Всего полгода разделяют эти публикации из окружной газеты. В первой перед нами предстает хороший производственник и организатор, достойный всяческих поощрений и наград, а в следующих – махровый вредитель и враг народа, заслуживающий исключительно высшей меры. Самое страшное, что речь идет об одном и том же человеке… Жуткое время…
Социалистический город Остяко-Вогульск
Географы его еще не нанесли на карту. Иртышский водный транспорт не знает такой пристани.
Младший помкомандира удивленно смотрит на меня:
— На Остяко-Вогульск вам?..
— Ну да, повторяю в третий раз. — На Остяко-Вогульск… — Не задерживайте…
Он еще раз возится около справочников и говорит уже решительно:
— Такого нет…
В почтамте, голубоглазая девочка, видимо практикантка, с большой опаской прикладывает тяжелую печать на пакет…
— Ос-тя-ко-Вогульск… — читает она, и хмурит бровки, — где это?! Тут что-то не то! — звенит серебрянным колокольчиком, и бойко топает куда-то по корридору.
Вернувшись, бросает мягко:
— Ну, конечно, нет… такого города! Я так и знала! — Не понимаю, откуда вы взяли…
Но этот город — не миф, не выдумка…
Я добрался до него.
В 15 километрах от впадения Иртыша в Обь, там, где Самаровская гора, круто повернув, уходит вспять — стоит он, опеленанный — темно зеленой хвоей лесов, город — от пня, пахнущий смолой и свежеошкуренным лесом.
Волею Октября, из топей и болот — вырос за год. Стройка в разгаре. Стучат топоры, визжат пилы, и заступы, врезаясь в землю, пугают зверя в смежных падях, — впервые поют гимн труду.
Ночи ярко освещены кострами. Люди рьяно бьют мерзляки, рвут корни С грохотом падают столетние кедры. Голоса. Гомон. Рядом с хаосом, кусочками девственной природы — контуры будущих проспектов, бульваров. Здесь еще непролазная чаща, тут — трехэтажный дом.
Спешно, с необычайной быстротой расчищаются все новые и новые площадки для строек. С каждым днем редеют дебри, все дальше отходят древние лохматые ели. Сегодня — бесформенная масса леса, на завтра — сруб. — Еще день и — отстроенный дом. Отвоеванная культурная, жилая площадь ни часу не ждет жильца. В одной части дома — темные провалы неокосяченных, не остекленных рам и свист ветра, в другой — свет, уют, тепло, законченный порядок.
— С молоду привыкать к темпам! С пеленок чиститься — реет в воздухе.
Прораб тов. Пайвин — пионер стройки, премированный за самоотверженный бой с тайгой — дает необходимые пояснения, знакомит с отдельными ответственными участками стройки, ее героями.
— Высокие темпы стройки — не пустая фраза.
Бригада Урюпина обязалась к Октябрьскому празднику закончить все плотничные работы по отделке дома Советов. Бригада отказалась от выходных дней, сократила время на обеденный перерыв. Работы будут закончены в срок.
Бригада кровельщиков, под руководством бригадира Жилина — в 15 дней, вместо 22-х — закончила все кровельные работы. Бригады Зинетдинова, из печников закончит к празднику на 85 проц. — печные работы. Бригада косячников – Костерина — выставляет ежедневно 10-12 метров косяков. А норма — только 8 метров. Бригада Доровина Михаила, на кантовке бревен — дает ежедневно вместо 24 метров — 36.
И огромный дом Советов, этот красавец города, можно сказать уже готов. Люди, объединенные одной волей, на деле проводя соревнование и ударничество — разбили старые представления северян о сроках стройки.
В доме 70 комнат. Общая кубатура — 10273 метра. В нем будут размешены все отделы Окрисполкома, все госбюджетные организации, Окружной комитет партии и редакция ХМШ. Стоимость строительства — 164984 рубля. Такая сравнительная дешевизна объясняется тем, что все стройматериалы, за исключением стекла, гвоздей — берутся на месте. Кирпичь, изготовленный на месте дает 85 рублей экономии на каждую тысячу штук. Завод — примитив, за сезон выработал кир-кирпича миллион штук, таким образом, всего сэкономлено 85 тыс. рублей! А кирпич по качеству не хуже привозного.
Рядом с домом Советов — дом туземца, дом национальной культуры. Это двуэтажное, также на лишонное стиля, здание. Верхний этаж -номера для приезжающих туземцев. Каждый номер — просторное, светлое помещение. В этом-же этаже — красный уголок, библиотека. Внизу обширное помещение для театра и столовая. — Какая разящая разница от того, что до революции, приезжающий туземец получал, останавливаясь на ночевку – «у своего» друга-купца!
У дома туземца, как и у дома Советов — тоже необычайное оживление, напряженность, горячка, темпы…
— Дом достроим накануне Октябрьских торжеств… Торжественное заседание проведем в Остяко-Вогульском доме культуры! — Сказали ударники.
Дом будет готов.
Он достраивается, а на пороге уже законтрактованная труппа артистов.
Они не могут быть спокойными зрителями этой необычайной стройки. Нет сил! И вот группа людей, одетых не по-северному, кряхтя и пыхтя, с стяжком в руках, убирают с дороги непослушную карягу.
— Иди, иди!.. Довольно, полежала тут… Дорога к театру должна быть торной!
В некотором отдалении, через площадь рядами выстроились новые солидные здания различных хозяйственных организаций. Дальше -пожарная, школа-семилетка, совесткий базар. Еще дальше, ближе к реке — избушки разных поселенцев. Их также с каждым днем все больше.
Места хватит. Строиться есть где. Запроектированная площадь города равна 2006 гектарам. В городе будет 11 улиц, общим протяжением до 15 километров. К стати скажем о площадях, бульварах, скверах — они займут 17 гектар 8125 кв. метров, т.е. около 10 проц. всей площади.
С весны строительная лихорадка будет еще выше. Будет приступлено к строительству электростанции, водопровода и других капитальных сооружений. В течении зимы должны быть построены — дом Советов, банк, педагогический техникум я еще ряд зданий для социально-культурных учреждений.
Таким представляется сегодня и завтра Остяко-Вогульск -административный и культурный центр огромного Остяко-Вогульского округа.
У города — большое будущее. Близость судоходных рек Иртыша и Оби, богатых сенокосных, лесных и промышленных угодий — дают предпосылки для создания здесь мощного комбинированного хозяйства, различных кустарных производств, заводов и фабрик для переработки разного сырья, развития огородничества, полеводства, создания молочных ферм и всего того, что должно сделать город кузницей нового быта.
— Алло! Алло!
— Есть! Остяко-Вогульск! Не путайте с Самарово-Барабой! Бараба — синоним грязи, спячки, лени. Там комлистые ели, также, как и в Остяко-Вогульске — смотрят жителю в печь, но он круглый год без дров. Там, привередливая «хозяйка квартиры» — дерет по 20-30 рублей за угол — с мириадами блох, клопов, тараканов, никого не пуская к шестку. Бараба — чудом уцелевшая подметка древнего остяцкого княза Самара. Здесь еще чудится звук его барабана. — В Остяко-Вогульске, — во всем ставка на новый социалистический быт.
Бараба — тянись за городом!
Город — бери шефство над старухой.
Алло! Голубоглазая с почтамта, ты слышала?! Смело штампуй письма — НА ОСЯКО-ВОГУЛЬСК!
Петр Гущин
«Ханты-Манчи Шоп (Шой)», 7.11.1932
Пересмотреть дело! Отклики на суд над вредителем Пайвиным
Выше классовую бдительность
При создании сомостоятельной административной единицы — Остяко- Вогульского округа партия и советское правительство имело ввиду включить отсталые народности Севера в активное социалистическое строительство страны, дать северному хозяйству высокую социалистическую технику и такую же высокую культуру. Базой для этого должен явиться строящийся окружной центр — город Остяко-Вогульск.
Классовый враг кулачество учло, что с национальным строительством рушится его последняя база эксплоатации малых народностей, не замедлило перенести на строительство свою вредительскую деятельность с целью дискредитировать и сорвать мероприятия советской власти и партии.
Строительство города было вверено призводителю работ технику Пайвину, в последствии оказавшемуся сыном раскулаченного и высланного кулака, скрывавшего свое участие в белой банде. Добившись доверия со стороны организаций, получив премию — костюм и ружье, Пайвин тотчас же переменил свою тактику и строительство повел вредительски. В результате 17-тимесячного строительства часть построек города требует капитального ремонта и даже переделки.
Все постройки города главным фасадом выведены в сторону выгребных ям уборных. Проекты строительства, в том числе и Дома Советов, изменены без согласия на то строительных организаций. Срубы некоторых построек сложены без мха и без какой либо прокладки, только по этому постройку дома банка пришлось перекатывать. Пазы проконопачены небрежно, крыши при незначительных осадках промокают, на потолках нет земли, ни у одной постройки не сделано доброкачественной завалины. Печи сложены так, что не дают никакого тепла, дымят, к весне расщелились, некоторые беспричинно упали. Дом Советов по окончании постройки начал расваливаться, во втором этаже капитальные балки подпилены, понадобилось устройство дополнительных укреплений и стоек.
Пайвин роль вредителя выполнял искусно и, бесспорно, был не один. Учет строительного инвентаря, стройматериалов велся небрежно, в результате недочет в стройматерьялах выражается в 61564 руб.
С 18 по 21 апреля Пайвин находился на скамье подсудимых перед окружным судом. Общественность была уверена, что Пайвин получит заслуженное, но эти надежды не оправдались. Председательствующий на суде Зудов, потеряв классовое чутье, уклонился квалифицировать дело по 58 ст. ч. 14 УК, не применил инкриминала закона ВЦИК от 7 августа, в приговоре приведены мотивы, способствующие реабилитация Пайвина. Над кулаком вредителем зачитан не соответствующий преступлению приговор по 109 ст. У. К.
Вся трудящаяся советская общественность округа, туземные массы должны извлечь из этого дела урок. Еще выше поднять классовую бдительность, решительнее, под руководством парторганизации, советов пойти в наступление против врагов социалистического строительства.
И. Ситников
Пролетарский суд не может быть снисходительным к вредителям
Молниеносно по городу пронесся слух о несоответствии делу приговора Остяко-Вогульского Нарсуда над строителем города, техником Пайвиным. В учреждениях, на улицах, и даже на квартирах, везде, где только можно встретиться двум-трем человекам — шло активное обсуждение:
— «Как так? За 10 килог. масла, муки — расстрел; за сотни же тысяч рублей, израсходованных на строительство разваливающихся домов -109 ст., с гарантией быть реабилитированным по самому же приговору суда» — говорили одни.
— «Разве не видно было как вел процесс председательствующий, кого то другого, на место Пайвина хотел посадить на подсудимую» — возмущались другие.
— «Надо сразу было предвидеть провал политического значения процесса. Ворон ворону глаз не выклюет. Пересмотреть дело!» — настоятельно выражалось у третьих.
Неправильность вынесения приговора, возмущение масс, кривотолки потребовали немедленного, организованного его обсуждения.
На другой день после приговора по всему городу проходили партийные собрания, с участием всех коммунистов, кандидатов, находившихся в городе. Кроме других решений, как просить о пересмотре следственною дела на Пайвина и обеспечения вторичною процесса политически благонадежным судейским составом — не было. Поступок судьи Зудова осужден как непартийный поступок. Ячейки потребовали к нему решительных мер партийного воздействия.
Умирающие эксплоататорские классы принимают все силы к тому, чтобы вернуть себе утраченные позиции не стесняясь никакими формами борьбы от лобовой атаки до тихой сапы, лишь бы подорвать развившееся социалистического строительства.
Приторно-елейным язычком, внешней советской активностью, притупив классовое чутье, бдительность, начиная от строй контроля до партячейки на строительстве, Пайвин творил все, что только может делать рука антисоветского человека.
Вот, что говорят участники собрания: «мне известно, что подчиненный ему (Пайвину) аппарат пьянствовал по две недели, за что увольнялся, как чуждый элемент, и вновь принимался» — говорит тов. Новиков. «Я видел, что он (Пайвин) не любил иметь в подчиненном ему аппарате коммунистов, он не доверял, боялся их» — говорит т. Волгин.
Пайвин решительно не хотел строить город так, чтобы он представлял из себя крепость национально культурного развития туземных масс. Вот его агитация среди рабочих: «не нужно крепости, лишь бы красиво».
Кто же такой Пайвин? Сын ярого кулака, раскулаченного и высланного советской властью, участник белогвардейских банд, скрывшийся от высылки по простой случайности, пьяница и очковтиратель. Свое социальное прошлое Пайвин скрывал.
Сам Пайвин говорил, что за свои деяния он ожидал расстрела, но оказалось, — дело обошлось более, чем благополучно.
Но, как случилось, что Пайвин остался почти безнаказанным? Вот, что об этом рассказывает тов. Южаков: «Такой исход объясняется только тем, что Зудов является сам кулаком». Подтверждением этого служит его работа. «Мне известно — заявляет т. Редикюльцев — Зудов по делу, которое он разбирал в Березовском районе. Кулаки развалили колхоз, — он их приговорил к 6 месяцам принудительных работ, тогда как за 100 рублей присуждает расстрел людям из социально-близкой нам прослойки. Зудов, до сих пор ведет себя таким же образом, т.е. стоит на защите кулаков. И, как результат этого, «Зудов выхолостил дело Пайвина, он пошел по пути оправдания подсудимого, он смазал классовую физиономию Пайвина. Выступавшие на суде в качестве свидетелей Мингалев и др., показаниями которых руководствовался суд — лучшие друзья подсудимого. Зудов умышленно не остановился, как следовало, на вредительских установках Пайвина». (Ермилов).
Суду не хватало доказательств преступлений Пайвина, но они налицо. Не видеть их — надо быть, в полном смысле этого слова, слепым. «Доказательством совершенного Пайвиным преступления — являются здания. Не надо было знакомиться с делом, чтобы смело заявить, что Пайвин должен быть расстрелян» (Н.). Состав суда, которому была вверена судьба дела, — был слеп, классово слеп, а председательствующий по социальному прошлому — родня подсудимому. Даже и сейчас «жена судьи Зудова — член ВКП(б) имеет связь с чуждыми элементами» (Седачев).
— Пересмотреть дело! — Таков вывод трудящихся масс города. Враги социалистического строительства должны получить заслуженное.
Н. Кедровый
«Ханты-Манчи шоп (Шой)», 14.5.1933
