«Подлая шайка шаманов и их приспешников зверски убили тов. Петухину»

Яков Яковлев, Полина Змановская

Гражданская война поначалу почти не затронула Крайний Север бывшей Российской империи. Пока белые, красные, анархисты, чехословаки, областники и прочие с ожесточением убивали друг друга во имя светлого будущего, северная окраина страны жила так же, как века и тысячелетия назад. Аборигены добывали зверя, птицу и рыбу, разводили оленей, совершали традиционные обряды. Но скоро новая советская власть активно взялась за ликвидацию традиций и устоев коренных народов.

​​После включения Сибири в состав России ханты и манси, не отказавшись от своих богов и духов, приняли православие и стали в очередь проводить то Медвежьи игрища, то Рождественские богослужения. На охоте лук сменялся ружьем, а на кухне берестяные туеса уступали место на полках металлическим мискам. В первое десятилетие советской власти аборигены Севера продолжали считать, что ими по-прежнему правит белый царь. Но потом все стало меняться. Исчезли торговцы, которые снабжали мужчин огнеприпасами, оружием и табаком, а женщин – мануфактурой, мукой и бижутерией. Шкурки, за которые раньше все это можно было получить, новая власть стала изымать в качестве продразверстки. Рыболовные пески, которые прежде принадлежали аборигенам и служили важной статьей дохода хантыйских и мансийских хозяйств, были национализированы и объявлены государственной собственностью…Неприязнь к новой власти привела к участию аборигенов в антибольшевистском восстании 1921–1922 гг. А через десятилетие, в 1931–1934 гг., ханты и ненцы с оружием в руках пытались отстоять свое право на культурную идентичность в ходе так называемого Казымского восстания.

Но эти массовые, кроваво подавленные вооруженные выступления были единичными. В основном противодействие агрессивной политике новой власти по коренной ломке «отсталого и первобытного» мира сибирских аборигенов приняло форму латентного сопротивления: в каждом стойбище и в каждой юрте…

В начале 1920-х годов Ленин пренебрежительно обронил: «К северу… от Томска… царит патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость». Этот идеологический постулат стал отправной точкой для деятельности бойцов агитпропа. При этом медиаторы светлого будущего не отличались ни широким кругозором, ни знанием правил межэтнических коммуникаций. Они чаще всего лишь ретиво исполняли поставленную вождем задачу: «Ликвидировать остатки патриархально-феодальных отношений и перейти к социализму, минуя стадию капитализма».

Для этого надо было заменить традиционные социальные институты народов Сибири на новые – социалистические. А если носители «патриархальщины», «полудикости и самой настоящей дикости» не осознают своего шанса, то заменить насильственно! Создавались новые органы власти на местах, изобреталась письменность, проводилось так называемое «расшаманивание», женщин заставляли рожать в больницах, а детей отбирали у родителей и отправляли в школы-интернаты…

Но кадров не хватало. В результате медики обучали северянок не только правилам личной гигиены, но и огородничеству, а школьные учительницы имели мандаты уполномоченных по рыбозаготовкам и пушзаготовкам. В итоге на стойбище в одном лице появлялся и «сеятель разумного, доброго, вечного», и «агитатор, горлан-главарь».

​Вот фрагмент воспоминаний молодой девушки Н.И. Силиной, заброшенной к манси Северной Сосьвы не только в статусе учительницы, но еще и в ранге уполномоченного по рыбозаготовкам:

«Был случай, когда я перепугалась. Приехали на священное озеро, раскинули полога, в которых спасались от комаров. Их было столько, что брошенный платок держался на воздухе. Вот один старичок посмелее и говорит: «Ну вот, давай, показывай, как лучше рыбу ловить». Думаю: «Конец мне!» Посмотрела на них, на всё, что окружает, и громко, акцентируя каждое слово, начала говорить: «Сети уже в лодке, садитесь и вы в лодку, отъезжайте от берега, отпускайте сети в воду и ждите, пока рыба не попадёт, а она обязательно попадёт. Когда пора сети вытаскивать – вы лучше меня знаете. Меня послали не рыбачить, а контролировать. Я каждый день должна давать сведения, сколько государству сдал рыбы ваш колхоз». Переглянулись, по-своему поругались, но поехали. Добыли не много, но я приехала живой. На рыбалку я больше не ездила…»

Не всем так везло. В декабре 1933 г. на священное озеро Нум-То («Божье озеро»), прежде всегда закрытом для рыболовства, прибыла колхозная промысловая бригада. Местные восприняли это как осквернение сакрального пространства. Их привычный мир разрушался. И своими врагами они считали не кремлевских идеологов и не партийных чиновников, а тех, кто исполнял их приказы. С ними боролись всеми возможными способами. Членов рыболовецкой бригады местные жители задушили веревками.

В эти жернова культурного противостояния попали и обитатели р. Ваха – молодая учительница Мария Петухина и группа местных хантов (преимущественно из рода Прасиных). У каждого была своя правда. И никто из них не мог отступить. Свидетельством тому – найденный нами только сейчас в архиве уникальный архивный документ – приговор окружного суда Ханты-Мансийского национального округа от 7–15 января 1941 года:

«Рассмотрев материалы предварительного и судебного следствия, окрсуд УСТАНОВИЛ:

В октябре 1938 года Ларьякским отделом народного образо­вания в Б[ольше]-Ларькский с/с юрты Эмтор была направлена ликвидатор ПЕТУХИНА Мария Семёновна для ликвидации неграмотности среди хантэйского населения. По прибытию в Эмтор-Пугол Петухина Мария Семёновна как член социалистического общества поставила своей задачей привлечь всех жителей Эмтор-Пугол для обучения грамоте, для чего она сама непосредственно ходила в каждую юрту, беседовала индивидуально с каждым неграмотным для того, чтобы привлечь к учёбе и ликвидировать неграмотность.

Т. Петухина как ликвидатор неграмотности, помимо этой своей основной работы, оказывала и практическую помощь в деле выполнения планов рыбо-добычи и пушнины, активно выступала на проводимых собраниях и наводила резкую критику против тех, кто не хотел и противодействовал выполнению государственных планов.

Некоторые жители Эмтор-Пугол, видя в тов. Петухиной М.С. активного члена социалистического общества в деле проведения культурной революции и других гос. мероприятий среди хантэйского населения, и чтобы изгнать её, стали всячески ей противодействовать в деле проведения ликвидации неграмотности, не посещали учёбу, всячески оскорбляли, пытались избивать, выбрасывали столы, на которых тов. Петухина М.C. занималась с неграмотными, но тов. Петухина мужественно всё это переносила и продолжала свою почётную, порученную работу – ликвидировала неграмотность среди хантэйского населения, несмотря на то, что она почти не получала никакой помощи, которую она хотя и просила.

Тов. Петухина как активист-общественник была принята в Ленинский комсомол и в день 8 марта должна была на торжественном заседании получить комсомольский билет.

Но подлая шайка шаманов, убийц и их приспешников с 6 на 7 марта 1939 года зверски убили тов. Петухину Марию Семёновну путём удушения. Убийство и издевательство над тов. Петухиной было при следующих обстоятельствах:

по приезду ликвидатора Петухиной в Эмтор сразу некоторыми жителями начались над ней издевательства, шаман Прасин Г.С. (ныне умерший) отрыто высказывался среди хантов о том, что «учиться нам не надо, и ликвидатора надо отсюда гнать» – в этом его поддержала обвиняемая Прасина Екатерина Тимофеевна, которая… неоднократно выбрасывала столы на улицу, на которых занималась Петухина с неграмотными, пыталась избивать Петухину, в феврале 1939 года схватила топор, которым пыталась зарубить т. Петухину, но благодаря того, что Петухина перепрыгнула через койку и убежала в другую юрту, осталась не зарубленной.

5 и 6 марта 1939 года в доме Прасина была организована групповая пьянка… Прасин Константин и его жена Екатерина поймали Петухину на улице и стали её избивать. Петухина вырвалась от них и сразу же побежала в Б[ольшой] Ларьяк на расстоянии 12–15 километров. Боясь ответственности, Прасина Екатерина заявила своему мужу о том, что «я сегодня выбросила стол Петухиной, она сразу же что-то стала писать, сейчас она пошла в сельсовет и заявит на нас, надо её догнать и убить». Присутствовавший при этом шаман Прасин сразу же поддержал Екатерину, сразу запрягли оленей и на одной нарте шаман Прасин Г.С., шаман Прасин Е.А. и хозяин Прасин Константин поехали дого­нять Петухину. Догнав её не доходя Б[ольшого] Ларьяка около трёх километров, поймав её в стороне от дороги на 80–100 метров, все трое зверски убили её путём удушения, т.е. совершённое преступление Прасиным Константином Ивановичем, Прасиной Екатериной Тимофеевной попадает под признак ст. 58–8–II УК РСФСР».

​Супругов Прасиных приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. Мария Петухина стала одной из последних жертв борьбы советской власти с вековыми устоями коренных народов.

В советские времена одна из школ в Ларьяке носила имя Марии Петухиной.

– В наших местных школах и сегодня бывают такие патриотические уроки, на которых дети пишут про нее сочинения, – рассказывает директор местного Музея-усадьбы купца Кайдалова Зинаида Сигильетова. – Тут в Ларьяке помнят эту историю. Она шла пешком близ деревни, чтобы получить комсомольский билет и комсомольский значок. Ее нашли близ юрт Эмтор-Пугол замерзшей и истерзанной в снегу. Могила Марии Петухиной сегодня находится в Ларьяке. Там есть небольшая оградка, но в администрации хотят облагородить эту могилу, сделать хорошую оградку. Говорят, что в следующем году это запланировано в бюджете. Школьники ухаживают за могилкой. Там же у нас и могила погибших во время антибольшевистского Западно-Сибирского восстания в 1921 году. В Ларьяке, как и везде, были тогда те, которые выступали за советскую власть, и те, которые были против. Я не вправе осуждать революцию, я не вправе осуждать какие-то восстания против советской власти. Я не жила в то время. Но как бы то ни было, это наша с вами история, ее зачеркивать нельзя, мы ее чтим. А кто был тогда прав, кто неправ, кто был хорошим, кто нет – как я могу судить?