Фото Владимира Соколаева
Голливудские режиссеры мозги изощряют, сочиняя сюжеты позамысловатее, а у нас порой жизнь такие сценарии подбрасывает — Спилберг с Тарантино от зависти бы удавились. Вот, например, какая история случилась в начале восьмидесятых…
Однажды промозглым осенним вечером в калитку собственного дома ввалился изрядно поддатый хозяин, известный в определенных кругах как Мишка-Патефон. Обычно тихий мужичонка громко и требовательно принялся стучать в дверь, возвещая о своем прибытии. Совсем как у классика: «Сова, открывай, медведь пришел!». Из-за двери послышался голос супруги, с помощью некоторых идиом великого и могучего русского языка пославшей мужа на все четыре стороны. Если бы Мишка выпил грамм на восемьсот поменьше, то наверняка поспешил бы убраться от греха подальше. Но как назло именно сегодня в их конторе давали получку.
Горя желанием воссоединиться с семьей, он грудью кинулся на дверь, как матрос Железняк на Учредительное собрание. «Семья» в ответ явственно погромыхала чем-то увесистым, вроде сковородника. Поняв, что лобовой штурм не удастся, Патефон некоторое время бродил по двору, громко стеная от обиды, подпрыгнул и заглянул в окно, а потом вскарабкался по лестнице на крышу. От всех этих усилий ему стало жарко, поэтому Мишка скинул полушубок, примостил его на трубу, а сам уселся рядом и задремал…
Проснулся он, когда в лучших традициях боевиков входная дверь с грохотом слетела с петель, а его прекрасная половина бомбой вылетела наружу и в мгновение ока скрылась вдали. Свои действия жена сопровождала звуками, которые можно описать как нечто среднее между воплями слона в брачный период и ревом взлетающего «Боинга». Единственное, что удалось четко разобрать, было слово «Пожар!».
Заметив вскоре приближающиеся отблески «мигалок», Мишка кубарем скатился с крыши и заметался в поисках укрытия. Вой сирен приближался, подходящего укрытия не находилось, и в последнюю минуту бедолага щучкой запрыгнул в узкий лаз собачьей конуры. Здесь много лет обитал Кустик — дворняга преклонного возраста. Кустик остался недоволен вторжением и отчаянно завозился, пытаясь выгнать наглого оккупанта. Последний же судорожно зажимал псу слюнявую пасть и шептал что-то вроде: «Дорогой, я тебе кило вырезки куплю, соседскую Жучку приведу, только не выдай!».
«Спасатели» меж тем быстро разобрались в ситуации, посмеялись, сняли с дымохода прокопченный полушубок и уехали восвояси. Зато вернулась супруга, молча прошла внутрь и, судя по звукам, стала зачем-то начищать свой любимый ухват…
«Пора отсюда выбираться» — решил новоявленный Диоген и полез на волю. Вылезти сумела только голова, да и то наполовину — уши застряли. Мишка извернулся боком, ногой вперед, потом руками — ничего не получается. Попробовал выломать крышу — бесполезно.
Через полчаса осознал, что самостоятельно выбраться не удастся и подал голос. На шум появилась подруга жизни, заглянула в будку и задумчиво произнесла:
— Как ты, скотина, умудрился туда залезть, там же кошка добрая не поместится? Впрочем, твое дело, — она зябко поежилась, — сам себе вытрезвитель выбрал.
И ушла, предварительно лениво пошуровав палкой в будке.
Постепенно Патефон стал вспоминать, что он чувствовал в чреве матери: не разогнуть конечностей, спина затекла. Вдобавок собачья шерсть постоянно в носоглотку лезет. До хрипоты звал на помощь, но в ответ откликались лишь псы со всего околотка. Мороз все крепчал, поэтому из организма давно выветрился весь хмель. А там и потребности физиологические назрели. Вам-то смешно, а представьте себя в такой ситуации…
Внезапно стукнула калитка — это старший сын, Виктор, возвращался со второй смены. Уставший и голодный, он уже собирался войти в сени, как услышал жалобный стон со стороны конуры…
Немного оробев, Виктор все же подошел ближе и наклонился:
— Ты чего, Кустик? Небось, опять на помойке шастал и сожрал что-нибудь…
В призрачном свете отдаленного фонаря из темного отверстия показался чей-то безумный глаз, и Кустик прохрипел отцовским голосом:
— Сынок, спаси, не дай батьке пропасть…
Забегая вперед замечу, что после этого Виктор долго еще боялся выходить ночью один на улицу. А тогда он извлек обоих пленников довольно быстро, разломав топором будку. Правда, Мишка до того одеревенел, что не мог пошевелиться, поэтому пришлось звать хозяйку. Она с удовольствием сделала супругу массаж. Ухватом, правда, да это дело десятое.
Совсем пить Патефон с той поры не бросил, но норму свою соблюдал отныне твердо. Жилье Кустику справил новое, краше прежнего. Знакомые, правда, удивлялись: зачем, дескать, вам собачья будка с воротами под «УАЗ»? Мишка в ответ только хитро улыбался — береженого, как говорится, и Бог бережет…
1996
