М.И. Захарова
Мне было 3,5 года, когда началась война. Но помню, как папа уходил на фронт. Всех мужчин села, получивших повестки в военкомат, увезли в Самарово.
Сельчане (а жили мы в с.Батово Ханты-Мансийского района) долго ждали на пристани пароход. (Тогда ведь не было четкого расписания движения, люди, чтобы куда-то уехать, сутками сидели на берегу в ожидании транспорта).
…Когда увидели дым парохода, услышали шум лопастей колес, поднялся такой плач… Все ждали, что пароход пристанет к берегу, и люди простятся со своими близкими, передадут им теплые вещи, продукты, табак. Но пароход шел мимо. Началась суматоха. Люди в лодках, неводниках плыли за пароходом. Капитан, видно, сжалился, остановил судно. Прощание! Это было незабываемое, ужасное зрелище!
В Омске часть мобилизованных направили в школу младшего командного состава, в том числе и моего папу, Куклина Ивана Ксенофонтовича. Других — сразу на передовую.
Из нашей родни ушли на фронт папа, три его брата, племянник. И все погибли. В книге “Память” вы найдете в разделе “Ханты-Мансийск” и «Ханты-Мансийский район” 25 фамилий только Куклиных, погибших в эту войну. Домой вернулись единицы.
У нас в семье сохранилось несколько писем папы, где он просит: “Обо мне не беспокойтесь, не печальтесь, ведь я не один ушел, со мной весь многомиллионный народ. Скоро мы разгромим гитлеровскую банду, фашизм должен быть уничтожен…”
Ошибся папа, война продлилась долгих, тяжких четыре года.
В каждом письме папа просил маму беречь нас, детей. И она берегла.
Нас было пятеро. Я — самая малая. Старшая сестра Нина с 13 лет тянула лямку невода, рыбачила наравне со взрослыми, а старший брат Виталий с 10 лет возил копны в колхозе, косил сено, возил почту, с 14 лет был на лесозаготовках. Мы, трое младших, работали дома, мама днем и ночью на работе, да еще была активисткой и в колхозе, и в сельском Совете, депутатом райсовета, часто уезжала на сессии райсовета в Самарово. А мы «хозяйничали”. И тал для скота из лесу носили, скоблили его, за скотом ухаживали, уборку делали, воду носили, огород пололи, картошку садили, окучивали, копали ее, а было у нас два большущих участка. Вот мы с утра до ночи, как муравьишки, возились на огороде.
А еще для колхоза колоски собирали, колхозные огороды пропалывали. Как сейчас помню, осот такой колючий, корень длинный, крепко сидит, измучаешься, пока его вытащишь из земли.
Зато мы не голодали. Из картошки наша мама-искусница каких только блюд не выдумывала! Мальчики, Витя и Гена, ловили рыбу переметами на реке. Так вот рыбой и картофелем питались сами и делились с другими сельчанами, помогали им, были в деревне немощные люди, были и (что скрывать?) ленивые.
В 1949 году, когда мы переехали из Батово в Ханты-Мансийск, из Батовского детского дома сбежал мальчик-сирота, воспитанник детдома, тоже Куклин и тоже Витя. Приехал к нам и заявил, что в детдом не вернется, а будет жить с нами. Наша добрая мама не смогла ему отказать. Так появился в нашей семье шестой ребенок.
За добросовестный труд до войны моя мама, Куклина Федора Семеновна, в 1939 году участвовала во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве, а за труд в годы Отечественной войны получила две медали “За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны”. Маму сельчане уважали за ее ум, доброту, трудолюбие, сердобольность, за участие в судьбах земляков.
В 1942 году, в феврале, мама получила извещение о том, что папа “пропал без вести», а через три дня умерла бабушка. Все вытерпела моя мама, все вынесла на своих плечах!
…Когда говорят о тыле, я вижу перед собой натруженные руки сестры Нины, брата Виталия, руки моей мамы. Вот о них, тружениках тыла, нам забывать нельзя, ибо они тоже ковали нашу Великую Победу!
Записали Ольга Летунова, Снежана Родионова, 10 класс, школа №6
Ханты-Мансийск
«Новости Югры», 22 июня 2000
