К вопросу о политических репрессиях в Югре

Источник

В 1930-1940-е годы Остяко-Вогульский национальный округ являлся местом ссылки многих тысяч граждан, ставших жертвами политического произвола советского тоталитарного государства.

Волна раскулачивания, лишения гражданских, политических прав прошла и на территории самого округа. «Лишенцами» становились не только граждане, ранее выступавшие против советской власти (колчаковцы, участники восстания 1921 года), но и бывшие служители культа, урядники, мелкие торговцы, предприниматели, а также их дети. Необоснованные обвинения и последовавшие за ними суровые меры (высылка с прежнего места жительства, полная или частичная конфискация имущества, увольнение с работы, исключение из школы и т.д.) вызывали недовольство, которое граждане высказывали в письмах, заявлениях в различные инстанции.

В начале 1930-х годов в округ прибыли спецпереселенцы – крестьяне, объявленные в ходе сплошной коллективизации кулаками, «элементами социально вредными и опасными для социалистических преобразований в деревне». Долгим, тяжелым, а для многих трагичным был путь на Север, путь в неизвестность. В апреле 1932 года, по данным ОГПУ, в Остяко-Вогульском национальном округе находилось 6459 семей спецпереселенцев. Это 30243 человека, среди них 9296 женщин, 11402 человека – дети до 16 лет. Они были расселены в 56 новых поселках округа, в основном находившихся на территории Березовского, Сургутского, Самаровского районов. Так появились спецпоселки Высокий Мыс, Банное, Нагорный, Песчанное, Устрем, Кама, Горный и многие другие.

Спецпереселенца рассматривались властью прежде всего как рабочая сила, которая, несмотря на ужасающие условия существования, должна была выполнять устанавливаемые сверху планы и нормы. Невероятными усилиями ссыльных, ценою многих жизней обустраивалась суровая северная земля. Спецпереселенцы внесли большой вклад в развитие округа, в становление лесной, рыбоперерабатывающей промышленности, сельскохозяйственного производства. На базе спецпереселенческих поселков организовывались Самаровский, Сургутский леспромхозы, Самаровский рыбокомбинат и др. К началу 1940 года за спецпоселками числилось 5,6 тысяч га пашни, то есть половина от общего количества земли по округу, четверть об общего поголовья крупного рогатого скота.

В 1937-1939 года в округе было арестовано по ложным обвинениям и расстреляно более 900 человек. Семьи простых крестьян, рыбаков, охотников, оленеводов долгое время не могли узнать, почему забрали их родственников и какая их постигла судьба. Детей «врагов народа» не только лишали родителей, но и «превратили жизнь в череду унижений, обид и страха».

Накануне и в годы Великой Отечественной войны состав ссыльных на территории Об-Иртышского Севера стал меняться: с конца 1939 года здесь появились депортированные поляки, с августа 1941 года началось расселение поволжских немцев, с 1944 года – калмыков. Были и другие представители депортированных по национальному и религиозному признаку. К необустроенности и голову у этих групп ссыльных прибавились еще и другие проблемы – незнание русского языка, клеймо изменников Родины, пособников фашизма. Но несмотря на подобные обиды, почти все репрессированные по национальному признаку отмечают, что местные жители встретили их хорошо, помогали чем могли: в войну всем было одинаково трудно, на всех одно горе.

Процесс освобождения из ссылки и реабилитации репрессированных растянулся на десятилетия. Во второй половине 1930-х годов раскулаченные были восстановлены в избирательных правах, дети, достигшие 16 лет, получили право покидать трудпоселки. После войны со спецучета были сняты лица, имеющие детей, проходивших службу в Советской армии, награжденных правительственными наградами. В декабре 1955 года была отменена ежемесячная регистрация в спецкомендатурах.

Массовое освобождение из ссылки репрессированных по национальному и религиозному признаку началось в 1953 году после смерти Сталина, но для некоторых из них оно затянулось до 1960-х годов. Большинство калмыков, молдаван, украинцев, литовцев, получивших право вернуться на прежнее место жительства, покинули округ. Не получившие такого права (немцы) вынуждены были остаться.

Процесс реабилитации, начавшийся после смерти Сталина, носил избирательных характер и затрагивал ограниченный круг лиц. В первую очередь реабилитировались некоторые партийно-государственные деятели и их родственники, а также те граждане, против которых «компрометирующих данных не обнаружено».

Начало широкой деятельности по реабилитации репрессированных положил принятый 18 октября 1991 года закон «О реабилитации жертв политических репрессий».