед этим исключенным из партии троцкистом, контрреволюционером и прожженным авантюристом нынешний председатель окрисполкома Ануфьев, его заместитель Денгин и редактор окружной газеты Смирнов широко открывают государственную кассу и местные архивы.
Тобольский музей, доверяя остяко-вогульским либералам, допускает Зыкова в книгохранилище и выдает ему на руки редкие материалы. Окрисполком с ведома окружкома партии заключает с Зыковым договор на четыре тысячи рублей о написании книги по истории народов хантэ и манси. Получив деньги, Зыков за полтора месяца состряпал книгу объемом в 13 с половиной печатных листов…»
Журналист дал этому произведению соответствующую тому времени аннотацию. Днем ранее, 25 августа 1936 года, в Москве расстрелом Зиновьева, Каменева, Рейнгольда, Смирнова, Мрачковского, Тер-Ваганяна и других видных коммунистов (всего 16 человек), ставших идейно-политическими противниками Сталина, завершился открытый судебный процесс по делу так называемого антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра.
«Рукопись Зыкова, — писал Журналист, — чуждого человека, усыпившего бдительность остяковогульского окрисполкома, представляет собою халтурную компиляцию из очерков буржуазных историков и сибирских областников. Зыков целыми страницами цитирует разные небылицы вроде: «В реке Таханине водится некая рыба с головой, глазами, носом, ртом и другими частями совершенно человеческого вида».
Рукопись Зыкова в 256 страниц отводит периоду истории с 1917 года до настоящего, наиболее интересному времени в жизни народов хантэ и манси, только 18 страниц. Причем эта XI глава не дает действительной картины возрождения народов Севера советской властью и коммунистической партией. Зато Зыков спешит сообщить, что в 1616 году в Тобольск была отправлена в ссылку невеста царя Михаила Федоровича Романова Мария Хлопова. На основании этого и других эпизодов Зыков выдвигает теорию, что ссылка представляла собой скорее колонизационную политику, а не карательную. Между тем хорошо известно, что царизм высылал на тобольский север политических преступников и опальных людей. Замалчивая роль партии Ленина-Сталина, Зыков ничего не сказал о работе организаций ВКП(б) и о борьбе с кулаками и шаманами.
Окружком партии и окрисполком забыли сталинские указания о большевистской бдительности и проглядели антисоветскую работу Зыкова. Некоторое время — до декабря прошлого года — Зыков по совместительству работал корреспондентом «Омской правды». На эту должность он был приглашен бывшим редактором Шпаером, который знал его прошлое. Уволили Зыкова втихомолку, политического лица не разоблачили. После этого Зыков продолжал работать в Остяко-Вогульске над своим трудом. Сдав его в 1936 году и получив государственный гонорар, он благополучно выбыл в неизвестном направлении, оставив с носом благодушных меценатов из породы гнилых либералов, потерявших представление о большевистской бдительности».
Зная сегодня позицию Бухарина (1888-1938), Бубнова (1884-1938) и других видных коммунистов, выступавших в конце 20-х — начале 30-х годов XX столетия против быстрой и насильственной индустриализации и коллективизации крестьянства, можно предположить, что Зыков выразил в своей рукописи сомнения в необходимости ликвидации самобытного хозяйственного уклада и культуры коренных народностей Севера, что привело в 1933-1934 годах к их вооруженным выступлениям по реке Казыму на путях паломничества к святым местам: «Троицкому шайтану», «Святому озеру» — Торым-лор, «Божьему озеру» — Нум-то.
Обвиненные в августе 1936 года в различных преступлениях против советской власти подсудимые по делу троцкистско-зиновьевского центра дали показания в отношении Бухарина, Рыкова, Томского, Бубнова и других. Тогда же было объявлено о начале следствия, завершившегося в марте 1938 года процессом по делу правотроцкистского антисоветского блока. Большинство подсудимых, включая Бухарина и Бубнова (21 человек), были расстреляны (после 1988 года реабилитированы).
Статью Журналиста бюро Остяко-Вогульского окружкома ВКП(б) признало правильной. В своем выступлении секретарь окружкома Павлов отметил: «Книгу в Омск послали помимо моего желания и согласия. Я был против ее издания. Это не я, а бывший председатель окрисполкома Васильев привез в марте 1935 года в Остяко-Вогульск троцкиста Зыкова и устроил его в редакцию газеты «Ханты-манси шоп». Предлагаемое издание книги «История народов хантэ и манси» — дело хорошее и нужное. Плохо, что ее редактирование было поручено троцкисту. В этом и есть либерализм некоторых коммунистов — работников окружных организаций. На этом примере надо мобилизовать всех коммунистов на борьбу против преступного ротозейства и гнилого либерализма по повышению революционной большевистской бдительности. Материалы партийного расследования в отношении Васильева, члена ВКП(б) с 1917 года, за прямое покровительство троцкиста Зыкова передать в судебные органы для привлечения к уголовной ответственности и сообщить в парторганизацию по месту его настоящей работы о связях с троцкистами».
29 сентября 1936 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло крайне жесткое постановление «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам». Эти элементы рекомендовалось рассматривать в качестве разведчиков, шпионов, диверсантов и фашистских буржуазных вредителей в Eвропе. Масштабы арестов среди лиц, в малейшей степени причастных к антисталинской оппозиции, приобретают характер массовой операции. Eсли до середины 1936 года было арестовано около пяти тысяч оппозиционеров, то к концу года их число достигло 23279 человек.
Два редактора
За псевдонимом Журналист скрывался внештатный корреспондент газеты «Омская правда» Николай Васильевич Иваненко… Eго статья о троцкистском последыше Зыкове и либеральных меценатах из Остяко-Вогульска получила в обстановке начинавшегося в стране большого террора высокую оценку партийного руководства. Иваненко был назначен заместителем редактора газеты «Омская правда» и спецкорреспондентом газеты «Правда» в Омской области.
Когда началась Великая Отечественная война, его мобилизовали в политотдел формируемой в Тюмени 368-й стрелковой дивизии редактором дивизионной газеты «Вперед»… Заместитель начальника политотдела дивизии — редактор газеты «Вперед» майор Иваненко был награжден 29 июля 1944 года орденом Красной Звезды «за оказание большой помощи полит-аппарату в организации и проведении партполитработы в наступательных боях».
А благополучно выбывший в 1936 году из Остяко-Вогульска в неизвестном направлении ответ-секретарь газеты «Ханты-манси шоп» и автор запрещенной книги «История народов хантэ и манси» Зыков объявился летом 1942 года в форме батальонного комиссара Красной армии в Берлине на Викториаштрассе, 10 в организованном немцами штабе русских сотрудников отдела пропаганды верховного командования вермахта.
«Eго привезли с передовой линии фронта откуда-то из под Ростова на самолете, — вспоминал служивший в отделе пропаганды член русской эмигрантской организации НТС (национально-трудовой союз), созданной в 1929 году в Болгарии молодежью, чьи родители были участниками Белого движения в России, Александр Казанцев. — Человека такого масштаба, таких способностей я не встречал. На следующий день после приезда в Берлин он решил написать брошюру о советской экономике, что и было им сделано в течение нескольких дней. Я часто заходил к нему во время работы; он писал без единой строчки пособий и без справочников. От первого до последнего слова по памяти. Написана она (брошюра) блестяще. О сложной технологии металлов, о возможностях десятков многих незнакомых мне даже по названиям фабрик и заводов. О распределении сырья, о способах его переработки Зыков писал как геолог. О работе транспорта, об использовании рек, каналов и железных дорог — как путеец. Специалисты по всем этим проблемам могли соглашаться или не соглашаться с его выводам, но то, что брошюра (она называлась «Неминуемый крах советской экономики») написана с большим знанием дела, — признавали все.
Как журналист он поразил меня еще больше. Ничего подобного я не видел в жизни. Отделение пропаганды штаба выпускало для той стороны газету, носившую название «Боевой путь». Она была закамуфлирована под одну из советских фронтовых газет. Я однажды присутствовал при том, как Зыков продиктовал стенографистке весь номер с начала до конца, от первой до последней строчки. Там была передовая, какой-то очерк, фельетон, сообщение с фронта, телеграммы из-за границы, головоломки для солдат, заканчивающиеся шахматной задачей. Все это он продиктовал, не поднимаясь из-за стола, как будто прочел по книге. Работа продолжалась около трех часов».
Бывший инженер и сын владельца большого коммерческого предприятия в Риге Сергей Фрелих считал Зыкова самой значительной фигурой в Русском освободительном движении, возглавляемом попавшим в плен в июле 1942 года и изменившем Родине командующим 2-й Ударной армии Волховского фронта генерал-лейтенантом Андреем Власовым.
«О своем прошлом Зыков рассказывал многое и каждый раз разное. Когда напивался, то хвастал своими подвигами с саблей в руке на диком скакуне в рядах знаменитой кавалерийской армии Буденного. Это, конечно, было выдумкой, потому что Зыков, вне всякого сомнения, был сугубо штатским. В этом можно было убедиться по военной форме, которая висела на нем, как мешок из-под картофеля. Зыков был высоким партийным функционером, предположительно, заместителем редактора газеты «Известия» Бухарина. Состоял в родстве с возглавлявшим политическое управление Красной армии (потом наркомат просвещения) Бубновым (женат на его дочери). Во время сталинских чисток, при которых Бухарин и Бубнов стали жертвами, Зыкова сослали в Сибирь. Через три года о нем вспомнили, восстановили в партии и послали как комиссара на фронт. Он уже в апреле 1942 года попал в плен к немцам и был привезен в специальный лагерь за несколько месяцев до Власова. В этот лагерь собирали военнопленных и перебежчиков, которых немцы хотели использовать для борьбы против сталинского режима. Зыков отнюдь не скрывал, что он убежденный марксист, но злоупотребление догмой марксизма при Сталине его разочаровало. Вскоре по прибытии в специальный лагерь Зыков разработал план мобилизации русского народа на борьбу со сталинским режимом. Он предложил поручить руководство этим антисоветским движением какому-нибудь популярному генералу Красной армии. Постепенно Зыков превратился в главного идеолога власовского штаба. Он стал редактором двух издаваемых отделом восточной пропаганды вермахта газет — «Доброволец» и «Заря». Первая была предназначена для отрядов Русской освободительной армии (РОА) и хиви (с немецкого — желающий помочь — А.П.), из которых немцы комплектовали личный состав вспомогательных частей — шоферов, ремонтников, обозников, строителей, охранников. «Доброволец» имел вначале тираж в 20000 экземпляров, а с осени 1944 года — уже 60000. «Заря» выходила тиражом в 100000 номеров и предназначалась для остарбайтеров и военнопленных. Обе газеты выходили два раза в неделю. Для ГEСТАПО Зыков представлял скрытую угрозу, особенно потому, что он был евреем, хотя все, кто об этом знал, упорно молчали».
Попавший в плен в октябре 1941 года в окружении под Вязьмой начальник химической службы 67-го стрелкового корпуса подполковник Владимир Поздняков, ставший одним из активных представителей Русского освободительного движения и его послевоенным летописцем и архивариусом (в США), рассказал: «В конце августа в наш специальный лагерь в Берлине поступил Зыков. Меня удивило, что военнопленный носил знаки различия батальонного комиссара и красная звезда политработника не была спорота. Обмундирование выглядело не поношенным и даже не помятым. Офицерские хромовые сапоги начищены. Он был побрит и не истощен, следовательно, в плену находился недолго. Никаких вещей у него не было, даже шинели. На вид ему можно было дать не более 35 лет. Внешне — маленький, плотный, но не толстый. Ярко выраженная еврейско-арабская голова, толстые губы, низкий лоб и очень живые подвижные глаза. Произносил каждое слово обдуманно и не спускал при этом взора с собеседника. Беседы с Зыковым были напряженными. Он попал в плен на ростовском направлении, прибыл в Берлин на самолете по распоряжению Геббельса и завтра должен быть у него. Ни в каких лагерях военнопленных он не был. О своем прошлом Зыков рассказал тогда очень немного. Упомянул, что работал в редакции газеты «Известия», а около года, в 1935-1936-х, в Остяко-Вогульске на севере Омской области в окружной газете и параллельно корреспондентом «Омской правды». Опубликовал десятки статей, фельетонов, экономических обзоров и заметок. В 1937 году был арестован, а в 1941 году — освобожден, восстановлен в партии, аттестован на звание батальонного комиссара и назначен заместителем военного комиссара стрелковой дивизии, в качестве какового и попал в плен».
На допросе в Главном управлении контрразведки «Смерш» наркомата обороны СССР 25 мая 1945 года Власов показал: «По предложению немцев я написал 10 сентября 1942 года антисоветскую листовку, в которой указал, что война проиграна Россией из- за неумелого руководства со стороны советского правительства, которое не способно руководить страной, и призвал русский народ его свергнуть. 17 сентября того же года немцы привезли меня в Берлин в штаб русских сотрудников отдела пропаганды Верховного командования, который располагался на Викториаштрассе, в здании номер 10.
В этом же отделе находились генералы Малышкин — начальник штаба 19-й армии Западного фронта, Благовещенский — начальник училища ПВО ВМФ в Либаве, а также бывший сотрудник редакции газеты «Известия» Зыков. Им я рассказал о своем намерении начать борьбу против большевиков. Создать русское национальное правительство и приступить к формированию добровольческой армии для ведения вооруженной борьбы с советской властью. Малышкин, Благовещенский и Зыков поддержали меня, причем Зыков заявил, что, попав в плен под Батайском Ростовской области, уже написал меморандум о политическом аспекте военных действий. Этот меморандум произвел большое впечатление на полковника Генерального штаба барона фон Фрайтаг-Лорингхофена, который доложил о нем Геббельсу, а тот распорядился отправить Зыкова в Берлин в отдел пропаганды редактором издаваемой немцами для советских военнопленных газеты «Заря». При участии Зыкова и Жиленкова, секретаря одного из райкомов ВКП(б) Москвы, бригадного комиссара, члена Военного совета 32-й армии Западного фронта, мы разработали в декабре 1942 года политическую программу «Русского комитета» под названием «Смоленской декларации». Зыков переработал все 13 пунктов декларации, внеся туда призыв к бойцам и командирам Красной армии переходить на сторону действующей в союзе с Германией Русской освободительной армии».
Свыше миллиарда листовок со «Смоленской декларацией» было отпечатано и сброшено над позициями советских войск.
Несмотря на запреты и репрессии (за найденную вражескую листовку красноармейцев расстреливали), эти листовки читали многие солдаты и офицеры. Точных данных о числе перебежчиков на сторону немцев за первый год войны, когда их было особенно много, нет. По данным «Независимой газеты» (1991, 29 октября), «во второй половине 1942 г. перебежали 61 тыс. красноармейцев. В 1943 г. число перебежчиков уменьшилось до 24 тыс., а за первые три месяца 1944 г. их оказалось всего 2,2 тыс. Даже в марте 1945 г., когда в поражении Гитлера не сомневался уже никто, на Одере к немцам все же перебежали 18 советских военнослужащих». По официальным сведениям немецкого командования, из взятых в плен за период с декабря 1944 г. до середины марта 1945 г. 27629 красноармейцев не менее 1710 были перебежчиками. Почти каждый перебежчик имел при себе одну или несколько власовских пропагандистских листовок.
Идеолог РОА
В Дабендорфе Зыков помог Власову составить знаменитое письмо «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом», опубликованное в газете «Заря» 3 марта 1943 года. Сам Зыков свое видение перспектив власовского движения тезисно изложил в беседе с Поздняковым в апреле 1943 года:
«…Без нас, без участия русских Германия не может победить СССР. Немцы будут вынуждены поддерживать и развивать Русское освободительное движение, как это и ни противоречит интересам нацистов… Оккупировать Советский Союз не сможет ни одна страна в мире — 22 млн кв. км! Даже нацисты будут вынуждены согласиться с организацией временного русского правительства в оккупированных областях и помочь ему создать армию. Eсли аппетиты нацистов будут слишком велики — мы всегда сможем их урезать. В этом нам помогут и нынешние союзники Советского Союза — США, Великобритания, Франция, Польша. Для того, чтобы поднять на борьбу народные массы, нужна ясная политическая программа. Мы дали основу этой программы — 13 пунктов «Смоленского воззвания». Мы признаем принцип частной собственности, но против крупных монополий. Земля должна принадлежать крестьянам. Организационные формы ее использования они изберут сами. Кроме того, мы не допустим никаких реставрационных попыток со стороны немцев и белой эмиграции — помещики и фабриканты своей земли и заводов не получат. Никакой мести за прошлую деятельность власти мы не допустим. Значит, и интеллигенция будет поддерживать нас».
По инициативе Зыкова 12 апреля 1943 года в Дабендорфе состоялась «Первая антибольшевистская конференция военнопленных командиров и бойцов Красной армии, вставших в ряды Русского освободительного движения» — своеобразный учредительный съезд власовского движения. Конференция приняла резолюцию о поддержке политических целей, изложенных в «Смоленской декларации» и в «Открытом письме Власова». Резолюция подчеркивала, что соотечественники должны объединиться против общего врага — сталинизма.
Идеолог власовского движения Зыков ликовал: «Теперь джинн выпущен из бутылки, и пусть они — нацисты и большевики — попробуют загнать его внутрь».
Власов дорожил идеологом своего движения. Курировавший его капитан вермахта переводчик Штрик-Штрикфельд в своей книге «Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское освободительное движение», изданной на русском языке в 1993 году, писал: «Зыков называл себя сотрудником центральных советских газет. Разумеется, этого мы не могли проверить, как и его якобы близких отношений с Бухариным, Бубновым и другими крупными советскими руководителями, позже ликвидированными Сталиным. Зыков был человеком подкупающего ума и исключительно обширных знаний. Он не предавался иллюзиям относительно Германии, ясно видел немецкую политику, амбиции национал-социалистической партии и ее организаций, хаос в различных министерствах, колеблющиеся позиции и трудное положение ведущих офицеров вооруженных сил Германии, которые, по словам Зыкова, должны служить чистой истине, независимой от каких-либо идеологий, даже если это против любимых теорий Гитлера. <.>
Однажды Власов спросил меня — сумеем ли мы сохранить Зыкова в штабе, поскольку он, видимо, еврей. Что нам вместе надо отстаивать Зыкова. Что он считает сотрудничество Зыкова крайне ценным.
— Зыков единственный такой из всех, встреченных здесь мною до сих пор. Второго Зыкова мы так легко не найдем. Да и в Советском Союзе мало людей такого калибра — всех их отправил на тот свет товарищ Сталин».
Похищение
Гитлер был взбешен попытками Зыкова подредактировать национал-социалистическую идею. 8 июня 1943 года в Бергхофе, горной резиденции Гитлера в Верхних Альпах, состоялось совещание с высшими чинами вермахта. Было объявлено, что никакой Русской освободительной армии создаваться не будет и все выступление пленного генерала Власова и его окружения — лишь пропагандистский ход, рассчитанный на действующую Красную армию. Иного решения Гитлера после капитуляции в Сталинграде фельдмаршала Паулюса трудно было ожидать. Меньше месяца оставалось до Курской битвы, от которой Гитлер ждал реванша за Сталинград.
Когда советские войска перешли государственную границу СССР, о власовском движении вспомнили радикально настроенные немецкие офицеры, которые в 1944 году уже готовы были пожертвовать и национал-социализмом, и самим Гитлером для спасения Германии. Некоторые историки Второй мировой войны считают, что в планах заговорщиков отводилось место и Русской освободительной армии. Использование РОА после убийства Гитлера обсуждалось бароном Фрайтаг-Лорингхофеном с Зыковым, чтобы «путем намеков» подготовить Власова к той роли РОА, которую она должна будет сыграть в будущем.
20 июля 1944 года в ставке Гитлера Вольфшанце взорвалась бомба, заложенная полковником Штауффенбергом, но фюрер остался жив. Многие из заговорщиков, кто планировал изменение ост-политики и использование РОА в своих целях, были казнены. Контактировавший с Зыковым барон Фрайтаг-Лорингхофен застрелился. А идеолог РОА, зять наркома Бубнова, ученик Бухарина, ответсекретарь газеты «Хантэ-манси шоп», автор книги «Прошлое и настоящее хантэ-мансийского края» Мелетий Александрович Зыков исчез 26 июля 1944 год. К тому времени он женился на русской эмигрантке из Югославии и жил в маленьком пригороде Берлина Рангсдорфе. Когда Зыков обедал дома с женой и своим адъютантом поручиком РОА Ножиным, бывшим аспирантом института органической химии АН СССР, пришла хозяйка трактира и пригласила герра Зыкова к телефону. Сопровождаемый адъютантом Зыков вышел из дома, но до трактира, где был телефон, не дошел. За углом их остановил мужчина в длинном кожаном пальто — обычной в то время одежде гестаповцев. После возбужденного разговора все трое сели в машину и уехали. После этого никто больше не видел Зыкова и Ножина. Согласно немецкой официальной версии их похитили агенты НКВД. Не исключено, принимая во внимание «неожиданное» появление в Берлине Марии Вороновой, которая скрашивала генералу Власову фронтовые будни и под Москвой, где он командовал 20-й армией Западного фронта, и в Волховских болотах. При первой же встрече с Власовым она созналась, что была послана чекистами с заданием отравить его.
Другие попытки убийства Ворона, под такой кличкой Власов проходил в агентурно-оперативных разработках НКГБ, также оказались неудачны (в общей сложности на него охотились более 42 разведывательно-оперативных групп численностью 1600 человек в районах Пскова, Смоленска, Минска, Риги, Борисова, Витебска и других городов). Но к похищению Зыкова и Ножина, по мнению сотрудников Дабендорфской школы РОА, причастны эсэсовцы, считавшие их евреями и большевистскими агентами. После покушения на Гитлера власовское движение перешло в ведение СС. 16 сентября 1944 года Власов встретился с рейхсфюрером СС Гиммлером, от которого получил согласие на создание Комитета освобождения народов России и на формирование из военнопленных трех пехотных дивизий РОА. В таком случае дальнейшее сотрудничество с выражавшим русскую национальную идею Зыковым стало невозможным.
На следующий день после этой встречи Власов вызвал нового редактора газеты «Заря» поручика РОА Ковальчука, бывшего корреспондента газеты «За Родину» 2-й Ударной армии и старшего преподавателя Дабендорфской школы капитана РОА Зайцева, бывшего аспиранта биологического факультет МГУ, попавшего в плен в августе 1944 год в Эстонии, и приказал составить новую программу Русского освободительного движения (обнародована 14 ноября 1944 года в Праге при создании КОНР — комитета освобождения народов России).
«В составлении манифеста участвовали Жиленков и работники его отдела, — показал Власов на следствии в Москве в мае 1945 года. — Редактировал манифест я сам при участии Жиленкова и Малышкина. Написанный нами проект манифеста был передан на утверждение Гиммлеру. Последний внес в него свои поправки. После этого манифест был переведен на немецкий язык, и Гиммлер снова проверял его».
При этом, вспоминал Зайцев, Власов сильно переживал из-за исчезновения Зыкова:
— Жалко, что уже нет Зыкова, который мог бы сказать свое слово. Может быть, еврей нашел бы выход. Он всегда чуял его. А я выходы искать не умею.
Выступавший перед курсантами Дабендорфской школы РОА с лекциями по идеологическим вопросам Зайцев (после 1945 г. — Артемов) в послевоенных публикациях в журналах НТС «Посев» и «Грани» считал, что Зыков принадлежал к левому флангу Русского освободительного движения, члены которого признавали захват власти большевиками и боролись за политические цели эпохи Гражданской войны. Их позиции были сходны с позициями бухаринского крыла оппозиции. Они продолжали ориентироваться на революционные настроения ранних лет и считали, что ленинизм, каким он был перед Гражданской войной и во время нее, и есть подлинное лицо коммунизма. Зыков думал, что вначале нужно превратить Русское освободительное движение в жизнеспособное предприятие, и, когда существование координирующего центра антисталинской оппозиции получит широкую огласку, немцы будут вынуждены дать ему зеленую улицу. Поэтому Зыков был готов идти на компромисс с нацистской пропагандой, если это даст Русскому освободительному движению возможность бороться со Сталиным.
В октябре 1944 года сразу после обнародования Пражского манифеста Власов принял на себя командование всеми вооруженными силами КОНР. В течение недели поступило свыше 60000 заявлений на вступление в РОА. Одновременно было достигнуто соглашение с германским командованием о переводе в РОА военнопленных офицеров и солдат, находившихся в частях вермахта и СС. Это позволяло планировать формирование 30 русских дивизий. Но наступил 1945 год — последний год войны.
В неизвестном направлении
Финал власовского движения известен. Осознав неизбежность поражения Германии, руководство РОА в последних числах апреля 1945 год приняло решение выйти из подчинения немецкого командования и пробиваться на запад для сдачи в плен союзникам СССР по антигитлеровской коалиции — англичанам и американцам. В начале мая 1-я дивизия РОА генерал-майора Буняченко, бывшего полковника РККА, командира 389-й стрелковой дивизии Закавказского фронта, захваченного в плен в декабре 1942 года в районе Орджоникидзе (Владикавказа), приняла участие в Пражском восстании против немцев. Пражане приветствовали русских освободителей овациями. Как писали впоследствии в СССР и ЧССР, «они не поняли, что происходит». Чешское радио передало сообщение, что «героическая армия Власова освобождает город от немцев». Власовцы покинули Прагу 8 мая из-за нежелания чешского политического руководства портить отношения с командованием Красной армии. Ранним утром 9 мая в город вступили советские войска. В ходе уличных боев 5-9 мая 1945 года в Праге погибло 1500 чешских повстанцев, 300 бойцов РОА, 30 красноармейцев, 1000 солдат вермахта и СС, 4000 мирных жителей.
11 мая 1-я дивизия РОА пыталась сдаться американцам, но они отказались принять капитуляцию в зоне ответственности Красной армии. Через три дня дивизия была распущена и до 11000 ее солдат и офицеров попали в советский плен. Части Южной группы власовцев общей численностью 21267 человек, командование которыми принял генерал-майор РОА Меандров, бывший полковник, заместитель начальника штаба 6-й армии Юго-Западного фронта, попавший в плен в августе 1941 года в Уманском котле, сдались американцам. В соответствии с решениями Ялтинской конференции, большинство военнопленных РОА было передано советским властям, после чего одних расстреляли без суда и следствия, других отправили в лагеря (в 1956 году их амнистировали).
Что же касается Власова, то в конце апреля 1945 года испанский диктатор Франко предоставил ему политическое убежище и послал за ним самолет, который мог доставить командующего РОА в Испанию. Власов отказался бросить своих солдат.
12 мая в колонне из 7 автомобилей он отправился в чешский Пльзень на переговоры с командованием 3-й американской армии. В пути колонна, сопровождаемая двумя «виллисами» с американцами, была встречена автоматчиками отдельного мотострелкового батальона 162-й танковой бригады капитана Якушева. По предварительной договоренности между советскими и союзными спецслужбами Власова задержали и доставили в советскую зону в штаб маршала Конева и далее в Москву.
Другие единомышленники Власова добрались до расположения американских войск, но были выданы СССР. Решение о смертном приговоре в отношении Власова и его сообщников было принято Политбюро ЦК ВКП(б) 23 июля 1946 года. В закрытом судебном процессе Власова и одиннадцать его последователей приговорили к смертной казни. 1 августа 1946 года двенадцать осужденных повесили во дворе Бутырской тюрьмы. Тела казненных кремировали, их прах высыпали в безымянный ров Донского монастыря, куда в 30-е годы ссыпали прах расстрелянных в Москве коммунистических вождей, красных начальников, ученых, писателей, священников, объявленных врагами народа. Время, место и обстоятельства упокоения идеолога Русского освободительного движения Зыкова неизвестны. Как писала 26 августа 1936 года «Омская правда»: «…благополучно выбыл в неизвестном направлении».
Секретарь окружкома
Автор той статьи «Троцкистский последыш и либеральные меценаты», рецензент рукописи Зыкова «Прошлое и настоящее хантэ-мансийского края» Иваненко запросился, когда закончилась война, на партийную работу в Ханты-Мансийск. Свою просьбу мотивировал тем, что «хорошо знаю обстановку в Ханты-Мансийском национальном круге по прошлой (до войны) работе специальным корреспондентом газеты «Правда»». В 1946 году его назначили секретарем по пропаганде окружкома партии, через год избрали 2-м, а в декабре 1947-го утвердили 1-м секретарем. «В связи с 20-летием Ханты-Мансийского национального округа и достигнутыми успехами в развитии народного хозяйства и культуры» награжден орденом Ленина. В 1952 году его перевели в Тюмень заведующим отделом административных органов обкома КПСС. В анкетах он отмечался журналистом, но в действительности оставался партийным цензором. Поэтому в 1957 году ему доверили организацию регионального телевидения.
Директору тюменской студии телевидения Иваненко пришлось на себе испытать критику, не претерпевшую особых изменений после 1936 года. 22 января 1959 года бюро обкома КПСС отметило «низкий идейный уровень телепередач, поверхностное освещение вопросов хозяйственного и культурного строительства, плохое разъяснение трудящимся партийных документов.» В вину ставилось «пустословие, нежелание вскрывать резервы, недооценка агротехники возделывания кукурузы» и другие идеологические прегрешения. Строго предписывалось «устранить, повысить, обратить внимание, пропагандировать, усилить контроль, показывать ярко и доходчиво». Жизнь научила, как реагировать на подобные обвинения. Через газету «Тюменская правда» Иваненко сообщил, что «критика признана справедливой; принимаются меры к улучшению качества телевизионных передач». Ждать результатов улучшения обком не стал и отправил Иваненко на пенсию.
Никто не знает, сохранил ли он рецензированную в 1936 году рукопись книги «История народов хантэ и манси». Возможно, эта «запретная история Югры» хранится в архивных недрах ФСБ в следственном и розыскном делах идеолога Русского освободительного движения Мелетия Александровича Зыкова.
