Описание города Березова

Д. Юрьев

Березов, уездный город Тобольской губернии, лежит под 63° 55,9′ северной широты, 82°47’ долготы от 1-го меридиана, среди пустынных лесов и тундр отдаленного Севера, на левом, довольно возвышенном берегу реки Сосвы, верстах в 25 от слияния последней с рекою Обью.

В длину город простирается по Сосве с севера на юг около 400 сажен, в ширину же не более полуверсты. В Березове всего 150 домов, все деревянные и большею частию ветхие. В городе две прекрасные каменные церкви: Воскресенский собор и другая во имя Рождества Богородицы. Они построены на самом горном берегу и величественно возвышаются над дикими окрестностями, радуя издали вехами своими утомленный взор приближающегося к ним пловца пустынных рек.

Из казенных и общественных зданий находятся здесь 14 деревянных домов. 1-й вмещает в себя окружной и земский суды и окружное казначейство, 2-й—городскую полицию, 3-й—духовное правление, 4-й—городовое хозяйственное правление, 5-й—уездное училище, к несчастию, погоревшее летом 1847 года, 6-й — инородческую больницу для остяков и самоедов Березовского округа, 7-й — городской лазарет, 8-й — почтовую контору, 9-й — казенный магазейн для складки пушных товаров и кладовая окружного казначейства, 10-й —казачий провиантский магазейн, 11—ссудный хлебный магазейн для инородцев, 12 — городовой хлебозапасный магазейн, 13-й — соляной магазейн и 14-й — пороховой погреб.

На берегу Сосвы, у подошвы и на склонах горного берега ее, выстроены для складки товаров сараи и амбары с устроенными в них 6 или 7 лавочками, составляющими гостиный двор березовский. Зимою же, по случаю сильных морозов, в них торговать бывает невозможно; поэтому все товары продаются тогда в домах купцов.

Кроме трех продольных и прямых улиц, весь город состоит из одних только частых переулков, делающих общее расположение города более неправильным и разбросанным. Все они не вымощены, весьма грязны и нечисты, даже посреди города, в виде огромной площади, находится невысыхающее и непроходимое гнилое болото, заваливаемое мусором и навозом. Оно делает воздух невыносимо тяжелым в летнее время. За городскими строениями виднеются кое-где разбросанные землянки и чумы остяцкие, и начинается сейчас дикая чаща леса без всяких дорог, ею закрыты окрестности города на огромнейшее пространство.

С северной стороны города сливается с Соевою значительный проток Вогулка, истекающий из нее же, а с юга он примыкает к глубокому оврагу, называемому Колтушным буераком, по которому течет маленькая речка того же имени. За реку из города представляется открытый вид на необозримую луговую низменность, простирающуюся до самой реки Оби; на нем, между разбросанными кустарниками и группами дерев, всюду видны большие массы воды протоков, озер и зыбких болот, в которых как бы плавают кусты и острова.

На всем лежит здесь печать сурового Севера. Унылая природа зимою бывает облачена в снежный саван почти в течение семи месяцев; в это время бывают постоянно сильные морозы, которые доходят иногда до 40° по Реомюру; погода отличается непостоянством, особенно часто случаются страшные бураны; застигнутый этою вьюгою путешественник и дикий зверь имеют единственное спасение, спокойно ложась на снегу, чтобы переждать вьюгу. Ночи продолжительны и мрачны, но этот мрак сокращается по временам северным сиянием, и это величественное явление полярного горизонта, освещая темное царство зимы, служит утешением угрюмому обитателю Севера.

Продолжительные оттепели, выпадание легких снегов, густые туманы, непроницаемые даже для солнечных лучей, частые перелеты птиц к Северу — суть признаки появления весны, начинающейся никакие ранее половины апреля месяца.

Кратковременное лето, начинающееся в половине июня, почти при постоянном сиянии солнца быстро распространяет в воздухе плодотворную теплоту и оживляет природу от продолжительного омертвения ее. Несмотря, что в первых числах июля в продолжение нескольких дней теплота доходит иногда до +28° и более по Реомюру, но дурная почва земли, оттаивающей не более как на пол-аршина, не дозволяет никакого земледелия, поэтому в Березове ничего нет, кроме нескольких скудных при домах огородиков с некоторыми и то не всегда поспевающими овощами.

В половине августа, а иногда и ранее, начинается уже осень; пасмурное небо, постоянные северные или северо-восточные ветры, быстро увеличивающийся холод, туманные и более темные ночи предвещают приближение зимы. Это время года — самое несносное на Севере и, кажется, вредное для здоровья.

Жителей в Березове считается вообще до 1000 человек, в этом числе полный штат чиновников уездных присутственных мест, духовенство, казацкое сословие, купцы, мещане и разного другого звания люди; порядочных ремесленников вовсе не имеется в городе. Все почти жители, не исключая и казаков, занимаются более или менее меновою торговлею с инородцами, доставляя этим себе пропитание.

В начале весны, вскоре по вскрытии рек, оживляется торговля в отдаленном Березове. В это время прибывают сюда из Тобольска дощеники с разными товарами, состоящими в хлебе и других съестных продуктах, в железных вещах, сетях и разных снастях, более употребительных в инородческом быту, в лыках, холсте, сукне крестьянском, полуситцах, в красном товаре и прочих русских изделиях и мелочах. Остающиеся здесь до сентября месяца тобольские, ирбитские и туринские промышленники сбывают все это березовским торговцам и непосредственно самим остякам, проезжающим в эту пору из зимних юрт на рыбные промыслы. Они выменивают и покупают от них различные туземные произведения, доставляемые инородцами со всего Березовского округа. Вывозимые из Березова произведения суть: мягкая рухлядь, бобровые, собольи, лисьи, горностаевые, росомаховые, выдровые, беличьи, бурундучьи, медвежьи, волчьи, песцовые разных сортов, заячьи, оленьи и лосиные шкуры на сумму около 30000 рублей серебром, птичьи пух и перо, мамонтовая кость, кедровые орехи, добываемые в хороший урожай до 20000 пудов на сумму более 25000 руб., разного рода соленая и сушеная рыба, как-то: осетры, муксуны, нельма, сырки и щуки, рыбий жир и икра, всего на сумму около 8000 рублей. Следовательно, ежегодный вывоз этих произведений из Березова превышает 60000 рублей серебром и мог бы принести значительные выгоды жителям, если бы все это они сами доставляли на Ирбитскую ярмарку, но теперь большею частию участвуют в торговле иногородные купцы, из березовских же жителей только купцов пять имеют некоторую возможность непосредственно сбывать собранное на означенной ярмарке, закупая там разные мелочные товары и более нужнейшие для инородцев вещи, которыми после торгуют как в самом Березове, так и на ярмарках в его округе.

Звериною и рыбною ловлею сами березовцы мало занимаются, находясь почти круглый год в разъездах по торговым делам для вымена и покупки произведений от инородцев. В последних числах мая начинаются рыбные промыслы: купцы и все достаточные казаки, мещане, крестьяне отдельно или компаниями, имея собственные суда, поднимающие от 7 до 15 тысяч пудов, нанимают по контракту в работники к себе остяков с платою по способности каждого и сплавляют почти на 30 таких судах вниз по Оби, по протокам ее и на Обскую губу, к самоедам и обдорским остякам, муку, соль, разный мелочный товар, рыболовные снаряды и другие необходимые в их быту вещи, табак, пряности и разные лакомства. Некоторые из этих торговцев привозят собственный товар, другие же берут для оборота от купцов на порядочные суммы под разными условиями, выгодными для обеих сторон. По прибытии на место меняют товар сначала на мягкую рухлядь и стараются как можно более раздавать в долг инородцам. Хотя каждый из торговцев имеет своих знакомых покупателей, но все-таки они стараются всеми средствами более приобрести должников; сбывши товар свой, торговцы остаются здесь до августа месяца собирать рыбу от туземцев за розданный товар. Несмотря на весьма обильные рыбные промыслы, самоеды и остяки не только не могут расплатиться, но, кажется, все более и более задолжаются, потому что самые пустячные товары сбываются им по очень дорогим ценам.

Главная рыба — муксун, осетр и нельма; их солят сейчас [же] на месте; другая же рыба: шука, сырки и проч., вялится и сушится; кроме того, добывают рыбий жир и икру. Все это делается под личным надзором торговца-хозяина его работниками.

Когда же весь товар выменяют на рыбу, то с нагруженными судами спешат в августе месяце обратно в Березов и продают ее на дощеники березовским и иногородным купцам. После того инородцы остаются промышлять рыбу собственно для себя, сколько позволят осень и обстоятельства. Муксун есть единица ценности, в этой меновой торговле эта рыба принимается от самоеда по мерке и должна быть не менее 9 вершков в длину, в противном случае считают три муксуна за два или, что чаще случается, два за один; самоед не будет спорить.

Муксун от них принимают в 10 коп. ассигнациями, но самоеды не привыкли и не умеют считать на деньги, а все почти ценят товары относительно песцовых шкур; например, песец равняется 20 лапкам песцовым (из которых также сшивается особый мех) или же равняется 50 муксунам.

Все счеты ведутся у березовских и обдорских торговцев в суммах песцов и лапок, переводя обыкновенно лапки в песцы, как копейки в рубли. Инородцы дают им палочки с разными надрезами и зарубками, у каждого по-своему, вроде расписок в получении товара на означенное на них число песцов и лапок и по мере выплачивания долгу срезают собственноручно эти знаки, уменьшая счет.

Нужно заметить, что вещи, по-видимому, самые обыкновенные и всякие безделушки, продаваемые на муксуны и песцы, доставляют огромный барыш торговцам. Из цен некоторым вещам можно уже заключить о дороговизне остальных и более необходимых для самоеда вещах, например, за лодку нужно заплатить столько муксунов, сколько в нее поместится оных, за котел платится чистого рыбьего жиру полно налитый, за простой ножик в деревянном черенке, облитый оловом, платится от 30 до 50 муксунов. Аршин простого красного или желтого драдедаму — 4 песца или 120 муксунов, даже простое медное кольцо, стоящее едва л и ½ копейки серебром, продается за 1 или 2 муксуна.

Сами же березовцы получают за муксуна соленого, сдаваемого на дощеники, не дешевле 10 коп. серебром. Теперь можно судить, какой барыш с лодки и других означенных вещей имеют торговцы. Распродав же на дощеники все собранное летом, некоторые из березовских жителей отправляются еще вверх по pp. Сыгве и Сосве забирать и там рыбу, дичь, кедровые орехи, перо и проч., развозя таким же образом хлеб и другие товары и раздавая более в долг. Здесь остяками счет ведется уже не на песцы, а на белки, беличья шкура ценится от 5 до 7 коп. серебром. Добытые по этим рекам произведения отправляются тоже осенью, на дощениках же, в Тобольск.

Этим оканчиваются летние промыслы березовцев, до октября или ноября месяца, покуда реки не закроются. Тогда в стране пустынной, бесплодной, лишенной природою летом почти всяких сообщений сухопутных, зимние морозы превращают непроходимые топи тундр в твердую массу льда, только тогда звериные промыслы, торговля и прочие нужды заставляют полудикого туземца и отдаленного промышленника русского пролагать путь на лыжах, на оленях или собаках за несколько сот верст как по рекам, тундрам, лесам, так и чрез самый Уральский хребет. Это время года, по-видимому, благоприятствующее сообщениям необходимым, имеет иногда свои препоны. Хотя от лютости морозов привычки и туземная теплая одежда и обувь предохраняют путника, но постоянные метели и снежные бураны бывают иногда ужасны, часто долговременны и нередко гибельны, заставляя целые караваны загребаться в снежные сугробы и пережидать вьюгу, в особенности когда буран застигнет в горах, переходя через Урал. Зимою березовцы рассеиваются по диким и лесистым местам, внутрь отдаленных юрт инородческих, развозя муку и разный товар, выменивают и покупают мягкую рухлядь. Кроме того, с 25 декабря по 25 января на Обдорской ярмарке бывает главная торговля, сюда съезжаются даже купцы тобольские или их приказчики, зыряне, ижемцы из-за Урала с огромными караванами и самоеды отдаленного Севера. Так же на муку и прочие товары, необходимые в быту инородческом, выменивают разные произведения и дорогую рухлядь, и все это отправляется оттуда на Ирбитскую ярмарку.

Перед Обдорскою ярмаркою, в конце ноября, съезжаются в село Мужи, нар. Оби, зыряне из-за Урала, образуя тут малую ярмарку, откуда уже некоторые возвращаются опять за Урал, а другие отправляются в Обдорск. Сообщение в этом крае бывает пять месяцев водою, способствующее к сплаву тяжестей, а семь месяцев—зимним путем, удобным только для легкой езды, но затруднительным для своза груза.

Путь по означенным рекам, сейчас по закрытии их, бывает иногда чрезвычайно затруднителен и даже очень опасен.

Река Обь, как и все большие сибирские реки, не закрывается одновременно на всем протяжении течения своего, и замерзание восходит от устья к вершинам ее довольно быстро. От постепенного прибоя плывучего льда и сплачивания один с другим река покрывается неровно и шероховато, местами совершенно вертикально застывшими большими льдинами и грудами, затрудняющими езду.

По значительной ширине этой реки, доходящей до трех верст, местами посредине и близ берегов ее в более глубоких быстринах она совершенно не замерзает даже и в сильные морозы; некоторые из этих полых мест, называемых вообще полоньями, подергиваются тонким льдом и бывают весьма опасны, в особенности в темноту.

Во время поездки с полковником Гофманом из Березова по первому пути мы имели случай провалиться в Обь, несмотря, что мороз был свыше 25° Реомюра. К счастью, образовался неширокий пролом, и кошева наша осталась плавать над водою, поддерживая собою несколько и лошадей, которые только передними ногами цеплялись за лед, а всем корпусом были погружены в воду. Журналы и тому подобные вещи, более важные, были тотчас спасены, а остальные же, оставаясь дольше в воде, покрылись довольно толстою коркою льда, равно как и мы сами. Выбрав поодиночке из саней все вещи, потом мы успели вытащить своих лошадей стеньгами, потеряв только походную аптечку и некоторые мелочи.

Другое затруднение бывает то, что лед иногда почти в продолжение целой зимы не покрывается на гладких местах снегом, который, падая, бывает тотчас сметаем вьюгами, чрез что езда на некованых лошадях туземцев делается до такой степени невозможною, что приходится выпрягать их и самим вместе с проводниками катить сани на значительные расстояния, как это было зимою 1848 года.

1852