В Ханты-Мансийский окружной архив поступил отчет Казымской комиссии Уральского Комитета Севера по выбору места для постройки культбазы. В свою очередь, в райархив он поступил из личного архива Александра Кузьмича Мальчикова — в 70-е годы первого секретаря Березовского райкома партии.
Краткие сведения об авторе отчета.
Пиньжаков Василий Николаевич (1885, Екатеринбург — 28.05.1938, Свердловск), меньшевик. Из семьи служащих, образование незаконченное высшее, член РСДРП с 1904 г., с 1918 — беспартийный. Активный участник революционного движения, в 1905-1907 гг. по заданию Екатеринбургского комитета РСДРП работал в типографии, входил в боевую дружину. Неоднократно арестовывался. С октября 1917 до июня 1920 г. на хозяйственной и педагогической работе в Петрограде, с 1920 по апрель 1923 – в Симбирске. С 1925 г. жил в Свердловске. Арестован НКВД 11 марта 1938 г. По решению “тройки” УНКВД по Свердловской области осужден и расстрелян. 27 июля 1956 г. реабилитирован.
Автором довольно обстоятельно рассматриваются варианты возможного места обустройства культбазы, взвешиваются все “за” и “против” для его окончательного выбора, учитываются различные соображения, в том числе и политические, приводятся интересные сведения о социально-экономическом состоянии Казымского туземного района…
Предлагаем вниманию читателей одну из составных частей отчета экспедиции — ее дневник, публикуемый в сокращении.
ИЗ ОТЧЕТА КАЗЫМСКОЙ КОМИССИИ УРАЛЬСКОГО КОМИТЕТА СЕВЕРА ПО ВЫБОРУ МЕСТА ДЛЯ ПОСТРОЙКИ КУЛЬТБАЗЫ
Выехав из Свердловска 29 мая 1929 года, я утром 30 был в Тюмени и 31 выехал пароходом в Тобольск. В Тобольске были заслушаны наши доклады: сначала в Тобольском комитете Севера, затем в Тобольском окрисполкоме. Тобольский комитет Севера вынес пожелание о том, чтобы комиссия закончила работу к 1 августа. Окрисполком согласился с принятой Уралкомсевера программой и маршрутом, оттенив необходимость учета возможности скотоводства, огородничества и земледелия.
Предполагая использовать нефтяной катер “Сталин” Березовской конторы связи для буксирования каюка комиссии, я обратился в Тобольскую контору связи за справкой об эксплуатационных расходах “Сталина” и о возможности его аренды. Принципиальное согласие на аренду было дано. Расход по эксплуатации катера выражается в сумме 51 руб. в день. План работы катера предусматривает заработок катера 2.000 руб. в сезон. Катер берет доставку грузов по р.Сосьве и обязан брать грузы в других направлениях, поскольку это не будет вносить расстройства в его регулярные рейсы, одним из которых является рейс в Полноват. Окончательные переговоры должны были вестись в Березове. Опасаясь за неблагополучный исход этих переговоров, я начал переговоры с Госторгом, который строил астраханские лодки 14-аршинной длины, вместимостью несколько больше тонны. Лодки оснащены косым парусом. По нашей просьбе были сделаны переделки в лодке, а именно закрыт фанерой нос с устройством крытого помещения, закрыта средняя часть лодки легкими люками. Сделан по нашим чертежам выдвижной киль. Темную каюту сделать не удалось, лишь уменьшили число и перенесли оставшиеся перегородки. Госторг просил испытать лодку и пропагандировать ее среди казымцев. Предполагалось, что лодка будет взята на борт теплоходом “Казанец” или “Гусихин”.
[…] В обществе изучения местного края наша работа встретила отклик, были обещаны брезент, палатка, плащ брезентовый, пресс для сушки растений с промокательной бумагой, морилки для насекомых, кастрюля, сачок, коробки с ватой для хранения насекомых и поступила к нам просьба произвести энтомологические и ботанические сборы с передачей дублетных экземпляров в Тобольский музей. Обещанное, за исключением брезента и палатки, которые были выданы т.Новицкому, едущему на север с лесоэкономической партией, нами было получено.
[…] Первый пароход на север пошел 1 июня, т.е. накануне моего приезда в Тобольск, но благодаря льдам второй рейс начался лишь 19 июня.
9 июня в Тобольск прибыл радист Рахматулин, начавший пробовать установку связи с Свердловском.
14 числа приехал в Тобольск студент геофака Ленинградского ун-та Г.И.Каминский. В связи с его приездом пред.Тоболкомсевера начал вести переговоры о замене Новицкого Каминским, который должен был затем остаться в с.Полноват в качестве секретаря тузсовета.
[…] В продолжение нашего пребывания в Тобольске нами были приглашены с биржи труда 2 машинистки и получена пишмашина Тобольского комитета Севера для печатания материалов Казымской экспедиции 26 года, до сих пор не отпечатанных. При посменной работе машинисток и корректуре т.Новицкого работа была проведена с оговоркой т.Новицкого о том, что благодаря спешности у него нет времени на надлежащую редакционную обработку.
Выехали из Тобольска в составе 3-х человек: Пиньжаков, Каминский и Рахматулин 19-го июня и 22 июня приехали в Березов…
[…] Погрузившись 23-го на пароход “Обьтрест”, мы 23-го же были в Полновате. “Обьтрест” ушел за баржой, а мы занялись добыванием неводника и приготовлением к выезду в р.Казым. Здесь к нам присоединился председатель Казымского туземного райисполкома в качестве представителя Березовского РИКа, Казымского тузрика, проводника и переводчика тов.Каксин Павел Иванович. 25-го июня “Обьтрест” взял на буксир баржи, наш неводник и калданку, отчалил от Полноватского берега и мы направились вверх по реке Казым.
26-го мы были в Амнинских юртах “Тоу-Курт”, где находятся фактория Госторга и отделение Полноватского интегрального т[оварищест]ва “Ханды” . Ни то, ни другое уже не работали, закрывшись на лето и показав этим, что обслуживание туземцев и снабжение их в летний период товарами мало интересует руководителей этих заготовительных органов. Пароход ушел и нам пришлось уговаривать остяков везти нас вверх по р.Казыму. Одновременно т.Каминский начал глазомерную топографическую съемку местности. Сторож фактории приготовил материал для покрытия неводника. У ближайших остяков мы закупили берестяные сшитые полотнища (тиски) и наш неводник превратился в крытое судно, где мы могли сложить наш багаж.
Был произведен ряд фотографических снимков, энтомологические и ботанические сборы. Проведена беседа с туземцами о культбазе. Вести нас дальше туземцы согласились лишь через 2 дня. Перед нашей отправкой устроили во главе с т.Каксиным “пори”, зарезав для этого пешку. Очевидно, дальность поездки этого требовала.
Выехав из “Тоу-Курта” 27 июня, мы спустились на 7 верст ниже в сел. ”Пиль-Курт егом горт”, где мы остановились, чтобы взять гребцов. Сделали снимки и получили от Тарлина (остяка) образец тесла, которое следует изготавлять для туземцев; купили в виде образцов детской работы с недетской тщательностью сделанные 2 лодки… В “Пиль-Курт” провели лишь 3 часа, так как в 4 часа дня мы уже сидели в нашей лодке и спускались по р.Амни.
Остановились в “Нярса-Курте”, где провели сутки благодаря отказу гребцов двигаться во время дождя. Здесь нас снабдили остяцким инструментом для выделки оленьих шкур… Выехали 28 июня в 5 часов на веслах. К ночи стал крепчать ветер, и мы устроили из полога для комаров парус, натянули его на 2 реи, поставили самодельную мачту и ветер подхватил наш неводник и тянул нас всю ночь; проходящие ливни нас порядочно промочили, и к утру мы причалили к первому удобному для причала левому берегу. На противоположном правом берегу высилась песчаная гора “Мию вис сангом”, в переводе Грудь-ручей-гора. Легенда говорит, что здесь давно остяк упал с горы на лед и разбил себе грудь. В память этого события гора и носит такое название. Склоны Сангома изрезаны оврагами и заросли березой. На левом песчаном берегу растет хвойный лес и почва покрыта густым брусничником и клюквой, которую мы собирали в большом количестве и пили с нею чай.
Днем 29 июня, когда солнце стало припекать, гребцы наши проснулись, и мы отправились в дальнейший путь. Через несколько часов пристали к левому высокому берегу у Сангом-Па Курта, который был пуст, так как рыбаки и оленеводы ушли кто рыбачить на Оби, кто с оленями откочевал далее от берега. Нас встретили здесь такие полчища мошкары, от которой не спасали наши накомарники и наши искусанные лица горели, словно опаленные жарким огнем, что мы поспешили отчалить. Здесь кончился станок, но за отсутствием других гребцов наши остяки согласились подняться еще на 5 километров в поисках гребцов. Поднявшись, мы увидели остяков Хоровых (отец и сын), жителей Сайтом Пау-Курта, которые согласились нас везти до Ильбигорта и нашли третьего гребца. На другое утро /30/VI-29 г. мы вышли на берег у “Пут-лан Вури” и остановились в юрте Степана Григорьевича Захарова. Сделали ряд снимков, беседовали на тему о культбазе, неудовлетворенном спросе.
1 /VII-29 г. двинулись далее… 2-го купили у Григория Лозямова карасей. 3-го на правом берегу Казыма открыли священное место со следами совершаемых “пори”: оленьих шкур, висящих на дереве, и приклад. 4-го июля, обогнув излучину Казыма у устья р.Помыта, мы остановились в юрте Вандомова в “Помыт-Сангом-Курте”. На дверях юрты Вандомова сохранились вывески фактории “Сырье”, а на стене есть запись Шухова о пребывании здесь экспедиции Академии наук.
Сделали сборы насекомых, трав и галчники (так в документе. — Ред.), зафотографировали ход железистых вод, провели глазомерно-топографическую съемку и 6-го, за неимением гребцов, принуждены были начать обратный путь.
На обратном пути остановились у Ильбигортского “шайтана” , чтобы сделать зарисовки. 8-го остановились у Путлан-Вури. 9-го июля вечером были в Сангом-Пауле, где провели съемку берега с целью выяснения условий постройки культбазы. 11-го отправились к устью р.Амни, где в юртах никого не нашли, и остановились на рыболовном песке у остяков Толмасовых и 12 июля двинулись по Казыму в том его течении, где он разделяется на 2 части, образуя южную протоку и северный рукав Казыма. Этим северным, чрезвычайно петлистым рукавом, с топкими низкими берегами, где едва находили место для высадки, мы пробрались в Казымский сор, который задержал нас непогодой с 12 по 14 июля на своих островах, пробираясь между которыми по типу каботажного плавания, мы застряли у лиственничной “стрелки” в 20 верстах от Полновата. В час ночи 14 июля мы добрались до Полновата.
В 4 часа ночи приехал к лодке из Березова т.Первухин. 18-го пришел из Березово пароход “Туринец” и прибуксировал лодку Госторга с парусной оснасткой, которая от этой буксировки растеряла часть половых досок и нам пришлось заняться ее ремонтом. 20-го июля мы с т.Первухиным ездили на пароходе “Туринец” в Амнинские юрты “Тоу-Курт” для окончательного осмотра места под постройку культбазы.
Возвратившись, мы с т.Каминским оставили для т.Первухина конспективное описание мест, выбранных для постройки культбазы. Пока “Туринец” ходил из Полновата в Тугьянские юрты за грузом, Первухин и радист Рахматулин готовились к отъезду. 22-го утром выехали из Березово Первухин и Рахматулин, а мы с Каминским вечером сделали доклад в тузрайисполкоме о проделанной поездке и, после прений полноватского актива, остановили свой выбор на “Тоу-Курте” юрт Амнинских.
Знакомство с работой тузрайисполкома, туземного комитета взаимопомощи, отряда РОККа, Интегрального товарищества “Ханды” и факторий госторга показывает, что обслуживание Казыма ведется спорадически и недостаточно, так как все внимание отвлекается приобской частью Казымского туземного района, поэтому организация культбазы наиболее целесообразна именно на Казыме, не охваченном культурно-социальной работой в настоящее время.
Проезд по Казыму на лодке дал возможность отметить его сходство с Обью в том отношении, что и Казым, и Обь имеют развитую систему проток, рукавов, стариц и т.д. Затем мы отмечаем чрезвычайное постоянство ширины Казыма…
[…] Берега Казыма низкие, песчаные, с сосной встречаются ольха, осина, ива, рябина, черемуха, остальная часть берегов покрыта ивником и изредка березой.
По берегам лежит огромное количество мертвого леса. Порой этот мертвый лес сгруживается ледоходами в большие кучи, способные противостоять напору льдин. Невольно напрашивается вопрос о том, как использовать эти пропадающие без пользы массы древесины.
Еще большее сожаление вызывают обреченные на гибель ряды подмываемых великанов кедров, лиственниц и елей. Неужели невозможны у нас на Севере ледяные дороги как лесовозные дороги? Производя вырубку зимой по берегу Казыма, нагружая на лесовозные сани ледяной дорогой этих великанов и свозя их к устью Казыма, мы имели бы строительный матерьял, в настоящее время гибнущий.
Характерной особенностью Казыма является медленный спад воды, остяки говорят, что “Казым да Сосьва Обь держат”. И, действительно, при нашей поездке по Приобью вверх от Казыма мы замечали значительную убыль воды, в то время, как ниже Казыма вода сбыла на аршин или полтора.
Луга по берегам Казыма очень редки и не используются. Местами встречаются обширные горельники и болота.
Судоходность Казыма в нижней части установлена. До Амнинских юрт (селение Тоу-Курт) пароходом забрасываются товары в факторию Госторга и лавку Интегрального т-ва “Ханды”. Выше Сангом Пау Курта судоходность Казыма под сомнением, так как, возвращаясь обратно, мы на неводнике принуждены были плутать среди отмелей и едва нашли проход. Однако лоцман Петр Федорович Немысов, прежде богатый остяк лесоторговец, утверждает, что до Юильского городка можно было провести пароход с осадкой в 4 четверти даже осенью. При осадке же в 7 четвертей пароход до Юильского городка возможен только весной. Уверенность Немысова объясняется тем, что он прежде занимался лесосплавными операциями по Казыму и фарватер Казыма изучил. Принимая во внимание наличность перекатов по Казыму, мы все же не оспариваем слов Немысова, поскольку нами не производились систематические промеры и поскольку часть пути нами была пройдена не главным руслом, а притоками. Отметим, что в Сангом Пау доставлял груз в 1927 году пароход “Туринец”, следовательно судоходность в этом месте Казыма доказана практикой.
Следует отметить, что прибрежная полоса Казыма покрыта нередко кедровниками, однако эти кедровники плохо эксплуатируются (перепись 26 года отмечает лишь 220 пудов ореха, собранного у Приказымья), и эта малая заинтересованность объясняется остяками совпадением срока сбора шишки и осеннего лова рыбы. Возможность развития промысла несомненна при обучении туземцев некоторым навыкам по сбору и лущению шишек, которые сейчас лущат просто руками, что дает очень малый эффект и заставляет говорить о низкой цене на орехи.
У остяков есть пословица: “Там, где поселился, остякам не жить”. Она очень хорошо выражает совершавшийся до революции процесс колонизации севера русским населением. К сожалению, этот взгляд еще остяками не утрачен до сих пор, и нам в нашей поездке приходилось отмечать, что туземное население в вопросе о месте постройки руководствуется соображениями, как далеко проникнут русские при постройке этой культбазы.
Подготовили Л. Набокова, В. Белобородов
Журнал «Югра», 2000, №6
