А. Антипов
В настоящее время промысловая охота на водоплавающих птиц уже утратила свое значение, а многие виды, которые в начале века считались промысловыми, отнесены к числу охраняемых и занесены в Красные Книги области и РСФСР — гагары, лебеди, краснозобая казарка, пискулька, турпан.
Статистический учет заготовок велся с давних времен. Вот, например, результаты учета водоплавающих в Нарымском крае в конце XIX века: 1895 год: 732 гуся, 36952 утки, 40 лебедей; 1896 год: 770 гусей, 35867 уток, 42 лебедя; 1897 год: 916 гусей, 31147 уток, 53 лебедя; 1898 год: 833 гуся, 31406 уток, 60 лебедей.
В начале XX века с увеличением городского населения, развитием моды на украшения из перьев птиц и пуховые перины значительно увеличилась добыча лебедей — 222 в 1913 г., 120 — в 1915 г. Отмечена добыча гагар — 79 в 1915 г. и 130 в 1916 г. Добыча уток составила за 1912—1916 гг. всего 900—1388 шт. — очевидно, по причине недоучета всех добытых птиц в крае. Заготавливались пух и перо — 871 пуд в 1912 г.
Наиболее полные данные о заготовках водоплавающих по округу отмечены в отчетах середины 20-х — конца 40-х годов. В них часто упоминается о раскулачивании и коллективизации как непременных условиях увеличения и интенсификации охотпромысла. В это же время появляются упоминания о должности охотоведа как специалиста охотничьего хозяйства. Видимо, поэтому в отчетах впервые высказываются мнения специалистов о сокращении численности водоплавающих в результате применения способов добычи, при которых не делалось отбора отловленных живых птиц по половому признаку. Появились рекомендации по выпуску из живоловушек до 50% самок. В это же время проведен учет охотничьего оружия и инвентаря, количества охотников, проведен опрос охотников о количестве добываемой и сдаваемой продукции. В материалах по охотустройству большинства районов округа в начале 30-х годов впервые приведен видовой состав водоплавающих птиц и определены местности, имеющие промысловое значение. В эти годы в округе охотпродукция заготавливалась по прейскуранту. Заготовительные цены не были одинаковы во всех районах: утка от 30 коп. до рубля за пару, гусь — от 40 до 85 коп., перо гусиное с пухом — 1 р. 40 коп., перо утиное мелкое — 1 руб., пух утиный — 4 руб., перо куропатки — 50 коп., перо тетерева — 30 коп., пух черный — 5 руб. за 1 кг.
В «Статистико-экономическом отчете обследования округа за 1926 год» указываются, что на р. Демьянка утку бьют из ружей, реже ставят плинницы (петли из конского волоса). За весну добывают 30—60 шт. на охотника. У каждого инородца есть 10—15 дуплистых деревьев-гнезд, из которых они собирают яйца гоголей. В июле давят утят собаками по сотне и больше. О численности птиц написано: «В 1924—25 годах птицы (уток. — А. А.) по р. Демьянке нет. Объяснения найти не могут. Гусь гнездится в небольшом количестве».
В Самаровском районе до запрета перевесов добывалось до 75 тыс. уток на сумму 15 тыс. руб. Ружьем уток добывалось (способ считался мало продуктивным) до 7— 15 тыс. Важное значение имела добыча гуся во время весеннего пролета. «Промысел гуся ведется из ям в течение 15— 25 дней. Гуся манят чучелами и звуком берестинки. Систематически заняты охотой на гусей 120 человек из 10 поселков, охотясь ружьями 8, 10, 12 калибров с собаками для отыскания подранков (что запрещено в настоящее время охотзаконодательством. — А. А.). Иртышские охотники (15 человек) добывают до 2,5 тыс. гусей, самаровские (45 человек) — до 7 тыс. гусей и сдают по средней стоимости от 80 коп. до 1 руб. за штуку. В Самаровском районе имеется в среднем на охотника по 0,3— 0,6 ружей у коренного населения и 1,2— 1,8 у русских. Хотя ловля перевесами уже запрещена, имеется от одного до трех перевесов на хозяйство.
В 1932 году было проведено охотобследование Кондинского района. Доход от утиного промысла на территории Нахрачинского сельского Совета составил 560 руб. За день здесь добывалось до 10 уток или 140-200 за сезон. В промысле участвовали охотники по договору, которые сдавали всех добытых уток. Штатные охотники до 50% добытых уток использовали для личного пользования. На промысле при большой воде использовались остроги, при малой воде — собаки.
В Балыкском и Тундринском сельских Советах уток добывали в течение 45 дней. Весной — перевесами, позже — пленками, линную утку ловили сетями и давили собаками, а также охотились с ружьями. За 1929—31 годы здесь добывалось самоловами от 90 до 475 уток, с помощью ружей — от 300 до 4230 уток. В угодьях Вычемпас, Тундрино, Сармановская Половинка, Лямино, Чеускины учтено 44 перевеса и на 4—5 перевесов в одной семье добывалось в среднем 1725 уток. Гусевание в этих угодьях проводилось с маньщиками и собакой. За год добывалось от 46 до 250 гусей. В 1935 г. на участке Тундрино — Усть-Балык опробован способ добычи линных водоплавающих с помощью неводов. В пробной тони попало д о тысячи уток. Сезонную норму добычи поручено устанавливать охотоведу.
При обследовании охотугодий колхозов Сургутского района в 1929— 1931 годах были выделены главные места весеннего пролета и летовок водоплавающих. Местами концентрации уток весной считались угодья по р. Еган, пр. Шучья, устье р. Почекуйки, р. Никишкина, Клепикова курья, сор Першин и острова — Утиный, Зимовальный, Тюменцева, Раздоров, Сосновый, Гусиный, а также юрты Немчиновы. Летним местом скоплений утиных в районе, как указано в «Сведениях по охотустройству за 1933 год», является пойма Оби. К северу от Оби утки держатся по рекам, но в меньших количествах. На юге района — в пойме Юганской Оби и Саторинской протоке — по речкам встречается мало. Гусь повсеместно пролетный, гнездится в небольшом количестве в пойме р. Пыу-Ях (притоке р. Салым), что совпадает с современными данными авиаучетов в 70— 80 годах.
В колхозах Сургутского района ружейная добыча уток составляла 75— 320 в 1929 г. и доходила до 825 в 1931 г. На перевесы добывалось соответственно 150—1050 и 3230 уток. В одном Сургуте колхозниками было сдано 1640 уток в 1930 г. и 900 — в 1931 г., частниками — 330 (1929 г.) и 1530 уток (1931 г.), любителями соответственно — 6930 и 7902 птицы, т. е. более 10 тыс. уток в год. В день на одного охотника здесь добывалось до 14 гусей и 20 уток. В северной части района соответственно — 0,3 гуся и 5 уток, а промысел здесь велся перевесами, пленками, сетями, луками и с собаками. Ружья не применялись.
Гусевание в Сургутском районе проводили весной по пескам на р. Обь из станков с чучелами и скрадом. Лучшими песками для гусевания считались Усть-Юганский, Утиный в 15 км выше Сургута, Усть-Почекуйский, Зубатинский — против Сургута, Боярский — против Белого Яра, Сайгатинский и Свиной. Здесь в 1929—31 годах добывалось в среднем 80 гусей на охотника. В иные годы сезонники добывали от 320 до 380, а любители — по 660—900.
В «Актах обследования Тром-Юган-Пимского охотхозяйства за 1932 г. сообщается, что на севере Сургутского района на поймах и междуречьях уток добывали мало. В основном для охоты применяли ручной лук, гагар ловили петлями, ружьями добывали до 10 и перевесами до 300 уток на охотника. Местными охотоведами разрешалось добывать по 200 уток лишь с 1 августа, 60% их сдавалось в заготовительные организации.
Интересно отметить активную природоохранную политику местного населения Сургутского района. Уже вначале 30-х годов юридически существовали четыре местных заказника с границами по водоразделам рек Покурской и Куликъегана, Пима и Лямина, по рекам Почекуйке и Моховой и между д. Сивохребт, Няшет, Сытомино до юрт Сатормины, что в пойме Оби. Местный сход ходатайствовал о дополнительных заказниках по рекам Салым, Пыу-Ях, Ай-Гун-Ягун. В правилах использования охотугодий района указано на недопустимость палов, предписано во время сенокосов оставлять пятиметровую зону вдоль водоемов. Охота на водоплавающих разрешалась с 15 августа по 1 июня. И все-таки местные власти ходатайствуют о разрешении промысла уток перевесами при условии выпуска 50% самок. Что же обещают нынешние охотники до открытия весенней охоты на уток? Не стрелять самок! И только. Так что наши предки в законотворчестве преуспели гораздо больше.
В восточной части округа охотустройство было проведено в 1932 году. В Ларьякском районе для охоты на птицу применяли ручной лук, плавая за утками на обласах, ловили петлями, плинницами и перевесами. С помощью ружей чаще добывали лебедей, гусей и гагар. Доля уток в общей охотпродукции здесь от 5,7 до 19,6%. Одной семьей добывалось 114—126 уток (т. е. меньше, чем на севере Сургутского района). Местными жителями в качестве украшения и для пошива женской и детской одежды использовались шкуры лебедя, гагар и головки селезней кряковых уток. А общий доход от охотпромысла в денежном выражении в год здесь составлял 365 тыс. рублей на район.
В Березовском районе много утки добывалось в пойме Оби и на сорах Сев. Сосьвы, а в среднем течении рек Сосьвы, Верхней Сосьвы и Лямина утки мало. На р. Казым и пойме Оби уток добывали по весне перевесами по 200—400 на охотника, в добыче отмечалось до 90% самок.На Малой Сосьве — ловили пленками, перевесы не применялись. Перевесов здесь было от 1,1 до 1,8 на одно хозяйство, а Матлыме и Шеркалах по 0,1— 0,2.
О численности уток сказано: «…чернеть осенью сплошь покрывает сора и подпускает на 5— 6 м. Чирков и осенью ловят перевесами, их в добыче до 80%, добывают также крякву и широконоску — с весны до осени, за исключением периода, когда утка прячется с выводком». Кряква считалась у коренных жителей священной птицей и отпускалась с добрыми напутствиями. Обские вогулы шили себе одежду из шкур гагары и поганок, реже — чернети. Перо и пух сдавали. Доход от последнего у жителей Березова составлял до 6 рублей.
Добыча уток за 1926 год составляла в вершине р. Казым и Няксимволе 3—4 тыс., в Малом Алтыме, Шеркалах, Сартынье, Саранпауле — от 5 до 10 тыс., на сорах Казыма и Оби у Березово — от 55 до 70 тыс.
Регистрация охотничьих семей-хозяйств показала, что больше всего их в Березово — 532, на р. Казым отмечено 414 хозяйств, в Саранпаульском сельском Совете — 319. На одно хозяйство приходилось от 0,3 до 1,5 собак, охотничьих ружей-централок -— 0,6— 0,9. Эти ружья чаще находились у русского населения и были представлены фроловками и берданками. Были и ижевские переломки, местные охотники покупали их по две из-за частых поломок, ругали за плохой бой и называли «спрынцовками». У коренного населения чаще встречались шомпольные ружья.
Всего по округу в конце 20-х—начале 30-х годов заготавливалось водоплавающей дичи на сумму до 300—400 тыс. рублей, в связи с чем у заготовителей возникали трудности с хранением продукции. План по заготовкам и реализации не выполнялся из-за порчи дичи на пути к потребителю. Убытки в 1931 г. составили 91 тыс. руб. Испорчено около 100 тыс. птиц. Но в 1932 г. вновь заготовлено 323,2 тонны утиного мяса, 240,5 центнера пуха и пера. Интересны цифры заготовок других видов продукции. В 1932 г. было заготовлено боровой дичи на сумму 6220 рублей, зайца — 81041, лося — 18867, медведя — 4743, морошки — 298417 и ореха кедрового на сумму 309615 рублей. Все эти цифры говорят о значительной доле заготовок мяса диких животных в общем бюджете местного населения округа, в том числе утиного мяса, которого вывозились за пределы округа. При этом до четверти этой продукции не доходило до потребителей из-за плохих условий хранения и транспортировки.
В 30-х годах в округе было заготовлено 1 млн 732 тыс. водоплавающих, максимум добычи достигнут в 1932 г. — 445 тысяч. В 40-х годах добыто в 3,6 раза меньше — 484,5 тыс. Максимум заготовок отмечен в 1946 г. — 114,6 тыс. В 50-х годах добыча уток сократилась еще в 3,8 раза и достигла 126,1 тыс., максимум заготовок отмечен в 1951 г. — 48,5 тыс.
В отчете за 1948—1949 годы также говорится о срыве заготовок в Ханты-Мансийском округе. 12 июля 1948 г. в Москве состоялся научно-технический совет, на котором прозвучал впервые призыв к охране водоплавающих птиц в РСФСР: «Обязать добровольные общества охотников, спортивные и заготовительные организации
провести соответствующую разъяснительную работу о недопущении хищнического истребления водоплавающих птиц в местах зимовок, массовых пролетов и гнездовое время. Принять решительные меры к прекращению сбора и разорения гнезд, до сих пор еще практикующихся в местах массового гнездования. В местах массовых скоплений птиц по мере надобности рекомендуется учредить заказники».
По Тюменской области осенью 1948 г. введен запрет на добычу лебедей, вылов молодняка уток и гусей и другой дичи собаками, силками, сетями, капканами, запрещена стрельба по стаям и охота с лайками весной. Охота на уток разрешена с начала прилета до 15 июня. Введены иски за разорение гнезд и незаконный отстрел птиц. Предусмотрен лов линных уток и гусей в невода по спецразрешениям. Охотникам Малоатлымского ПОХ в 1947 г. разрешено добывать линную и нелетную утку сетями, а на участке Лорба весной и осенью — перевесами. В 1952 г. при планировании Салымской зверофермы указывалось на возможность добычи до 10 тыс. линных уток.
Интересны данные о количестве охотников в округе. В 30-е годы их было не более 5,8 тыс., в 40-е их число не превышало 2,6—4,4 тыс. С 1943 по 1961 год отмечается тенденция к росту: в Самарово с 39 до 339, Нахрачах — с 64 до 199, Октябрьском — с 39 до 339, Березово — с 195 до 504, Сургуте — с 156 до 526, Ларьяке — с 67 д о 250. По сельским Советам число охотников было гораздо больше, а общее количество по округу в 40-х годах не превышало до войны 4,5 тыс., в послевоенные годы — 2,8 тыс., а к началу 50-х сократилось до 1,7 тыс. человек. (В настоящий период только любителей более 30 тыс.).
Публикуемые материалы помогли мне сделать ретроанализ объема заготовок водоплавающих в округе. Зная природные причины изменений, в частности, — фактор солнечной активности, и соответственно — фактор изменения уровня обводненности на территории округа, теперь можно говорить о прогнозировании. Основой этой работы являются в первую очередь данные учета водоплавающих птиц, которым автор занимался в период 70— 80-х годов на территории всего округа.
Приведенные архивные документы по заготовкам птиц на Тюменском Севере логично вписываются в сталинско-мичуринский план покорения природы, игнорировавший науку, подтверждением чего является закрытие Кондо-Сосьвинского и других заповедников, ряда научно-исследовательских учреждений. И все-таки в академической науке тогда прислушались, в результате чего появились рекомендации о пересмотре объектов добычи, ее сроков и норм. Внедрение новых рекомендаций по рациональному природопользованию носило локальный характер.
В связи с этим нужно подчеркнуть активную природоохранную позицию местного населения. Строгость правил — вплоть до «табу» под угрозой смерти, как выяснилось из бесед со старожилами — выработанных местными сходами, была эффективнее запретов, исходящих от центральных ведомств. Это относится не только к водоплавающим птицам. На основании приведенных данных можно провести такую аналогию: если раньше «варягами», не уважающими традиционных местных условий природопользования являлись сезонники, то теперь — вахтовики. Хочется верить, что прибывшие за северными заработками поймут, наконец, заповедь: приехал — соблюдай местные традиции!
Журнал «Югра», 1993, №1
