Борис Карташов. Фото Николая Аксенова
Неистовый сосед
Обычно «загар» рыбы на таежных речках начинается после сильных морозов в декабре – январе. Из — за толстого льда и нехватки кислорода вся рыба скапливается у живунов или родников. В это время она почти неподвижна, и ее можно вытаскивать рукой. Этим пользовались рыбаки. Добывали улов сачками. Дело в том, что на живунах практически не было льда. Его прикрывал снег. Верхний слой ломали пешней, превращая все в няшу, состоящую из крошева льда, снега и ила поднятого со дна. В таком коктейле рыба практически не двигалась. Тогда в дело вступали люди вооруженные самодельными сачками. Они просто черпали няшу вместе с уловом. Таким образом, за одну ходку можно было добыть несколько мешков сороги, щурогайки, чебака и т.д. Нет, такой способ добычи не был браконьерским, потому что эта рыба все равно погибнет от недостатка кислорода. А весной протухнув, скатиться по речке вниз, заражая все живое, что еще осталось.
Григорич сообщил по секрету, что на одном ручье, коих множество в нашем районе, начался загар рыбы. Необходимо срочно ехать, иначе опередят другие. Я был не против, только спросил разрешения взять с собой соседа, уж очень просится на рыбалку. Тем более, что у него своя машина. Напарник, конечно, был непротив:
— Нам рыбы не жалко, лишь — бы на речке был активен.
Выехали рано утром, чтобы быть первыми у заветного места. Живун нашли без труда: на нем издали был виден сугроб снега, из которого шел пар. По традиции, вначале решили перекусить. Достали нехитрую снедь и предались чревоугодию. Сосед же нетерпеливо притоптывал на месте, всем видом показывая свое желание начать добычу рыбы. Наконец не выдержав, стал впускаться к месту лова. Поскольку полез без подготовки, тут же был наказан – провалился под лед.
— Ну, зачем торопишься? – заметил Григорич, — все надо делать по порядку, не нарушая традиций.
Несчастный стал разводить костер, чтобы обсушиться. Мы же, наладив сачки, приготовив пешни, пошли готовить живун для рыбалки. Через определенное время приступили к действу: стали черпать своими приспособлениями крошево из снега, льда и рыбы. Попадались, в основном, чебаки, ерши и окуньки. Иногда доставали щурогайку, совсем редко килограммовую щуку.
Не заметили, как на речке появился сосед. Он активно включился в процесс ловли рыбы: шустро орудовал сачком, оббивал лед пешней, сортировал улов по видам рыб. Особенно любовно складывал в отдельную кучку щурогайку.
— А можно я руками буду искать щуку в няше? — попросил он нас, — и если добуду, то заберу себе, очень хочется жену порадовать этой рыбой.
Мы с Григоричем переглянулись и в голос ответили: — Да ради бога, только вода – то ледяная!?
— Ничего вытерплю, — и он приступил к работе.
Тем временем гора рыбы росла быстро. Увеличивалось и количество щуки, которую добывал сосед, закатав рукава курточки по локоть. Правда руки у него стали неестественно красные, и как нам казалось, уже плохо слушались хозяина. Не выдержав, Григорич приказал:
— Бросай ты это дело, мужик. Без рук останешься.
Но, тот упрямо продолжал свое дело. Почему – то пропало настроение. Не хотелось не рыбы, не интересен, стал и процесс ее добывания.
— Как делить будем улов? – у соседа лихорадочно блестели глаза.
— Бери, сколько хочешь, — равнодушно махнул рукой Григорич.
Тот торопливо стал складывать рыбу в свою пайбу. Отдельно, в рюкзак, поместил десятка два щуки. Похлопав по нему, заметил:
— Вот это улов! Всем уловам улов! На следующие выходные поедем еще? Беру пять бутылок водки. Бензином тоже обеспечу.
— Навряд ли получится, — ответил Григорич, — такого улова больше не будет.
С тех пор мы этого человека на рыбалку не брали. Да и он охладел к нам.
Персональный водитель
Зимняя добыча рыбы ничуть не хуже летней рыбалки. В наших краях в это время ловят, в основном, на короеда или червя. Остальная наживка, будь то малинка, опарыш, тесто, как то не прижилась на речках западной Сибири. Знаю не понаслышке, потому что недавно произошедший случай доказал это не только мне, но и моему товарищу, местному начальнику строительной организации. Ну, а раз начальник, значит, ему положена служебная машина с персональным водителем. Последний оказался не только заядлым рыбаком, но и непревзойденным рассказчиком и хохмачем.
В этом убедились через полчаса поездки по бездорожью, чем славиться не только наш регион, но и Россия в целом. Володя, так звали шофера, за короткое время успел рассказать столько баек и анекдотов про рыбалку, что заболели скулы от смеха. При этом он был человек не лишенный крестьянской сметки и практического опыта. Например, долго жаловался на маленькую зарплату и больные руки. При этом, не преминув послать и своего шефа, и меня откапывать машину, застрявшую в снежном сугробе. Затем, дождавшись, когда мы сядем на свои места, как ни в чем не бывало, поинтересовался, не устали ли? Лунки бурить тоже не очень любил. Как только была возможность, старался затолкать свою удочку в чужую. И все это как бы случайно, с прибауткой в адрес освободившего лунку рыбака.
…Очередной омут оббуривали, так уж получилось, мы с начальником. Володя в это время доливал в машину бензин, проверял уровень масла. В общем, делал внеплановый техосмотр. Пробурив с десятка два лунок в разных местах, уселись, опустив удочки в воду. У меня приманкой как раз были тесто, замешанное на анисовом масле и малинка. Кивок на удочке не шевелился уже минут сорок. Поменяв безрезультатно несколько лунок, стал наблюдать за товарищами. Начальник ловил основательно, не спеша. Периодически менял мормышки, насадку. Подсекал рыбу со знанием дела. Водитель же бегал от лунки к лунке, не дожидаясь поклевки, дергал удочку. Короче вел себя нервно, как положено холерику. Не зная чем себя занять, предложил напарникам пообедать. Попили пахучего, очень вкусного чая, заваренного, как оказалось Володей по старинному рецепту. Секрет же конечно он никому не расскажет. Иначе, какой же это секрет!
— Ты на что рыбачишь? – поинтересовался я у него.
— Да на короеда, но у меня их осталось только два, да и то уже пожомканые.
— Ну,дай хоть половинку, а то совсем что – то не клюет, — бил я его на жалость.
Ворча, что надо все иметь свое, он все — таки оторвал половину короеда. И, как бы невзначай, опустил свою удочку в мою лунку. Вытащив пару чебаков, побежал проверять старую.
Пришлось переходить в другое место. Насадил подаренного короеда и стал ждать. Неожиданно кивок резко скакнул раз, второй. Подсек: чувствую, попалось, что — то весомое. Бросаю удочку, тяну за леску, что бы, не дай бог, не сошла рыба. Наконец из лунки показалась голова … язя. Тут уж хватаю его за жабры, не обращая внимания на поцарапанную ладонь, выбрасываю рыбину на снег. Быстро поправив наживку, опускаю в лунку — опять резкая поклевка! Второго язя вытаскивал уже более спокойно. Вдруг почувствовал, что вокруг образовалась неестественная тишина. Обернулся на товарищей – строитель одобрительно кивал мне головой, понимая, что шуметь в данную минуту не хорошо, Володя, открыв рот, что – то пытался прокомментировать, но от возбуждения не мог. А когда я добыл третьего, бесцеремонно забросил в мою лунку свою удочку, возбужденно, то приседая, то вскакивая. Увы! Кивок замер как мертвый. Прошла минута, вторая, третья – ноль!
— Можно я тогда в твоей порыбачу, — прошу я.
Получив согласие кивком головы, перебрался на другое место. Небрежно размотав леску, плюхнул мормышку в снеговую няшу. Тут же последовала поклевка, как будто рыба следовала за моей удочкой. Этого язя пришлось вытаскивать, расширяя лунку пешней. Вес его, как выяснилось позже, превышал два кило.
— Покажи мормышку, — не крикнул, а прорычал личный шофер. Дрожащей рукой взял, осмотрел внимательно и, заявив, что у него нет такой, решительно оторвал ее. Приспособив к своей леске, забросил в лунку, из которой был вытащен последний язь. Мне же пришлось перебираться, как это не комично выглядело, опять в старую.
Володя нетерпеливо топтался, но видимо удача сегодня отвернулась от него – клева не было. А мне уже стало просто интересно: почему так везет? Затем вовсе началось что невообразимое. Любой заброс заканчивался выловом очередной рыбины. Когда их число перевалило за десяток, водитель потребовал вернуть остатки короеда, от которого осталась одна шкурка. Но все было тщетно: его удочка не привлекала даже самого маленького ерша.
А когда я на голую мормышку добыл очередного язя, завопил: — Если поймаешь еще, откушу сам себе руку, которой дал тебе этого короеда!
Его начальник хохотал до икоты, забыв о рыбалке. Не стал искушать судьбу и я. Смотав удочки, собрав трофеи, засобирался домой. Тоже сделал и наш водитель. Ехали обратно молча. Было неудобно перед друзьями, поэтому уловом поделился с ними поровну.
Первая рыбалка
Родился я в местах, где не было речек или водоемов. Вернее были, но далеко и в труднодоступных местах. Поэтому к рыбалке был равнодушен. До тех пор, пока не переехал в Ханты – Мансийский автономный округ. Друзья долго уговаривали отправиться ловить рыбу, но я отказывался. А что мне там делать? Удочку и ту в руках держать не умею, не говоря уже о премудростях рыбалки.
Однако, однажды после «мальчишника» все же сломали меня.
— Да у меня даже удилища нет.
— Ничего страшного, вырубим на берегу, — уговаривал заместитель редактора районной газеты Витька Ситников.
В общем, повезли на речку. Был прекрасный августовский вечер. У костра собралась вся наша редакционная компания: Шутки, анекдоты, песни, стихи все это отлично вписывалось в наш экспромтный выезд на природу. Спать разошлись под утро. Мне, как новичку, великодушно выделили место в палатке – комфорт, одним словом.
Проснулся от тишины: рядом, около костра не было ни души. Позевывая, обошел место нашей стоянки – никого. Не зная, что дальше делать, отправился по тропинке, которая вела к реке. Метров через сто вышел к небольшому омуту. Опять пусто!
— Шурка, Витька, — стал звать товарищей во весь голос.
— Ты чего орешь, рыбу всю распугаешь, — откликнулся Санька Губанов, учитель местной школы и большой друг редакции.
— А что мне делать, — заныл я, — Хоть бы удочку наладил мне.
Ворча, одновременно поглядывая на застывший в воде поплавок, кореш быстро привязал леску к валявшемуся тут же удилищу, отрегулировал поплавок. Я неуклюже стал насаживать на крючок червяка. С шумом отправил насадку в омут, за что получил укоризненный взгляд рыбачившего рядом коллеги. Повторный заброс закончился зацепом за корягу. Наконец кое — как удалось пристроить удочку в воде. Шура, в это время, не успевал вытаскивать одну рыбку за другой. Поглядывая на него, подумал:
-« Если в течение пяти минут не клюнет, сворачиваюсь и иду досыпать».
Вокруг благодать! Птички поют, сосновый бор, в котором мы остановились на стоянку, шумит и кажется, призывает человека:
— «Побудь со мной, послушай песню леса, журчание воды, проникнись запахом трав и обретешь вечность»
Только настроился на минорный лад, расслабился, как поплавок на моей удочке вдруг пошел в сторону, натянув леску, исчез под водой. С силой рванул удилище на себя и увидел как маленькая рыбка, сверкнув на солнце, шлепнулась обратно в воду. Разнерничился. Руки затряслись как у алкоголика. Снова закинул приманку в омут, стараясь попасть в то же место, где была поклевка. Поплавок опять медленно потянулся ко дну, и как только исчез с водной глади, аккуратно подсек. Тихонько стал вываживать рыбу. И, о, неописуемая радость: на крючке болтался окунек длиной сантиметров пять. Схватив улов в руку, побежал к друзьям показывать какую рыбину я поймал. Совал окунька Саньке в руку, захлебываясь от восторга, рассказывал Ситникову, как ловко вытянул его из воды. Парни переглянулись:
— Ну, еще один рыбак народился, вот жена то не обрадуется, — захохотал Губанов, — теперь ни одного выходного дома сидеть не будет, закодировали мы его.
В тот день я поймал 86 рыбок: окуньков, ершей и даже несколько сорожек. Рыба была лично подсчитана и доставлена домой. Всю следующую неделю я рассказывал жене, детям и соседям как был на рыбалке. Предлагал рыбу знакомым на уху. Однако все отказывались. Как потом оказалось, из — за ее мелких размеров и небольшого количества. Но это узнал потом, под незлобные приколы близких. А сейчас во мне все пело: я стал рыбаком, добытчиком!
…Прошло полгода. И только приближались выходные, жена мрачнела:
— Опять на рыбалку настраиваешься, дома дел невпроворот, а ему ничего не надо, — ворчала она.
На это старался не обращать внимания – что может понимать женщина в святом деле. Ведь меня ждало незабываемое чувство! Чувство азарта, необъяснимой радости и блаженства, которое может испытывать только человек, который был на удивительном действе — рыбалке и провел там несколько незабываемых часов.
Отсасывайте, а то умру!
Сентябрь, вернее его первая декада, в народе называется «бабьим летом». Это время когда в лесу, на речках уже нет гнуса, а солнце еще греет по-летнему. Много белых грибов, ягод и прочей разной вкусности от природы. Но главное – рыба клюет очень интенсивно, практически на голый крючок.
Река Супра, что в шести десятках километров от поселка, считалась, в этом плане, очень перспективной. Каждую осень, в это время на ее берегах собиралось много народу: кто порыбачить, кто за дикоросами. Обязательно с ночевкой. Днем разбредались кто куда, а к вечеру кучковались у своих костров, неспешно ведя беседы после трудов праведных, выпивая и закусывая тут же сваренной ухой из пойманной рыбы. Вначале каждая компания организовывала свой маленький пикничок, затем, по мере принятого «на грудь» объединялись со знакомыми, соседями. Финалом становился общий костер. Возле него собиралось много народа. Начинались разговоры о рыбалке, удачливости, приключениях. Никто не вдавался в подробности сказанного, не проверял на правдивость — просто лежали около костра и умиротворено слушали, о чем говорили люди.
… Кто и откуда притащил убитую змею, не знаю, но разговор, моментально сменился на эту тему. Стали вспоминать о гадюках разные истории, небылицы, страшные случаи. Змея валялась на земле забытая и ненужная. Рядом лежал рыбак, греясь от углей костра, мирно посапывая после выпитого и вкусного ужина. Мой сосед поглядел на спящего, затем на гадюку. Удовлетворенно хмыкнув, достал из кармана булавку и, подложив тому под задницу змею, воткнул острие булавки ему в «мягкое место». Мужик подскочил от боли, его взгляд упал на гадину — понял, в чем дело. Сдернув с себя штаны и сверкая голыми ягодицами, схватившись за больное место, выпучив глаза, заорал, бегая вокруг костра:
— Мужики, мужики, скорее отсасывайте, не то умру.
Пострадавший был настолько искренен в эту минуту, что присутствующие не могли сдерживать свои эмоции. Хохот стоял такой, что казалось все живое, находящееся в лесу около речки проснулось и разбежалось. Успокаивали незадачливого рыбака всем миром, даже налили сто граммов из неприкосновенного запаса.
— Вам хорошо, вы не испытали того, что я, — говорил он, пьяненько улыбаясь, — Представляете, сквозь сон чувствую боль в жопе, открываю глаза на земле змея. Значит укусила! В таких случаях надо обязательно высосать из ранки кровь. Необходима ваша помощь, вот и попросил …
Прошло много лет. Однажды тоже находясь на рыбалке, но совсем в другой местности, услышал этот, же рассказ от совершенно незнакомого человека. Поинтересовался, откуда он слышал об этом. Тот не задумываясь, ответил:
— Так это прошлым летом с моим соседом случилось. Сам свидетелем был.
Мне оставалось только развести руками. Рыбацкая молва границ и времени не знает.
Уха по-обски
Спроси любого рыбака, как сварить уху и он расскажет десятки рецептов, один лучше другого. Но варево, которое мне пришлось искушать на заливных лугах Оби, где рыбачили с напарником, запомнился на всю жизнь.
Рыбалка сразу незадалась. С утра начал моросить дождь, поднялся ветер. В таких условиях пытались поставить сети, но это плохо удалось – часть скомило. Затем забарахлил лодочный мотор, потом оказалось, что забыли на лодочной станции топор. В общем, намучились досыта. К вечеру, однако, развиднелось: дождь и ветер прекратились. Григорич (мой постоянный напарник и старинный друг) поехал проверять сети, а я занялся разбором рыбацких пожиток, просушкой спальных мешков, установкой палатки, собиранием дров, которых бы хватило на всю ночь для костра. Улов оказался на редкость скромен, но на уху хватило. Через некоторое время мы уже дружно гремели ложками о котелок, поедая рыбу неслыханной вкуснотищи, запивая ее наваристой юшкой из окуней, подлещиков, печени налима.
Темнело. Опять накрапывал дождь. Григорич, прибрав остатки нашего пиршества, пристроил котелок с недоеденной ухой около кострища (чтобы была горячей), и завел нескончаемый разговор о рыбалке в ранешние времена. Это была его излюбленная тема. Ведь родился он на Оби и знал эти места не понаслышке. Под неторопливую болтовню старика я задремал. Проснулись затемно, с вечера был договор — пораньше проверить снасти, затем снять их и перебраться в другое более уловистое место. Костер практически погас, только несколько угольков светились красными глазками. Быстро подбросили валежин, подвесили на таган чайник и котелок с ухой. Минут через двадцать завтрак был разогрет и готов к употреблению. Настоявшаяся за ночь уха была вкусней вечерней. Оставшийся кусок рыбы на дне котелка Григорич ненавязчиво подталкивал ложкой мне, зная, что это мое любимое кушанье. Я же, чтобы не посчитали нескромным, передвигал к напарнику. Наконец, не выдержав соблазна, зачерпнул его своей деревянной ложкой. Что — то заставило меня насторожиться. Поднося очередную порцию еды ко рту, рука дрогнула, и взгляд остановился на том, что находилось в ложке! Это была дохлая мышь. Чувство, которое меня охватило словами не передать. Рванув за палатку, долго приходил в себя. Григорич же, как ни в чем небывало тут же стал рассказывать как во время войны, они, тринадцатилетние пацаны, от постоянного чувства голода, тоже ели что попало.
— Конечно, мышей специально мы не пробовали. Но всяких там полевых зверушек, сколько хочешь, — успокаивал он, — а эта видимо ночью, когда уха остыла, решила полакомиться, да утонула. Не дрейфь, жить будешь, тем более ты ее даже не надкусил.
Подташнивало меня целый день
Продолжение следует…
