Новомир Патрикеев
Лебеди, гуси и казарки
Оглашая еще заснеженные просторы Севера серебряными трубными кликами, первыми из водоплавающих прилетают весной на родину охраняемые законом огромные лебеди-кликуны. Лебедь — издревле одна из самых почитаемых людьми птиц. Его образ всегда связывался с самым святым, чистым, нередко таинственно-мистическим: лебединая песня, лебединая любовь, лебединая верность. Образ лебедя живет в старинных и современных песнях, легендах и преданиях…
Поэтичные описания этой белоснежной, красивой, грациозной и очень большой птицы принадлежат самым известным литераторам. Прекрасный портрет лебедя нарисовал Сергей Тимофеевич Аксаков в первой русской энциклопедической охотничьей книге «Записки охотника Оренбургской губернии».
«Лебедь по своей величине, силе, красоте и величавой осанке давно и справедливо назван царем всей водяной, или водоплавающей, птицы. Белый как снег, с блестящими, прозрачными небольшими глазами, с черным носом и черными лапами, с длинной, гибкой и красивою шеею, он невыразимо прекрасен, когда спокойно плывет между зеленых камышей по темно-синей гладкой поверхности воды. Но и все его движения исполнены прелести: начнет ли он пить и, зачерпнув носом воды, поднимет голову вверх и вытянет шею; начнет ли купаться, нырять и плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги воды, скатывающейся с его пушистого тела; начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом па спине, боках и хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и начнет также носом перебирать в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, — все живописно и великолепно в нем».
Великий естествоиспытатель Альфред Брем, сам непревзойденный знаток птиц, во всемирно известной книге «Жизнь животных» предпочел своей авторской характеристике лебедя-кликуна процитировать Шиллинга: «Лебедь-кликун приводит наблюдателя в восхищение не только своей великолепной фигурой, своими вдумчивостью и умом, которые выражаются в движении его головы и во всей осанке, которою он отличается в свою пользу от лебедя-шипуна, но и громкими, чистыми тонами своего голоса; голос этот раздастся по всякому поводу, в качестве призыва, предостережения, в случае спора, когда собираются стаи лебедей, и ради собственного развлечения. Когда в сильный мороз воды озера кроме текучих мест со всех сторон замерзают, и таким образом закрываются любимые местечки лебедя-кликуна, а именно неглубокие места, когда эти красивые птицы целыми сотнями собираются на открытых частях воды и своим меланхолическим криком как бы оплакивают свое несчастие и невозможность добыть себе пропитание из глубины, в эту пору, в длинные зимние вечера и в течение целых ночей напролет, я много раз слышал издалека, на расстоянии целых часов пути эти многоголосные жалобные звуки. Эти певучие крики напоминают то колокольный звон, то звук духовых инструментов; но в сущности крики эти не похожи ни на то, ни на другое, а во многих отношениях превосходят их, так как издаются живыми существами и больше говорят нашему чувству, чем звуки, издаваемые мертвым металлом. Это своеобразное пение и есть та лебединая песня, сказание о которой считается вымыслом».
Насколько позволяет более чем шестидесятилетний опыт охоты и постоянного общения со многими знатоками северной природы, особенно с очень наблюдательными коренными жителями тундры и тайги, хотелось бы поддержать слова Шиллинга о лебединой песне. То, что лебедь после гибели лебедки издает якобы последний прощальный крик, сложив крылья, падает с высоты на землю и разбивается, в действительности красивая легенда, миф и не более.
Доводилось дважды наблюдать поведение лебедей, потерявших подругу. Июньский, ясный и тихий вечер 1950 года. Над широким обским разливом (сором) на фоне зеркальной голубой воды и светло-синего искрящегося неба летящая не очень высоко стая лебедей казалась не чисто белой, а слегка голубоватой, как легкие курчавые облака по краям горизонта. Когда она поравнялась с берегом, из замаскированного около тальниковых кустов скрадка прозвучал выстрел. Одна птица замертво упала в воду. После короткого замешательства, сопровождаемого тревожными криками, лебеди стали набирать высоту и продолжили свой путь.
Только один, круто развернувшись, почти спикировал к воде, но его встретил второй выстрел, который из-за торопливости и излишнего азарта бегущего к лодке охотника был безрезультатным. Осиротевшая птица стала совершать над разливом круги, оглашая окрестности пронзительно печальными трубными звуками. И так летала всю ночь. Когда утром весь розовый в лучах поднявшегося солнца лебедь пролетал напротив моего скрадка, он издавал уже глухие, хриплые стоны, а вскоре куда-то исчез.
Следующую картину лебединой дружбы и верности увидел почти через двадцать лет таким же весенним вечером на другом обском разливе. Сначала услышал тревожные лебединые крики. Затем на довольно большой высоте заметил четверку птиц. Одна из них (судя по меньшим размерам, самка) была ранена и из последних сил держалась в воздухе. Три других летели под ней и, меняясь местами, словно старалась поддержать ее своими крыльями. Постепенно снижаясь, они опустились на соседний разлив за кустами и кричали всю ночь.
Утром на противоположный берег моего разлива прилетела из-за тех кустов только тройка лебедей. Подранок явно погиб. Пара держалась рядом, а когда осиротевшая птица пыталась приблизиться к собратьям, они принимали угрожающие позы и отгоняли ее. Вдовец, а я убедился в этом, когда он пролетал около меня, как огромный корабль, еще долго крутился над разливами и под конец издавал такие же хриплые звуки, какие я слышал когда-то.
Утро было теплое, тихое, солнечное. На зеркале сора поблескивали белыми боками отдыхавшие северные утки. Вокруг носились веселые «свадьбы» местных уток. По берегам суетились мелкие кулики. Бекасы чертили в высоте свои синусоиды и спирали, взлеты и падения, сопровождаемые звонким блеянием…
Так будем считать, что лебединая песня — это не предсмертный крик, а вечная лебединая любовь и верность!
Лебедь-кликун — самая крупная из гнездящихся в Обь-Иртышье водоплавающих птиц. При длине тела полтора метра и размахе крыльев в два с половиной метра он достигает веса двенадцати килограммов. Зимовки наших кликунов находятся на Черном и Каспийском морях, юге и западе Европы, на севере и северо-западе Африки.
Следом за ними появляются на севере маленькие и редкие краснокнижные тундряные, по-местному — обские, лебеди. Они гнездятся только на Обском Севере, зимуют преимущественно в Ирландии, Англии, Голландии, Дании и Германии, изредка на Каспии, в Румынии, Венгрии, Франции.
По внешнему виду малый лебедь похож на кликуна, но заметно мельче по размерам, шея тоньше и (относительно) короче. Вес около пяти — шести килограммов. Сидя па воде, оба вида держат обычно шею вертикально, а голову — под прямым углом к шее. Крылья плотно прижаты к телу.
В середине прошлого века мне почти ежегодно удавалось видеть обских лебедей в полете и слышать их голоса, более тонкие и звонкие, чем у кликунов. А один раз я даже подержал малого лебедя в руках. Как-то в мае 1946 года встретил на охоте одноклассника с отцом. Они рассматривали какую-то белую птицу размером с крупного гуся. Мне он показался вдвое меньше хорошо знакомого кликуна. Старый интеллигентный охотник наглядно объяснил нам, что отличие этих птиц не только в общем весе, но и в окраске клюва. У малого он более высокий у основания, желтое пятно на нем меньше и не доходит до глаз, а граница между черным и желтым прямая, тогда как у кликуна — косая. Альфред Брем называл в качестве отличительного признака наличие у малого лебедя восемнадцати рулевых перьев.
Весной малых лебедей трудно спутать с другими птицами, но осенью, особенно охотникам неопытным, молодым или горячим, надо проявлять осторожность. Молодые лебеди окрашены в грязно-серый цвет и случайно могут быть приняты за гуся. Малый лебедь внесен в Красную книгу СССР, РСФСР, Ямала и Югры.
На юг региона возможны залеты лебедя-шипуна. Он чуть крупнее кликуна — длина тела один метр восемьдесят сантиметров, размах крыльев два метра шестьдесят сантиметров. Голос более хриплый и дребезжащий, клюв черный с шишкой у основания, пространство между кончиком клюва (ноготком) и ноздрями красное. Сидя на воде, шипун изящно изгибает шею, а концы крыльев распускает, отчего плавающий выглядит очень красиво. Все лебеди на правах рода входят в подсемейство гусиных подотряда пластинчатоклювых отряда гусинообразных.
Несмотря на благоговейно-уважительное отношение в народе к лебедям почти как к священной птице, а убийство лебедя считалось большим грехом и дурной приметой, охотники стреляли их с незапамятных времен. Вспомните охоты на гусей-лебедей героев русских сказок или описания боярских пиров, где лебедей подавали целиком запеченных в пере. Это хорошо видно на известных картинах К. Маковского «Свадебный пир» и Н. Некрасова «Угощение иностранных послов». В Киевской Руси первой разрезала лебедятину сама Великая княгиня.
У аборигенов севера лебедь был желанной добычей как из-за своей величины, так и потому, что прилетал в конце марта — начале апреля, когда заканчивались зимние запасы еды. В большинстве водоемов из-за загара переставала ловиться рыба; в связи с переездом на весенние угодья и началом токового периода прекращался лов куропаток петлями и отстрел боровой дичи.
Единственным источником пищи в голодное апрельское время могли быть лось или олень, добываемые загоном по пасту. Но это удавалось не всегда и не везде. Опять же при удаче выручал лебедь, которого стреляли сначала из луков, а позже из ружей. Кроме мяса, ханты и манси использовали для изготовления и украшения одежды пуховые шкурки, освобожденные от пера. Из крыльев делали красивые большие веера-опахала, которыми отпугивали кровососущих насекомых.
Мне довелось быть свидетелем одного спортивного, а, возможно, и частично ритуального действа, когда хантыйские парни соревновались в способности переломить плечевую кость только что сваренного и съеденного лебедя. Они захватывали руками концы кости, перекинутой через узкую дощатую потолочную балку весенней избушки-юрты, и повисали на ней. Но видно масса трех или четырех участников «соревнования» была недостаточной. Даже мой довольно рослый брат Владимир с трудом выполнил это «упражнение».
Охоту на лебедей чаще совмещали с гусиной и утиной. По данным АЛ. Дунина-Горкавича, отдельно на них охотились на мелких травянистых озерах, устраивая засидки на берегах у самой воды. В воду ставили и чучела. В лучшем случае добывали за сезон 20-30 штук.
По другим авторам, в качестве скрадков применялись полууглубленные станки, а также зарытые и подтопленные бочки. В краеведческом сборнике «Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX — начала XX в.» опубликованы по рукописи «Очерки промысловой охоты в северных округах Тобольской губернии» Василия Яковлевича Яковлева (Богучарского), который жил и на Средней Оби в Сургуте, и на Нижней Оби в селе Кондинском (ныне Октябрьское) в конце 80-х годов. Автор писал об охоте на лебедей, основанной на том, что эти птицы любят отдыхать на озерных кочках, заросших водорослями, поэтому кочку при помощи камней или якорей подтапливали. В выступающих над поверхностью воды краях делали бойницы, они же вентиляционные отверстия. Охотник с ружьем и припасами забирался внутрь, а его напарник плотно закрывал верх, засыпал землей, покрывал дерном и водорослями. Иногда рядом ставили лебединое чучело. Лебеди принимали искусственную кочку за островок и подплывали. Таким способом один сургутский охотник добывал за весну двадцать и более лебедей.
В целом охота на лебедей не была особенно добычливой. По сообщению Тобольской газеты «Сибирский листок», березовские охотники брали за сезон максимум десять птиц, а в лучшем случае специальной лебединой охоты по 20-30 штук на стрелка.
Сохранились отчеты за 1910 год, когда в Березовском и Сургутском уездах было добыто 379 лебедей. Мясо употребляли в пищу сами охотники, а на продажу шла шкура по довольно высокой для того времени цене от 70 копеек до одного рубля 30 копеек. За эти деньги можно было купить топор или килограмм пороха, или три килограмма дроби, или 15 килограммов кренделя-сушки, или 20 килограммов ржаной муки.
В советское время охота на лебедей разрешалась до 1950 года. И хотя лебединое мясо заготавливалось кооперацией, специально лебедей не промышляли. Есть статистические данные, что в низовьях Оби охотники-ханты добывали за весну по два-четыре лебедя.
В 30-е годы стал усиленно пропагандироваться новый вид заготовок: «меховая птица». На выставке, посвященной десятилетию Ханты-Мансийского округа (1940 год), был оформлен по-своему красивый пирамидальный стенд: огромная шкура лебедя с крыльями, лапами и хвостом в обрамлении чучел и шкурок других околоводных птиц.
В годы Великой Отечественной войны в округе проводилась заготовка лебединых шкур, которые подсаливались и отправлялись в США для оплаты за военную технику. Кооперация выдавала охотнику лицензию на 25 птиц и оплачивала добычу дефицитными тогда продуктами питания, промтоварами и боеприпасами.
После войны специально на лебедей практически не охотились, добывая их попутно при стрельбе другой водоплавающей дичи, но оставались еще промысловики, способные бить лебедей влет из мелкокалиберных винтовок и мастерски имитировать их крики. Я знал в Салехарде такого снайпера по фамилии Филиппов и был свидетелем, как известный гусятник и «кликальщик» Мотошин происхождением из села Реполово весной 1959 года на спор «посадил» лебедя на воду. Охотник отплыл от берега сора на маленькой лодке, лег, накрывшись с головой рогожей, и начал подманивать. Лебедей на противоположной стороне сора сидело много. И вот один из них поднялся, подлетел, без всякого разведочного облета приводнился и смело поплыл прямо к лодке на призывное «кликанье» охотника.
Печатается в сокращении
Продолжение следует…
