Стоит только задержаться в магазине Пашкинского сельпо на 15-20 минут и вы услышите:
— Сорокина, возьми долг 2 руб. 50 коп.
— Какие? Я что то уж не помню?
Другой покупатель:
— Сбрось один рубль восемьдесят пять. Ты осталась мне должна за хлеб.
Подходит базист:
— Дай 5 папиросок, жена придет, высчитаешь.
Ребенок лепечет:
— Маруся, дай нам хлеба. Мама на рыбалке. Говорит — плиеду, расплачусь. Дай конфетку. Я спичек брал, ты мне 5 копеек не сдала.
И такая дребедень целый день!
Подходят охотники.
— Разрешите получить крупы?
Сорокина грубо отвечает:
— Навешаю вам по 300 граммов наверное хватит…
Охотники смущены. Подходит член семьи Сорокиной, та отпускает продукты, причем касса не пополняется и долг не записывается. К чему? Ведь все равно растраты не будет. Вы, дорогой читатель, сомневаетесь?! Или думаете – «ловкость рук»? Да не в ловкости дело, а в том, что она — подотчетное лицо своего мужа. Он работает бухгалтером сельпо. Вот и все. Больше говорить не надо ничего…
8 января Сорокина на работу опоздала на 15 минут утром и на 13 минут в обед. А Сорокин в этот день в пьяном виде явился на работу. Председатель сельпо Мотошин — человек спокойный. Он на прогульщиков не обращает внимания — раз вышел на работу, значит — дело не страдает. Вот где семейственность, где нет места ни для критики недостатков, ни дли критики их виновников.
Поступил товар, а в очереди – «не свои люди». И торговать не станут. Мы теперь знаем — уж если первые очереди заняты сельповцами, в продаже будет хороший товар. Иногда им отпускается товар из-под прилавка. Так ушли исключительно сельповцам сразу 4 пары сапог, ручные часы, машина, манто, пальто и другие вещи.
Отсутствует работа лавочной комиссии ввиду зажима критики со стороны Мотошина. Два раза постановляли пайщики: «Снять Сорокину с работы», но Мотошин зубами и руками держится за Сорокину.
Обо всем этом знают люди, которые должны пресекать семейственность, но мер никаких не принимают.
Пайщики.
«Сталинская трибуна», 5.2.1941
