И.Т. Белимов
Ликвидировав подлинно народную власть – советы, уничтожив лучших представителей народа – коммунистов, создав террористическую антинародную власть, кулацкие правители в то же время бесстыдно выдавали себя за представителей и сторонников «подлинной свободы». Так, в одном из своих «воззваний», обращённых к учителям и интеллигенции, сургутские правители призывали их взять на себя пропагандистскую работу, «стать на сторону интересов свободной Сибири» (?!), разъяснять населению, «что значит истинная (?!) свобода».
Движущими силами этого восстания были кулачество, торговцы, рыбопромышленники, чиновники, духовенство и т. п. Среди многочисленного кулачества, поднявшего меч против советской власти, были известные всему Приобью кулаки и торговцы – Тотосовы, Тверитины, Типсины, Барышев, Устиновы, Захаровы, Тетюцкие, Клепиковы, Колотовкины, Кондаковы и другие, имевшие в своих хозяйствах в 1921 г. по 8–15 дойных коров, от 7 до 20 рабочих лошадей, по нескольку домов, стрежевые невода, большие запасы хлеба и другого продовольствия.
Так, например, у кулака Николая Типсина при описи имущества после подавления восстания было учтено, кроме надворных построек, домов, бани и прочего, 9 рабочих лошадей и 4 молодняка, 18 голов крупного рогатого скота, несколько десятков овец, 20 сетей, 1 пятидесятисаженный невод, 150 самоловов и др. Устинов И.Н. имел 6 рабочих лошадей и 11 дойных коров. Устинов Феофан имел 5 рабочих лошадей и 16 коров. Жданов Михаил имел 9 рабочих лошадей, много рабочих быков, 7 только дойных коров, 27 сетей, 2 невода и др. имущество.
Захватив власть в свои руки, контрреволюционеры понимали, что им надо расширить район мятежа, чтобы обладать большими ресурсами кулачества и обманутого трудового крестьянства. Кроме того, мятежники имели прямое задание из Тобольска завладеть Берёзовским и Нарымским уездами. Характерно то обстоятельство, что председатель Тобольского антисоветского «крестъянского совета» Степанов отдал под власть главарей Сургутского восстания и Берёзовский уезд.
Сургутские мятежники с самого начала действовали с помощью шантажа, лживой агитации, обмана, соединённого с открытым насилием. Враги народной свободы не брезговали никакими средствами. Главное для них было в том, чтобы достигнуть цели, а средства использовались самые грязные и кровавые.
В своем воззвании к населению Нарымского края банда Кондакова – Третьякова дошла до последней черты лжи и обмана. В этом воззвании они чудовищно лгали: «Всюду крестьяне восстали, как один человек, объявляя беспощадную борьбу коммунистам. Повстанцами-крестьянами очищены Томск, Тайга, Ново-Николаевск, Омск, Петропавловск, Челябинск, Екатеринбург, Ишим, Курган, Тара, Ялуторовск, Тюмень, Тобольск, Самарово, Берёзов, Сургут – ваш соседний уезд». Заканчивалось это воззвание также лживо: «К вам с братским призывом повстанцы, крестьянские инородческие советы севера». Ложь этого воззвания была очевидна, так как в действительности кулацкие банды овладели лишь Тобольском, Сургутом и Берёзовом. Оголтелая ложь и бесстыдный обман должны были сыграть свою роль в разжигании повстанческого кулацко-крестьянского движения против советской власти, в свержения советов по всей Оби. Это воззвание было предназначено для распространения среди населения Нарымского края, прежде всего, так как низовье Оби по соседству с Сургутским уездом (Берёзовский уезд) было уже отчасти в руках восставших шаек кулачества и белогвардейцев.
Эти грязные листки – воззвания кулацкой банды Сургута распространялись по Нарымскому краю через особых агентов. Сургутские мятежники немедленно стали готовиться к походу в Нарымский край. Создавались вооружённые силы для овладения Нарымом. Вооружались кулаки, торговцы, ряд служащих, производилась мобилизация трудового крестьянства (часто посредством насилий). После подавления мятежа участник его Сыргалев заявил, что он был мобилизован насильно в отряд повстанцев под угрозой расстрела. Он сказал: «Когда к нам в деревню пришла банда, то я был дома. Ко мне пришли двое бандитов. Они мне говорили, что «нами взято всё и, если ты не пойдёшь с нами, тебя пристрелят, как сочувствующего советской власти».
Подобным образом было мобилизовано большинство крестьян в повстанческую банду. Но на почве недовольства продразвёрсткой многие середняки добровольно входили в кулацкие банды. Отдельные агитаторы были посланы в юрты хантов на р. Юган и по Оби с целью привлечения их в бандитские отряды. Особый успех в обмане хантов имел купец Липецкий, который ещё до революции знал многих из них по торговым делам и владел их языком. Имея в виду то обстоятельство, что ханты были все отличными стрелками, сургутские главари мятежа усиленно привлекали их в отряды, предназначенные для похода в Нарымский край. Благодаря обману врагам революции удалось завербовать несколько десятков хантов в ряды кулацких антисоветских банд. Мобилизацией военных сил ведал Сургутский военный штаб, претендовавший, между прочим, на военную диктатуру в Сургуте и имевший с «крестьянским советом» ряд столкновений на этой почве.
Назначенный телеграфным распоряжением из Тобольска начальником Сургутского военного штаба некий Преображенский заявил на собрании кулаков, что он «будет считаться с комитетом постольку, поскольку это не будет препятствовать его работе».
Мобилизуя силы, предназначенные для контрреволюционных целей, Сургутский штаб пытался организовать их по принципу воинских боевых единиц и соединений. Было создано несколько отрядов, делившихся на взводы, но они не были подчинены единому командованию, а действовали самостоятельно. Поэтому отряды не имели ни определённой нумерации своих частей, ни правильных воинских названий. Так, существовали отряды, возглавлявшиеся независимыми друг от друга командирами, усвоившими принцип кулацко-партизанских автономных частей. Из архивных источников нам известны отряды: Третьякова, Артамонова, Клепикова, Жиракова, Сусликова, Проскурякова, Липецкого, Мозелевского, Сеянова (караульная рота в Сургуте), Зеленского (карательная рота), отряд казымовских хантов, отряды Игловикова, Прилуцкого, Лазарева, Сеина и Зиновьева.
Общая численность повстанческих войск немногим превышала 1 000 человек, так как трудовое крестьянство в своей основной массе не пошло за мятежниками и скрывалось от мобилизации в тайге. В этом была одна из самых слабых сторон сургутских контрреволюционеров, которые опирались на узкую социальную базу.
Мятежники в подавляющем большинстве были вооружены охотничьими ружьями, и лишь незначительное количество из них имело винтовки. Для того, чтобы стрельба давала эффект, охотничьи ружья заряжались свинцовыми пулями или картечью. За наступающими кулацкими отрядами двигался специальный обоз с порохом и свинцом, в виде крупных слитков-плит. У мятежников не было ни одного пулемёта, ни одной пушки.
Повстанческие силы кулаков в авангарде с отрядом Третьякова на лошадях двинулись в пределы Нарымского края, преследуя отряд сургутских коммунистов, насчитывавший 70 чел. Наступление банд Третьякова было довольно быстрым, так как уже 17 марта 1921 г. повстанцы находились в д. Мурасы близ устья р. Тыма. В д. Мурасы и было написано воззвание к жителям Нарыма. Разведка из кулацкого лагеря в Мурасах во главе с Клепиковым отправилась в Нарымский край, имея целью распространить воззвание и поднять нарымское крестьянство против советской власти и коммунистов.
Над советами Нарымского края нависла серьёзная угроза со стороны сургутских мятежников. Необходимо было принять решительные и срочные меры к защите Нарыма от сургутских контрреволюционеров.
Нужны были решительные меры для пресечения возможных авантюр нарымского кулачества, которое оживилось перед вторжением в край мятежников из Сургута. Часть кулаков из Каргасокской, Парабельской, Васюганской и Колпашевской волостей сбежала в лагерь повстанческих войск, шедших из Сургута на Нарым. Так, из Парабели бежал купец Штурман, из Колпашевской волости – кулаки Типсин, Терентьев и другие. Контрреволюционные силы в Нарымском крае вновь стали поднимать голову. В приказе Нарымской военревтройки от 18 марта 1921 г. говорилось: «За последнее время в Нарымском крае наблюдается некоторое оживление этих заядлых врагов трудового народа. Путём заговоров, путём открытых выступлений они стремятся сорвать советскую власть и тем самым нарушить нормальную жизнь края».
В мобилизации сил народа на борьбу с мятежниками решающую роль сыграла Нарымская партийная коммунистическая организация. В г. Нарым были экстренно вызваны коммунисты края, способные носить оружие, которых оказалось 140 чел. Раньше всего были мобилизованы коммунисты г. Нарыма в количестве 40 чел., большинство из которых было послано навстречу бандам Третьякова и других главарей мятежа.
Опасность, нависшая над краем, показала, что трудящиеся поддерживали советскую власть, а нарымские коммунисты играли ведущую роль в мобилизации сил края на разгром контрреволюции, увлекая личным примером беспартийное крестьянство. Докладывая Томскому губкому РКП(б) о положении в крае, представитель Нарымского ревкома говорил, что революционность нарымских сельских коммунистов проявилась в том, что они «без всякого толчка выступали против бандитов».
В д. Прорыто Нарымский коммунистический отряд дал отпор разведывательному отряду сургутских кулаков во главе с Клепиковым. Первая боевая стычка в д. Прорыто показала боевую стойкость и высокий моральный дух коммунистов. Этот удар остановил движение врага вверх по Оби, но враг сосредоточивал силы в д. Мурасы, расположенной недалеко от устья р. Тыма. Томский губком партии и губисполком срочно выслали в Нарым особоуполномоченного, а также ряд военных специалистов, которые стали во главе крупных отрядов трудящихся Нарыма, брошенных на разгром сургутских мятежников (Федосеев, Зелютин, Полканов, Кутузов и др.).
По приказу Томского губисполкома в Нарыме был создан военно-революционный полевой штаб. Этот штаб состоял всего из трёх ответственных работников Нарымского уисполкома. Нарымский полевой штаб начал свою работу с начала второй половины марта 1921 г.
18 марта 1921 г. штабом был издан и распространён по волостям края приказ №1, предлагавший немедленно изъять у населения всё огнестрельное и холодное оружие, а лиц, сопротивлявшихся сдаче, немедленно арестовывать и предавать суду по законам военного времени. Этот же приказ намечал меры борьбы с распространением ложных слухов, провокационных сведений и кулацкой контрреволюционной агитации.
Восемнадцатого же марта 1921 г. нарымская военно-революционная тройка издала приказ об установлении бдительной охраны единственной телеграфной линии в крае. Волисполкомы разослали подобные указания в сельсоветы, обязав их выставить в определенных местах охрану телеграфной линия и лиц, замеченных в порче, немедленно арестовывать.
В тот же день был издан приказ Военно-революционной тройки об объявлении Нарымского края на военном положения и о создании в волостях уезда военно-революционных троек для проведения в жизнь всех чрезвычайных мероприятий, связанных с борьбой против сургутских мятежников. Тогда же был назначен начальник вооружённых сил края.
Нарымская военно-революционная тройка и волостные тройки сыграли большую роль в установлении в крае революционного порядка и той дисциплины, которая соответствовала военному положению. Под руководством коммунистических ячеек и революционных троек во всех волостях происходила срочная мобилизация верных делу советов крестьян, а также коммунистов. Быстро сформированные коммунистические отряды немедленно отправлялись в г. Нарым.
Г. Нарым стал штабом мобилизации всех сил на борьбу с нависшей угрозой со стороны сургутских мятежников.
В Колпашево был сформирован коммунистический отряд под руководством А.В. Родионова; такие же отряды были сформированы в Тогуре и Парабели. С р. Тыма пришёл отряд лесозаготовительных рабочих и крестьян под командованием бывшего при царизме политссыльного В. Толпарова, который сконструировал несколько десятков самодельных бомб, с целью борьбы с сургутскими мятежниками. Весь Тымский отряд пришёл на лыжах. В г. Нарым за короткий срок прибыло более 200 чел. коммунистов, комсомольцев и беспартийных крестьян. Здесь произошло вооружение отрядов, окончательное их формирование и обучение обращению с оружием. Одновременно с этим Томский губисполком выслал отряды красноармейцев, прибывших на лошадях в Нарым 25 марта 1921 г. Большинство бойцов из коммунистических отрядов было вооружено дробовыми ружьями, но часть имела и трёхлинейные винтовки. Красноармейские же части из Томска были все вооружены винтовками и имели два станковых пулемёта.
Когда красноармейские части и коммунистические отряды подошли к д. Мурасы, то повстанцы к этому времени уже провели большую подготовительную работу по обороне этого населённого пункта. По показаниям очевидцев, численность повстанческих вооруженных сил, действовавших в Мурасах, была доведена до 600 чел. Высокий берег Оби, на котором располагалась д. Мурасы, был хорошо укреплён мятежниками. Здесь были вырыты окопы, въезд в деревню был специально обледенён. Штабеля леса были использованы в качестве крепостных укреплений. Бандиты засели также на крышах и чердаках крестьянских домов и вели обстрел красных частей с выгодных позиций. Прямая атака была чрезвычайно трудной. Тогда Толпаров решил обойти мятежников с тыла и атаковать их с ручными самодельными гранатами. В этом бою отряд Толпарова нанёс врагу значительные потери, хотя сам Толпаров был убит. Он был одним «из лучших ответственных руководителей боя», как пишет о нём участник разгрома кулацкого мятежа Хейфец.
В результате шестичасового боя в ружейной перестрелке банды отступили из Мурасов, потеряв 27 чел. убитыми в большое количество ранеными.
Пулемёты и гранаты Толпарова сыграли в этом бою решающую роль. Действия пулемётов и гранат навели ужас на хантов, которые первыми бросились в паническое бегство. Вслед за хантами побежали насильно мобилизованные или обманутые крестьяне и целыми отрядами стали сдаваться в плен красноармейским частям. Ни строгие меры Третьякова, ни истошные крики кулака Афанасия Терентьева, звавшего к стойкости, не помогли врагам Советской власти.
Красные части и коммунистические отряды 20 марта 1921 г. заняли д. Мурасы и стали преследовать врага, отступавшего вниз по течению р. Оби в направлении с. Александрова.
Поражение в бою и отступление кулацких банд было началом краха кулацких планов реставрации белогвардейского режима на Обском Севере. Путь отступления был путём разложения бандитских отрядов, из которых дезертировало трудовое, насильно мобилизованное крестьянство. Бой в д. Мурасы показал не только моральную неустойчивость кулацких банд, но и техническую отсталость их вооружения. Враг понёс гораздо большие потери, чем советские войска, и это подорвало уверенность в победе даже у части кулачества, верившего в лживые воззвания главарей сургутского восстания, сообщавших о падении советов в Томске и других городах Сибири.
Отступавшие бандиты мстили трудовому крестьянству и коммунистам за своё поражение. Враги трудящихся угоняли скот у крестьян, отбирали лошадей и продукты, устраивали порки и массовые расстрелы. Коммунисты, попавшие в плен к банде, беспощадно уничтожались без суда и следствия. На допросе после подавления мятежа участник восстания кулак Илья Кондаков показал, что из 7 арестованных коммунистов, которых он сопровождал от с. Криволуцкого до г. Сургута, довёз до места назначения только трёх человек, а четыре человека были расстреляны в пути без всяких на то оснований.
Не было ни одного значительного населённого пункта, где бы банда не оставила следов своих кровавых злодеяний.
Но эти расправы и мародёрство были не в пользу кулацких банд, так как каждая народная жертва вызывала ненависть трудового крестьянства, усиливала его дезертирство из бандитских отрядов.
В с. Александрово мятежники имели лишь 200 вооруженных человек, но их командование решило принять бой с красными войсками. Когда же оно узнало о том, что в д. Панково отряд Третьякова потерпел поражение и, потеряв 4 чел. убитыми и 4 ранеными, отступает к с. Александрово, главные силы покинули это село и двинулись вниз по р. Оби.
Отступив до с. Широково (ниже с. Александрова на Лобовом взвозе), отряды мятежников окопались и 1 апреля приняли бой, который продолжался два часа. Но и здесь мятежники, имея в своих рядах 300 чел., понесли значительные потери и вынуждены были отступить дальше. В красных частях потери составили 4 чел. убитыми, несколько человек ранеными и 3 убитых лошади, что было намного меньше, чем у мятежников. Это был последний бой. Контрреволюционные банды потерпели полное поражение.
Автономное существование кулацких отрядов, отсутствие общего командования часто вели к неразберихе, противоречиям и разобщённости боевых действиях, что было одним из условий их военной немощи.
Для иллюстрации этого положения характерно донесение начальника отряда Третьякова сургутскому военному штабу, в котором он писал, что его отряд готов выступить из Широково на Локосово, «но ввиду отказа отряда Сеина наступать на Локосово, выступление моего отряда на Широково очень опасно» и «встреча с неприятелем невозможна».
Совместные боевые действия кулацких отрядов могли явиться лишь в результате договорённости между их начальниками. Но такие соглашения были очень редки, а поэтому кулацкие банды имели на своём счету одни лишь поражения, наносимые им красными частями и коммунистическими отрядами. Бедняцко-середняцкие массы оказывали всяческую помощь советским войскам в их борьбе против мятежников, окружённых ненавистью трудящихся.
Преследование мятежников продолжалось до д. Локосово, находящейся на расстоянии 90 км от Сургута. Дальше идти было невозможно из-за начавшейся весенней распутицы. Красные войска остановились в ожидании начала навигации. 11 мая 1921 г. Томский губком партии заслушал представителя Нарымского ревкома о борьбе с сургутскими мятежниками и постановил послать в Сургутский уезд отряд красноармейцев на пароходе.
18 мая 1921 г. из Томска в д. Локосово пришёл пароход «Ермак», вооружённый пушкой, пулемётами и имевший на своем борту отряд красноармейцев. На пароход из локосовской группировки были взяты лишь красноармейские части, а коммунистическим отрядам было дано указание возвращаться в Нарым.
22 мая 1921 г. пароход, подойдя к Сургуту под белым флагам, обманул бдительность мятежников, которые очень обрадовались, увидя белый флаг, и бросились во главе с местным попом встречать «своих». Достаточно было дать несколько орудийных залпов, чтобы бандиты разбежались из Сургута в тайгу. Сургут был взят без боя.
Большая часть участников мятежа была выловлена и предана суду военно-революционного трибунала, выехавшего из Томска, но часть главарей мятежа – Кондаков, Третьяков, Липецкий и другие – скрылись. Они вышли из тайги лишь в 1923 г.
* * *
Таким образом, усилиями томских и нарымских большевиков была предотвращена угроза существованию советской власти Нарымского края и Обского Севера со стороны сургутских повстанцев-кулаков, которые за время своего семидесятидневного господства разорили хозяйство уезда, уничтожали многих партийных и советских работников и отвлекли на это время сургутских и нарымских трудящихся от мирной работы.
Борьба нарымских и сургутских крестьян с озверевшим кулачьём многому научила их. Террор кулацких банд, грабежи и насилия показали нарымскому и обскому крестьянству, что под вывеской «крестьянских советов» кулаки и белогвардейцы хотели установить колчаковский режим – режим беспощадной эксплуатации и гнёта трудящихся.
Трудовое население Обского Севера понимало значение борьбы с внешними и внутренними врагами, а поэтому сознательно шло на защиту своей родной советской власти от посягательств многочисленных врагов.
В этом факте заключается яркий показатель популярности, народности советов, за которые шёл воевать только что освобожденный революцией от гнёта чиновников и кулаков крестьянин. Трудящиеся сознательно и искренно боролись с врагами революции, что говорило о непобедимости советов.
1958
