30 марта в заседании правления тобольского музея Н.А. Варпаховский сделал сообщение об юровом промысле, причем предварительно докладчик рассказал о разных видах крючковой снасти, употребляемой в пределах Обско-Иртышского бассейна, и коснулся вопроса о постепенном усовершенствовании этих снастей, начиная с найденного им в устье р. Оби деревянного крючка для лова налима. Различные формы крючков, переметов и самоловов были демонстрированы, причем разъяснены и способы постановки различных видов крючковой снасти. После этого докладчик, перейдя к «юровому» промыслу, сказал следующее (передаем вкратце).
Юровой промысел есть лов красной рыбы исключительно на глубоких местах, ямах. С осени осетр, а в небольшом количестве стерлядь начинают залегать по реке Иртышу на ямах, чтобы весной достичь мест икрометания. Таких мест залегания стерляди и осетра по Иртышу сравнительно немного и они хорошо известны прибрежному населению, которое и ограждает эти «ямы» от производства в них какого-либо лова рыбы в продолжение всего года за исключением времени, назначенного для юрового промысла.
Юровой промысел продолжается всего только несколько дней, главный из которых по добыче — первый. Начало этого лова непостоянно для каждого года, а зависит от начала наступления зимы и покрытия реки льдом, большей или меньшей суровости зимы, толщины льда. В общем, однако, чем ранее наступает зима, чем холоднее она, тем юровой промысел начинается ранее и наоборот. В 1895 году юровой промысел начался у Нижне-Филатовой 4 декабря (ранее начинался в двадцатых числах ноября), у села Уватского — 15 ноября, при дер. Киприяновой — 28 ноября, у села Буренского в 1896 году — 5 января, в Назымской волости вообще между 10 и 14 ноября.
Большинство юровых — стерляжьи, немного осетровых. Орудием лова служат обыкновенные шашковые самоловы — стерляжий и осетровый, отличающиеся между собой только немного большей величиной удочек последнею. Длина самолова до 20 сажен, удочек бывает 90—100. Так как юровые принадлежат в большинстве случаев крестьянским обществам, то лов на них производится целым обществом и притом одновременно.
В первый день юрового промысла «вешат», т.е. распределяют места лова и производят дележ этих мест по числу душ в обществе. При этом место, где залегает рыба, делится на участки, носящие название «метища», которые и обозначаются на льду. Каждое метище занимает на льду по течению реки 15-16 сажен, а ширина его определяется самой возможностью выставки самоловов, которая производится только на быстром месте реки — «стреже», где и залегает рыба. Между метищами оставляется свободный промежуток в 2 ½ —3 сажени. На каждом метище обозначается, где должны быть проруби, расположенные по прямой линии и отстоящие одна от другой на 2 ½ -3 аршина. Верхний, по течению реки, конец «мещица» называется «якоря», нижний — «возьмы».
В первый день оканчиваются все приготовления, а во второй ставят самоловы на «караул». Для этого назначаются конечные на пространстве юровой «метища», т.е. самое первое и самое последнее по течению реки. Сделав проруби, здесь и ставят самоловы «на караул», чтобы караулить, не тронулась ли с ямы рыба, и если тронулась, то куда именно — вверх или вниз. В этот день или в ночь на следующий остальные участники в юровом промысле подвозят к своим «метищам» на небольших санках все необходимые принадлежности: самоловы, поплавки, якоря, прогоны, шесты и пешни. Самоловы тщательно укладываются обыкновенно в небольшие корыта, покрываются каким-нибудь холстом и завязываются, чтобы при перевозке они не спутались и не встретилось каких-либо замедлений при выставке их, на каждую прорубь запасается по два самолова.
В юровом промысле принимает участие большое количество народа; кроме общинников, нанимается немало рабочих, являющихся из окрестных местностей, приезжают скупщики рыбы.
В ночь на третий день перед общей юровой, когда ставят на ямы, едва ли кто из ловцов и рабочих их спит. Глубокой ночью являются они на реку в ожидании зари и назначенного часа начала юрового промысла.
Было около семи часов утра 4 декабря — время, назначенное для юровой в Нижне-Филатовой. Звезды еще царили на небе, с трудом можно было рассмотреть окружающие предметы, а на местной юровой на пространстве верст шести уже собрались все, причастные к этому промыслу.
Царила тишина, виднелись в темноте то передвигающиеся фигуры людей, то целые кучки их, на каждом шагу приходилось натыкаться на сложенные принадлежности лова, ближе к берегу стояли лошади, запряженные в сани, а на берегу виднелось несколько костров огня, к которым приходили греться продрогшие за ночь ловцы и рабочие. Все ожидали знака для начала общего лова выстрела из ружья. Но деревенский староста медлил — было еще темно, а для постановки самоловов нужен свет, иначе и можно спутать самоловы и попасть не к своим местам, да и не видно еще с одного конца метища прорубей на другом конце. К старосте постоянно подходят за справками ловцы. Но вот началась заря, становилось все светлее и светлее, стало возможным хорошо видеть окружающие предметы, и староста велел готовиться.
Надо сказать, что каждое метище дается большему или меньшему количеству душ. Чем ближе метище к наиболее глубокому месту юровой, чем большее по предположению количество рыбы должно залечь на нем, тем на большее число душ дается оно и наоборот. На хороших метищах, как, например, у деревни Нижне-Филатовой, ближайших к устью речки, впадающей в Иртыш, ловом занимаются до 20 душ, а в нижних по течению — 4—5 душ.
На каждом метище ловцы становятся в ожидании условного знака к началу промысла по порядку, начиная с края. Сколько человек в каждом метище становится на «якорях», т.е. на верхних концах метит, столько же и на нижних — «возьмах», или, иначе говоря, у каждого самолова бывает наименьшее два человека. Как только скажут готовиться, наступает на пространстве нескольких верст при стечении нескольких сот человек тишина. Видны только стоящие с пешнями с одного бока юровой ямы люди, сосредоточенные в ожидании давно желанного выстрела. Он раздается, и тишина сменяется одним только звуком ударом пешнями по льду. Проруби готовы, сачками удаляют из них лед, и начинается постановка самоловов и какой-то гул криков и приказаний, в которых постороннему человеку трудно разобраться. «Тяни, спусти, стой, держи». — раздаются от сотен голосов. Дело в том, что как только проруби готовы, надо не опоздать от других в постановке самоловов. Для этого же поступают так: у верхних прорубей лежат заготовленные поплавки и прогоны, у нижних — шесты и самоловы. Как только проруби готовы, из верхней спускают округленный ледяной наплав, к которому привязывается недлинная веревка с небольшим грузом в виде, например, железного кольца, а к нему уже привязывается прогон. Льдина спускается под лед, плывет по течению реки у самого льда, веревка с грузом принимает в воде от груза наклонное положение. Когда веревка протащится столько же сажен, как расстояние между верхними и нижними прорубями (сажен 15-16), в нижнюю прорубь спускают шест и, сделав им оборот кругом всей проруби, захватывают веревку со льдиной, которую и вытаскивают наверх. Отвязав льдину с веревкой и грузом от прогона, к последнему привязывают конец самолова. По крику «тяни» у верхней проруби начинают вытаскивать прогон, а вместе с ним опускается в воду и самолов, привязанный к прогону у нижней проруби. Но… самолов немного спутался, его нельзя спускать, раздаются крики: «Стой, отпусти». Дело поправлено, и вновь прогон тащится из воды, причем ловец, положив прогон на плечо, а конец его взяв в руки, идет от верхней проруби к нижней. При поспешности в постановке первых самоловов происходит, конечно, немало путаницы, еще более усиливающейся от происходящего вследствие этого чрезмерного волнения ловцов. Вместо одной льдины — наплава — в нижние проруби попадает по две и по три, самоловы перекрещиваются в воде и спутываются. Но как бы то ни было, самолов весь спущен, к концу его привязан якорь и спускается на веревке на дно, а конец ее прицепляется к длинному концу обыкновенной рогатины, которая и надевается на воткнутую у проруби в снег небольшую палку, или же конец веревки просто завязывается на эту палку. Участники в метище, поставив самоловы, переходят к продолжению делания прорубей и к постановке следующих самоловов. При этом если допустить, что участвуют пять человек, то, сделав с края пять прорубей, они переходят к следующим прорубям по очереди, т. е. первый на шестую с края прорубь, второй — на седьмую и т. д. Но никто не может занять чужой проруби. Постановка самоловов в каждом метище идет не у всех одновременно. Нередко бывает, что первый ловец уже сделал первую, шестую, одиннадцатую и семнадцатую с края прорубь, второй поставил самоловы на второй, седьмой и двенадцатой прорубях, а третий только делает восьмую прорубь. Поспешность, волнение и торопливость ловцов немало вредят, и они сильно опаздывают против своих сотоварищей. Но как бы то ни было, кто-нибудь заканчивает постановку самоловов по всем своим в метище прорубям, на что уходит часа два. Закончив это, он начинает пересматривать самоловы, с нетерпением ожидая, какая добыча станет наградой и за труд, и за ожидания в продолжение целого года юровой.
Осмотр самоловов производится с нижних прорубей, немного больших, чем верхние, по величине, называющихся «возьмы». Прогон у верхней проруби ослабляется и постепенно, согласно распоряжениям осматривающего самоловы, спускается в воду — «ослабляется». Как только первый самолов вынут весь из воды, с него снята попавшая рыба, он отвязывается от прогона, к которому привязывают новый, запасной, и так же, как сказано ранее, ставят. При осмотре самоловов криков раздается еще более, чем при постановке. Пока рыбу снимают с удочки, прогон надо «поддержать», не спуская, затем слегка отпустить, чтобы осмотреть следующую удочку, и раз на ней нет рыбы, спускать прогон далее, а если есть рыба, немного остановиться, пока рыба не будет снята.
Обыкновенно в первый день успевают поставить два самолова, редко три.
Попавшая рыба оглушается ударом по голове, чтобы она была прямой, замораживается тут же на льду, причем ее укладывают на лед спиной, а не на брюшную сторону. Среди ловцов по всей юровой ходят приезжие скупщики рыбы. Одни из них торгуют рыбу, другие «покупают самоловы» на счастье, т.е. покупают рыбу, которая попадет на означенный самолов. Цены на самоловы различны и находятся в зависимости от места, где стоит самолов. Вообще же она колеблется от двух до пяти рублей.
Очевидно, что лов рыбы самоловами на юровых объясняется тем, что залегшая в яме рыба спугивается и, может быть, стуком от делания прорубей и, несомненно, постановкой самых самоловов. Якоря и самоловы, доходя до дна, путают рыбу, она начинает двигаться и благодаря этому попадает на удочку. При этом не нужно забывать, что самолов от самолова ставится на расстоянии не больше сажени.
Стерляжьи самоловы осматриваются, спустя часа два после их выставки, осетровые же самоловы время от времени «слушают» — узнают, есть ли на них рыба или нет. Для этого немного поднимают верхний конец самолова, и если рука чувствует дерганье самолова, то, значит, на самолов попала рыба. В последнем случае самолов пересматривается, а если рыбы на самолове не чувствуется, то его опять опускают на дно.
Осмотром двух стерляжьих самоловов на каждой проруби заканчивается первый, самый богатый по улову рыбы день юровой. В последующие три-четыре дня ловится рыбы уже очень немного.
На каждой юровой участвует вообще большое число людей. Большинство общинников юровой нанимают рабочих для помощи, приходящих из окрестных местностей со своими самоловами, немало видно женщин, на долю которых выпадает преимущественно работа с прогонами. Рабочий с самоловом получает в среднем одни рубль в первый день юровой. За наймом лучших из рабочих даже ездят ловцы предварительно и уславливаются с ними.
Из собранных сведений видно: в выселке Проскуряковском и с. Уватском 135 человек добыли 120 пудов стерляди, у с. Буренского 120 человек поймали 110 пудов стерляди, в Летнебуренских юртах 22 человека — 25 пудов, в Варлымовских 16 человек — 24 пуда и Солянских юртах 14 человек — 10 пудов стерляди. Но уловы эти колеблются, и, например, в прошлом 1894 году в перечисленных юртах уловы были больше почти в пять раз.
В среднем каждый ловец добывает немного — приблизительно от 30 до 50 фунтов на человека. Наибольший улов отдельного ловца достигает двух и даже четырех пудов, но это очень редко.
Цены на стерлядь в настоящем году были на месте 5-6 рублей, 6 руб. 50 коп., 6 руб. 70 коп., смотря по времени юровой и большего или меньшего спроса на рынке в Тобольске на стерлядь. Ловится в большинстве стерлядь средняя, много мелкой и небольшой процент крупной. У с. Уватского и выселка Проскуряковского, например, добыто 7400 стерлядей весом 120 пудов, т.е. в среднем каждая стерлядь до 30 лот; у юрт Летнебуренских, Варлымовских и Солянских добыто почти 60 пудов, а счетом почти 1200 стерлядей, т.е. каждая стерлядь в среднем до двух фунтов. К этому надо добавить, что ловится немало стерлядей и очень мелких. Так, например, мне попадались экземпляры длиной от конца рыла до конца хвоста в пять вершков. Случается, что на юровой и ничего не ловят. Так было, например, в настоящем году у д. Куприяновой, где 225 человек ничего не поймали. Но каково бы ни было количество улова рыбы каждым участником юровой, промысел этот все-таки в той или иной мере пополняет бюджет местного крестьянина. Он, конечно, не может сравниться с багреньем на Урале, хотя в основе юрового промысла лежит то же биологическое явление, что и при багреньи, — залегание красной рыбы на ямы зимою. Отрицательная сторона юрового промысла — вылов молодой стерляди, но, в общем, самый способ постановки самоловов по течению реки на известном один от другого расстоянии дает возможность уйти рыбе из нетрудного лабиринта крючков. По-видимому, на юровых добывается только первая, спугнутая постановкой самоловов, рыба, а остальная уходит на другие места. Приходилось наблюдать, что в то время, как на самых глубоких и лучших местах юровой было очень мало рыбы, на «карауле», т.е. в крайних пунктах юровой, попадало даже при постановке вторых самоловов порядочное количество и притом более крупной стерляди. Общая оценка самоловов, употребляемых на юровых, будет сделана г. Варпаховским при полном описании местных орудий рыболовства, когда яснее будет отношение этих самоловов к другим, каковы употребляемые летом на Иртыше, по Оби, в Обской губе.
«Сибирский листок», №25, 4 апреля 1895 г.
