На крайнем северо-западе Сибири

В.В. Бартенев

За последнее время Обдорск довольно часто упоминается в нашей периодической печати, то по поводу поездки туда проф. Якобия с целью выяснения причин вымирания инородцев (остяков и самоедов), то по случаю попыток проложить путь по Оби и Обской губе в Ледовитый океан. Большинство читателей, вероятно, имеет самые смутные понятия об этом забытом уголке России.

Обдорск, самое имя которого довольно зловеще звучит в ушах русского интеллигентного человека, часто рисуется какой-то голой скалой на берегу Ледовитого океана.

Малоизвестность этого своеобразного края, возбуждающего теперь некоторую долю общественного внимания, заставляет меня думать, что предлагаемые «очерки», составленные после четырехлетнего пребывания в Обдорске, будут прочтены не без некоторого интереса.

1

Обдорск, или официально — село Обдорское Березовского округа Тобольской губернии, находится почти под самым Северным Полярным кругом, на р. Полуй, недалеко от впадения ее в, Обь. Это последний населенный пункт на севере в приобском крае, последний шаг русской колонизации. Дальше по Оби встречаются только юрты остяков, и самоедов и очень редкие постройки кое-кого из русских торговцев, забирающихся верст на 300 и более вниз по Оби. Обдорск

расположен в смешанной полосе тундры и лесов, значение которой по всему северу России характеризуется проф. Якобием как место зимовки инородческих оленьих стад и передовых пунктов русской оседлости. Дики и непривлекательны окрестности Обдорска: кругом бугристая моховая тундра с изредка встречающимися перелесками, состоящими из корявой низкорослой березы, лиственницы, ели. По берегам реки много кустов тальника.

Собственно, близ Обдорска леса нет вовсе: что и было, то давно вырублено, и обнаженная тундра служит первым печальным свидетельством разорения всего этого края.

Невысокие, жалкие деревья можно встретить лишь за 7—10 верст от села. Дровяной же лес, хотя и невысокого качества, встречается верст за 40 от села к юго-востоку вверх по течению Полуя. Еще дальше по Полую можно найти и строевой лес, но его мало, и далеко ездить, поэтому большая часть Обдорска сделана из барочного леса. Верст за 300 южнее Обдорска встречается уже кедр, а Березов (480 верст от Обдорска) стоит среди прекрасного кедрового леса, но нужно проехать к югу еще около 700 верст, чтобы встретить полосу, где возможно земледелие — это уже на Иртыше. Огородничество в Обдорске почти невозможно, хотя один из жителей имеет на южном склоне берега Полуя небольшой огородик, где поспевает некоторое подобие картошки и репы. В Березове огородничество вполне возможно и им занимаются многие. Из ягод в Обдорске вызревают: морошка (в большом количестве), черника, голубица, брусника и княжника. По южным склонам речных берегов иногда встречается красная смородина, рябина, калина, шиповник. Сенокосов довольно мало: сено косят преимущественно по островкам и отмелям рек, заливаемым во время весеннего половодья.

Попадается иногда трава и среди тундры, в низменных местах. Довольно высокая (по пояс) и по-обдорскому даже роскошная трава растет по южным склонам речных берегов; но там неудобно косить. Таким образом, скотоводство возможно, и многие жители держат коров и лошадей.

Основанный в начале XVII столетия казаками — покорителями Сибири, Обдорск долгое время существовал как крепость, служившая оплотом и убежищем для русских удальцов. С половины XVIII в. стали сюда приезжать купцы на ярмарку. Тогда, очевидно, завязались уже торговые сношения с инородцами. Не скоро инородец научился доверять русскому. Рассказывают, что первоначально торговля производилась таким образом: русские купцы перевозили на другую сторону Полуя товары и раскладывали их по берегу, а сами отъезжали прочь. Самоеды, с своей стороны, клали свои товары рядом с теми, которые они желали выменять. Если русский купец был доволен, то он подъезжал и брал самоедский товар, а свой оставлял в обмен. Мало-помалу самоеды убеждались, что их не ограбят, и тогда возникали непосредственные меновые сношения. В конце XVIII в. Крепость в Обдорске упразднена, и для управления назначен гражданский комиссар, впоследствии переименованный в земского заседателя. С 20-х гг. нашего столетия стали в Обдорске поселяться русские на постоянное жительство. Но все же до половины столетия Обдорск оживал раз в год, в январе, когда на ярмарку съезжались купцы. В остальное время года большую часть строений составляли пустые амбары, где только во время ярмарки кипела торговля. В 60-е годы в Обдорске не насчитывалось и 200 жителей.

Около этого времени стали появляться ижемские зыряне, играющие в настоящее время большую роль в обдорской жизни. В 1865 г. в Обдорске жило всего 6 зырян, да и те не имели постоянной оседлости, а жили на квартирах у русских временно. С 70-х гг. зыряне начинают селиться в Обдорске на постоянное жительство, а затем стали брать приговоры у инородцев на места для водворения. Таких зырян, окончательно укрепившихся в Обдорске, теперь семей 6—7. Всех же зырян, проживающих в Обдорске, теперь добрая треть населения.

Если подъезжать к Обдорску по Оби, а затем по Полую, то еще издали можно увидеть этот городок, красиво и бойко расположенный на крутом и высоком мысу, выдающемся в Полуй. Всего виднее две церкви, из которых одна каменная, недавно построена и освящена в 1894 г. Многие строения расположены на берегу под горою, другие лепятся по откосу. На видном месте будка с инструментами для метеорологических наблюдений — Обдорская метеорологическая станция, учрежденная лет 15 тому назад Главной физической обсерваторией и содержимая на средства морского министерства. По переписи, произведенной в ноябре 1891 г. обдорским врачом Я.И. Зальмуниным, всего жителей оказалось 876 человек, из которых 459 мужчин и 417 женщин. По своему этнографическому составу они распределяются следующим образом:

русских 378

зырян 290

остяков 95

самоедов 103

Поляков, евреев и татар по 1.

Таким образом, русские являются преобладающею по численности народностью, хотя и составляют меньше половины всех других инородческих племен, взятых вместе. По месту рождения обдоряне распределяются так:

Родившихся в Обдорске и Обдорском участке 494

В Архангельской губернии (зыряне) 216

В Березове 70

В Тобольской губернии 69

В Европейской России 25

В других губерниях Сибири 2

Таким образом население Обдорска, первоначально составившееся из пришельцев, в настоящее время большею частью состоит из местных уроженцев. Только зыряне являются сравнительно новым элементом, значительное большинство этого энергичного и богато одаренного племени принадлежит к сравнительно недавним выходцам из своей родины — Архангельской губернии.

Главным, и почти единственным представителем власти в Обдорске является земский заседатель (вроде нашего станового). Затем местное управление инородцами лежит на обязанности обдорской остяко-самоедской инородческой управы, во главе которой стоит волостной старшина вместе с «ватажными» старшинами от отдельных инородческих родов. При управе — писарь из русских. Имеется еще казенный магазин, из которого выдается в ссуду инородцам мука, порох и свинец. В прежние времена казенные магазины были настоящим золотым дном для заведующих и вахтеров. Еще и теперь в Березовском крае можно встретить много почтенных старцев, бывших когда-то вахтерами, а теперь мирно проживающих с довольно хорошими для того края средствами (тысяч 10—20 руб.). Теперь эти злоупотребления значительно сократились: я, по крайней мере, за 4 года Своего пребывания в Обдорске ни одного факта подобного рода не знаю. Да и вообще, нужно заметить, что репутация сибирской администрации, которая сложилась у нас в обществе, довольно преувеличена, по крайней мере, говоря о настоящем времени и о губерниях, лежащих ближе к России. Конечно, всевозможные злоупотребления местной администрации, взятки и т. д. и теперь имеют место, и было бы крайней наивностью предположить, что ничего подобного нет. Но человек, проживший более или менее продолжительное время в Сибири, не встретит теперь тех картин наглого и безнаказанного обирания обывателей, которые, несомненно, имели место в прежние времена.

В общем, нет большой разницы между Сибирью и остальной Россией. Состав сибирской администрации постепенно улучшается. Хотя удаленность от центров и является условием благоприятствующим для злоупотреблений, но, с другой стороны, в Сибири есть стороны жизни, не дающие им слишком развиваться. Дело в том, что сибирский обыватель «зубастее» российского и более может за себя постоять; кроме того, сибиряк всегда может найти «писаку», который сумеет настрочить «каку хошь кляузу». В Сибири во всяком захолустном городишке вы встретите достаточное количество лиц, практически знакомых с порядками и законами. Лица эти рекрутируются, главным образом, из числа уголовных ссыльных. Тип сибирского ябедника, бесспорно, крайне антипатичный. Ябедник действует, конечно, из чисто своекорыстных мотивов и готов строчить доносы и кляузы каждому, кто ему заплатит.

Трудно сказать, однако же, что деятельность подобных лиц была бы всегда безусловно вредной. Конечно, в массе случаев ябедник вредит. Прежде всего, нехорошо уже то, что ябедник строчит тому, кто более может дать и, следовательно, является защитником интересов богатой части населения в ущерб беднякам. Если же донос возникает по личной инициативе ябедника, то он вызывается какой-либо личной обидой на того или другого чиновника. При этом доносы основаны большей частью на чисто формальных придирках. Редко случается, чтобы ябедник вникал в действительные нужды местного края и с этой точки зрения обличал начальство перед законом. Обыкновенно он придирается к каким-либо формальным упущениям, не вникая в суть дела. Поэтому очень часто бывает, что доносы градом сыплются на администраторов энергичных и не мирволящих местной плутократии, тогда как администратор бездеятельный и не задевающий местных воротил живет спокойно. К этому необходимо прибавить, что кляузники часто обманывают невежественное население, не обладающее достаточными юридическими сведениями и часто даже безграмотное. Это приходилось наблюдать и в Обдорске, где с самоеда иногда брали 10—15 руб. за написание такого прошения, которое никакого смысла не имело. Тем не менее при известных условиях (слабое развитие гласности, отсутствие земских учреждений, дореформенный суд, удаленность края от культурных и административных центров и проч.) приходится сказать, что и сибирский ябедник приносит иногда известного рода пользу. Ябедник, во всяком случае, является приспособленным орудием для отстаивания прав обывателя: в его лице общество получает защитника и наблюдателя за действием администрации. Ябедничество развилось в Сибири вследствие того, что условия тамошней жизни представляли к тому довольно благоприятную почву: зажиточность населения и его сравнительная независимость и бойкость, обилие злоупотреблений, а также обилие личностей, прошедших огонь, воду и медные трубы. Во всяком случае, необходимо заметить, какие бы то ни было законодательные стеснения злу не помогут и ябедников не искоренят: это явление сибирской жизни может исчезнуть только с устранением тех условий, которые его породили. Часто с ябедниками борются административными мерами, ввиду того, что вести дело против них судебным порядком обыкновенно бывает невозможно или неудобно.

Конечно, в этих случаях бывают ошибки и недоразумения. Как яркий и любопытный пример подобных «недоразумений» приведу случай, близко мне знакомый.

Года четыре тому назад в Обдорск был сослан некто к-ий мещанин В. Сослан он был по настоянию местной к-ой администрации, представившей В. как человека вредного вообще, а в частности возмущавшего крестьян распространением ложных слухов по поводу помощи голодающему населению, (это было в голодный год). Вследствие этого к нему была применена административная высылка в Обдорск, сроком на З года. Прав ли был В. или виноват — решать не берусь, т.к. знакомство мое с его прошлым до приезда его в Обдорск основывалось на его собственных рассказах. Как бы там ни было, но местная администрация торжествовала, избавившись от неприятного для нее лица. Казалось, можно бы и успокоиться, «упекли человека на край света в тундры, и ладно». Но видно, В. уж очень насолил кому-нибудь, только решили еще начать против него преследование судебным порядком по тому же делу! Было произведено следствие, а затем дело передано в К-ой окружной суд. Суд, рассмотрев дело заочно, приговорил В. к трехмесячному тюремному заключению за распространение ложных слухов и проч. Это было непростительной «ошибкой» со стороны чиновных врагов В.! Получив уже в Обдорске этот приговор, столь неожиданно присуждавший его ко второму наказанию за одно и то же преступление и, по его выражению, так сказать, «сдиравший с одного вола две шкуры», В. немедленно подал апелляцию в Тобольской губернский суд. В этой апелляции В. блестяще и неотразимо опроверг все возводимые на него обвинения и указывал на различные неправильности делопроизводства. Тобольский губернский суд отменил приговор К. суда. Тогда В. подал прошение на Высочайшее Имя, в котором, прилагая оправдательный, приговор Тобольского суда, отрицавший наличность преступления, просил освобождения и от ссылки в Обдорск. Просьба В. была уважена, и он был освобожден от надзора с правом вернуться обратно в К-ий округ. Таким образом, уездная администрация, благодаря своей излишней мстительности, сама же разрушила свое дело. Факт довольно характерный.

Пора, однако, вернуться к Обдорску. Обдорск принадлежит к числу тех поселений, которые сибирскими остяками называются иногда «северными столицами». Действительно, многие северосибирские местечки, как-то: Средне-Колымск, Туруханск, Верхоянск, Обдорск, являются административными и культурными центрами территорий, равных по пространству иному среднеевропейскому государству (в Обдорском участке один полуостров Ямал, между Обской губой и Карским морем, имеет около 1000 верст по направлению с юга на север).

В силу отдаленности этих пустынных территорий, вся жизнь концентрируется и тяготеет к главному местечку в данной местности. Большинство жителей имеет самое смутное понятие об остальном мире и совершенно чуждо его интересов. К сожалению, нужно сказать, что и «остальной мир», с своей стороны, мало интересуется нашими отдаленными окраинами.

Если сравнить Обдорск с прочими «северными столицами», вроде Туруханска и Средне-Колымска, то ему безусловно придется отдать предпочтение. Мне приходилось читать описания Туруханска и Средне-Колымска (последнего в работах Рябкова и Дионео): Обдорск во всех отношениях стоит выше, население многочисленнее, богаче и развитее. В Средне-Колымске, напр., люди живут в маленьких домиках, без плиты, в одну комнату — в Обдорске же в таких лачугах обитают только остяки и беднейшая часть русского населения. Значительная часть изб в Обдорске имеет по нескольку комнат с крашеными полами, со стенами, оклеенными обоями, с зеркалами и картинками-олеографиями; на окнах цветы; есть мягкая мебель, только мало приходится видеть комодов и шкафов, которые заменяются сундуками и ящиками. Эти ящики, крашеные, окованные и покрытые коврами, придают комнате обдорянина какой-то старинный колорит.

В Средне-Колымске нет бань, и жители живут в грязи, как остяки в Обдорске. Значительная же часть русского и некоторая часть зырянского населения одевается и живет чисто; баня — необходимая потребность каждого русского и зырянина. В Средне-Колымске жители, представляющие какую-то помесь русских, якутов и юкагиров, почти поголовно безграмотны и невежественны до того, что не знают названий даже сибирских городов, что же касается «российских», то они считают, напр., Одессу, Киев особыми государствами. В Обдорске этого нет: значительная часть русского населения, сохранившая чистоту крови (браки с инородцами крайне редки), грамотна.

В Обдорске имеются две школы: сельское училище и миссионерское. При сельском училище два года тому назад учреждена библиотека, существование которой вызвано кроме общепросветительских задач еще необходимостью поддерживать русский язык в населении, живущем постоянно среди инородцев, могущем постепенно одичать, как это и случилось, напр., во многих поселениях Якутской области.

Однако жизнь среди массы инородческого населения успела, до известной степени, повлиять и на русских. Русские усвоили себе инородческий зимний костюм, зимой вместо шуб обыкновенно [носят] малицы — это рубашка из оленьего меха шерстью внутрь с капюшоном и рукавичками. На малицу одевается еще сорочка из какой-нибудь материи для того, чтобы сохранить мездру от снега и дождя (оленьи шкуры местной выделки боятся сырости).

Малица — прекрасный костюм для обдорского климата: сужу по собственному опыту, так как все четыре года, которые я прожил в этой местности, я другого зимнего костюма не носил. Малица довольно легка, нисколько не стесняет движений и прекрасно защищает тело от холода, особенно если ее подпоясать. Малицы носят и мужчины, и женщины, и т. к. остается открытым одно лицо, то издали или сзади только по походке можно отличить, какого пола человек идет. В дороге или в большие морозы сверху малицы надевают еще гусь. Гусь шьется такого же покроя, как и малица, только мехом наружу и из более грубых шкур. Человек в гусе напоминает несколько медведя и вообще имеет какой-то дикий, для непривычного взгляда, вид. На ноги зимой надевают меховые пимы шерстью наружу; под пимы иногда надевают еще чижи — меховые чулки шерстью внутрь. Пимы прекрасно защищают от холода и при этом необыкновенно легки, не жмут ноги — ходишь, точно в чулках. Пимы часто шьют пестрые, для чего подбирают куски шкур различного цвета и прошивают их цветным сукном. Теперь мода на слишком пестрые пимы прошла, и шьют больше всего темного меха и лишь кругом ступни вставляют белую полоску. Подошва пимов делается или из шкурок с оленьих лбов, или из щеток (жесткий мех из-под копыт).

Иногда поверх малицы вместо гуся надевают парку. Парка — это тот же гусь, только щегольской; она шьется из тонких оленьих шкур, большей частью снежно-белого цвета, причем вшиваются куски других цветов, а также разноцветное сукно. Узоры получаются очень оригинальные и красивые. Вообще я редко видел другой зимний костюм, который был бы красивее парки. Особенно красивы зырянские парки, делаемые с большим вкусом.

Конечно, все эти вещи пригодны только при обдорском климате; впрочем, мне кажется, что малица могла бы употребляться в России как зимний костюм для детей. Дети часто простывают, и поэтому их кутают во всевозможные платки, шарфы и шубки. Но все это стесняет ребенка, мешает ему свободно играть и резвиться и, в конце концов, не всегда предохраняет от простуды, а иногда даже способствует ей. Вот тут малица была бы чистым спасением. Нисколько не стесняя движений, малица в то же время представляет непроницаемую для холода и ветра оболочку, равномерно покрывающую тело.

Какая разница между обдорскими детьми, которые зимой целые дни проводят на воздухе, играя и резвясь, как снегири, и, напр., петербургскими, которые, закутанные в невозможный «цивилизованный» костюм, изображают из себя каких-то неповоротливых маленьких истуканов. Детскую малицу в Обдорске можно достать за 6—8 руб. Пересылка обойдется недорого, да можно покупать и в Москве у приезжающих туда ижемских зырян.

Местные условия отразились и на пище жителей. Там едят очень часто сырую мерзлую рыбу и мерзлое оленье мясо. Рыбу едят летом — сырую свежую, а зимой — мерзлую. Сырая свежая мне не особенно нравилась, да и многим другим также: все-таки чувствуется несколько неприятный вкус, да и хрустит на зубах довольно скверно; кроме того, есть опасность получить солитера, которым страдают многие жители из русских и зырян. (Остяки солитера не знают вовсе, несмотря на то, что летом иногда почти ничего другого не едят, кроме сырой рыбы.) Мне не приходилось пробовать нашей «российской» рыбы в сыром виде, но говорят, что обдорская гораздо вкуснее, особенно нельма, муксун, сырок. Недурна и осетрина; только вот щука не годится — невкусная, да и глистов больно много, хотя едят и ее.

Зато мерзлая рыба хороша безусловно, и ее едят все, даже новоприезжие. Мерзлую рыбу стругают ножом, и получаются стружки восхитительного беловато-перламутрового цвета. Такую стружку берут рукой за один конец, а другой ловят ртом, а рыба так и тает во рту и похрустывает на зубах! Особенно хороша нельма. Осетрина несколько жирна, но все же не противна; зато икра осетровая мерзлая не соленая — прекрасна, лучше паюсной. Оленину тоже едят мерзлой: она очень мягка и нежна, поэтому прекрасно раскусывается и просто тает во рту. Это питательная и удобоваримая пища: ею многие лечатся от катара желудка. Особенно хорош костный мозг олений, но еще лучше мерзлые почки. С виду они очень некрасивы, но надо разгрызть этот грязноватый комок кровянистого жира, чтобы восчувствовать всю его прелесть. Употребление оленины в сыром виде отчасти объясняется дороговизной овощей и вообще приправ к жареному и вареному мясу. Кроме того, оленина вообще не годится вареная, да и жареная тоже не особенно вкусна, так что лучше всего есть сырую.

Иногда едят и свежую оленину, не мерзлую, но это редко, так как в самом Обдорске оленей не бьют, а привозят туда мясо мерзлыми тушами.

Постоянное общение с инородцами повело к тому, что почти все обдоряне хорошо говорят по-остяцки и по-самоедски. Остяки же, вообще, очень плохо понимают по-русски, а самоеды, вечно кочующие в тундре, и вовсе не знают русского языка. Русские иногда говорят по-остяцки и между собой; встречаются и такие, которые почти забыли родной язык и совсем одичали, но это редко, да и вообще господство инородческих языков в Обдорске слабее, чем, напр., в Якутской области. Между прочим, в языке обдорян есть одна  особенность, которая замечается во всех северосибирскихпоселениях. Многие из природных обдорян произносят вместо ш — с, а вместо ж — з; иногда наоборот: напр., «узе наси присли» (уже наши пришли), «беднязки плохо зивут», «поймал ерса» (ерша). Точно так же затрудняет их ч: «посол к цорту», а некоторыхр, л: «то и дее» (то и дело), «тли любля» (три рубля). Вследствие этого язык коренного обдорянина напоминает какое-то детское сюсюканье. Это сюсюканье идет по всему северу Сибири, постепенно усиливаясь по направлению к востоку: в Обдорске оно еще слабо и осмеивается большинством, в Туруханском крае (по р. Енисею) оно сильнее и, наконец, в Колымском крае (крайний северо-восток Сибири) достигает полного господства. Объясняется это явление, вероятнее всего, влиянием инородческих языков. Остяки, по крайней мере, сильно сюсюкают и, вообще, их говор имеет какой-то слюнявый характер.

Образованное общество Обдорска очень малочисленно: заседатель, писарь, несколько священников, из которых один приходский и трое миссионерских, доктор, фельдшер, акушерка и учитель сельской школы. Затем кое-кто из местных купцов и рыбопромышленников. Кроме того, есть еще элемент случайный: административно ссыльные из интеллигентной молодежи. Всего перебывало с конца 70-х гг. таковых человек 15.

Выгодной стороной Обдорского края служит то, что туда почти не ссылают уголовных преступников. Вследствие этого тип варнака и шпанки, составляющий бич для всей Сибири, Обдорску почти неизвестен. Поэтому тяжкие преступления, как-то: убийства, грабежи и т.п. в Обдорске вовсе не имеют места. Вы можете совершенно спокойно уходить за окраину села в какое угодно время, не опасаясь быть ограбленным или убитым, чего отнюдь нельзя сказать о других, более культурных частях Сибири.

Благодаря некоторой зажиточности известной части населения, а также отсутствию развлечений и обилию досуга, в Обдорске выписывается довольно много периодических изданий. Толстые журналы выписываются или читаются, по крайней мере, преимущественно интеллигенцией, но на другие издания подписываются и промышленники, и даже зыряне. Зырян, выписывающих периодические издания, человека  четыре. Выписывают они больше «Сибирский Листок» иразные иллюстрированные издания. Один из них, впрочем, подписывался на «Вестник рыбопромышленности», единственный по всему Березовскому краю подписчик на это издание. Он же выписал для обдорской библиотеки «Вестник Воспитания» и «Русскую Школу». Библиотека в Обдорске теперь довольно бедная, да больших требований тут и предъявлять нельзя. Большинство книг — детские и затем беллетристика, причем отсутствует большинство наших классиков: нет Л. Толстого, Тургенева, Островского, Гончарова, Салтыкова, Гоголя и мн. др. Большая часть книг для взрослых состоит из романов — приложений к иллюстрированным изданиям. Всего больше выдач приходится на детей-учеников, из них громадный % составляют зыряне. Благодаря, этому, библиотека имеет значение преимущественно для русификации края. Зырянские дети школьного возраста почти все читают и пишут по-русски в противоположность своим родителям, почти сплошь безграмотным и довольно плохо владеющим русским языком. Из четырех зырян, выписывающих иллюстрированные издания, двое делают это для своих детей.

Продолжение следует…