Александр Петрушин
В истории гражданской войны на Тобольском Севере главным злодеем был объявлен некий Турков. В своих воспоминаниях Лопарев назвал его «сыном тобольского купца, палачом, начальником карательного отряда, совершившего в декабре 1918 года поход из Тобольска в Саранпауль и разгромившего там красный гарнизон».
Лопарев и поверившие ему историки, включая осторожного в оценках прошлых событий югорского писателя Николая Коняева, считали, что Турков был в марте 1920 года расстрелян Тюменской губчека.
Ошибочные или сознательные утверждения о злодействах местных белогвардейцев необъективны: сохранившиеся в архиве Регионального управления ФСБ по Тюменской области показания Туркова, Вигвинова, Булатникова и Кислицкого дают возможность по-другому представить этих людей и показать их роль в бескровном завершении драматических событий начала 1920 года в Березовском уезде.
Тогда Александру Михайловичу Туркову уроженцу купеческой семьи из Тобольска, окончившему там высшее начальное училище, женатому и имевшему ребенка, исполнилось двадцать два года.
На допросе 15 января 1920 года он показал «При Временном сибирском правительстве я служил в Тюмени в 18-м Сибирском степном кадровом полку по мобилизации до декабря 1918 года. Потом в Тюмени сформировали Северный отряд, в который меня зачислили младшим офицером. С этим отрядом я отправился в с. Саранпауль-Ляпино Березовского уезда. Потом находился на отдыхе в Березове, откуда командировался в Тобольск для закупки продовольствия Северному отряду, получил по болезни двухмесячный отпуск и временно находился в Тобольске. После открытия навигации комендант Тобольска штабс-капитан Киселев отправил меня обратно в Саранпауль, но отряд к тому времени выбыл в Тобольск, поэтому я был назначен комендантом г. Березова. В этой должности находился до 10 декабря 1919 года, после чего отбыл в с. Кондинское по приказанию начальника Березовского гарнизона поручика Витвинова. Столкновений у меня с красными войсками за последние месяцы не было ни разу.
Так как связь с Колчаком прервалась еще в октябре 1919 года, мы находились в подчинении Северного архангельского правительства. Моим непосредственным начальником был прапорщик Витвинов.
В расстреле 57 красноармейцев в с. Покровском я не участвовал, находился тогда в Тюмени. Слышал, что этот расстрел совершил карательный отряд с офицерами Лушниковым и Муромцевым. Лушников командовал потом Северным отрядом, в котором я был его помощником. За все время военной службы я никого не расстреливал и ни разу не присутствовал при расстрелах. Пороть крестьян за неповиновение приходилось по приказанию поручика Лушникова».
Допрошенный 26 февраля 1920 года 28-летний Семен Георгиевич Витвинов, уроженец Дымковской волости Туринского уезда Тобольской губернии, из крестьян, окончивший четырехклассное городское училище, женатый, воспитывающий двоих детей, показал: «В белую армию мобилизован и назначен 18 июня 1918 года комендантом с. Самаровского, потом переведен в 6-й Сибирский кадровый полк младшим офицером 15-й роты. С Северным отрядом был откомандирован в г. Березов для несения караульной службы, где и находился до 28 декабря 1919 года. Так как других воинских частей в Березове не было, то я являлся начальником гарнизона, ответственным за государственный порядок и общественное спокойствие. Ни одного приказа о расстрелах и порках я не давал.
21 октября была прервана связь с Тобольском. Тогда же получены сведения, что между Тобольском и Березовом появился отряд грабителей. Население нуждалось в моей помощи и защите. Под лозунгом борьбы с бандитами начались военные действия. После нескольких стычек разведок стало выясняться, что в Березовском уезде, который уже подчинялся Северному архангельскому правительству, появились регулярные красные войска. После боя в юртах Новеньких, где моему отряду пришлось иметь дело с красным отрядом в 200 человек, я отдал распоряжение об отходе на Сартынью, очистив дорогу на Березов.
В Сартынье я и мой отряд были подчинены архангельскому правительству. Тогда же все силы были оттянуты в Саранпауль, где и находились по 27 января. Архангельские офицеры исполняли свои обязанности в Березовском уезде со 2 декабря, но официально они возглавили командование объединенными отрядами 29 декабря.
При отступлении из Березова мне было приказано сжечь хранившийся там хлеб — более трехсот тысяч пудов, но я это приказание не выполнил, за что по законам военного времени мог быть расстрелян.
25 января в Саранпауль прибыла делегация от городской думы Березова и отряда Красной армии, которая просила, чтобы я и мой отряд добровольно сдались. Нам всем гарантировалась при этом безопасность. Я считал, что мне лично ничто не угрожает и хотел сдаться, но не я уже командовал Саранпаулем, а печорские офицеры, и с ними 50 солдат-добровольцев, которые и не думали сдаваться красным без боя.
Мой отряд состоял из 130 человек, большей частью малоопытных и ненадежных. А Саранпауль был хорошо укреплен и войска сильно вооружены: до 20 пулеметов, 400 гранат. При наличии кольцевых окопов и проволочных заграждений мы могли бы успешно и долго держаться, но воевать с регулярными войсками не хотелось.
27 января после обработки солдат своего отряда печорский отряд был нами разоружен и отправлен в Щугор. К командиру красных частей мы послали свою делегацию и сложили оружие. Своим отрядом я командовал еще 13 дней. По просьбе населения командир красного отряда Лепехин назначил меня военным комендантом Березовского уезда. Ни одной жалобы на меня ему не поступило.
Прошу учесть, что я сдался не потому, что выхода не было, а по убеждению закончить войну. Путь отступления на Печору был открыт. В Щугоре находилась моя семья в заложниках. Я рисковал жизнью родных, делая восстание. Семья была возвращена в Саранпауль только в обмен на печорских офицеров.
Мною сданы красным хорошо укрепленные позиции, а также сильное вооружение: 11 пулеметов, 200 винтовок, 70 тысяч патронов, 150 верст телефонного кабеля, 10 телефонных и 2 телеграфных аппаратов…»
Показания Витвинова подтвердило сообщение газеты «Известия (Тобольского ВРК и Тобольской организации РКП (б)» от 8 февраля 1920 года: «Северным отрядом т. Лепехина 31 января занят Саранпауль; белогвардейский отряд сдался; пленных 3 офицера, 130 солдат, 11 пулеметов, 200 винтовок, 60 тыс. патронов».
Кроме Туркова и Витвинова, в Березовском уезде был еще один офицер: 25-летний прапорщик Анатолий Васильевич Булатников, уроженец Дубровной волости Ялуторовского уезда Тобольской губернии, вдовец, учитель земского начального училища Тобольского уезда (в деревнях Экстезерск и Супринск), которого поручик Витвинов мобилизовал «временно для защиты жителей Березовского уезда от появляющихся в пределах его банд».
Булатников, как учитель, на основании циркуляра Главного штаба Верховного главнокомандующего от 9 марта 1919 года не подлежал мобилизации, и его приглашение на военную службу (он мог отказаться) должно было, по мнению Витвинова, убедить население уезда в способности местного самоуправления сохранить общественный порядок.
В своих показаниях Булатников отметил: «…В июле 1919 года я из Тобольска приехал к отцу в Малый Атлым. В ноябре меня как бывшего офицера мобилизовали временно для борьбы с грабителями и мелкими отрядами дезертиров. С отрядом в 11 человек я прибыл в Кондинск. Наш отряд имел два столкновения с красными с убылью у нас в 4 раненых. Подпоручик Турков прибыл мне на помощь с отрядом в 11 человек и принял командование от меня. С нами в Кондинске находились печорские пулеметчики, а их пехота осталась в Саранпауле-Ляпине. Связи с войсками Колчака у нас не было, и мы перешли в подчинение Северного архангельского правительства. Над населением я не глумился и никого не обижал. Расстрелов не чинил, и в моем присутствии никого не расстреливали. Был случай, когда выделившаяся из моего отряда группа под предводительством Якова Канева расстреляла двух крестьян без моего разрешения недалеко от Карымкар, приняв их за партизанских разведчиков. Отдавать приказания о порке приходилось. В с. Малом Атлыме по приказу Витвинова одной крестьянке за распространение панических слухов дали 25 розог. В с. Кондинском тоже 25 розог дали крестьянину, кажется, Уткину за разведку в пользу партизан.
Я сдался Советской власти добровольно, причем был заключен договор о переходе всего гарнизона на сторону красных».
Как настоящий учитель, Булатников вел дневник, в котором отразил подробности этого события.
«…В командование Сартыньинским боевым участком 01 января н. ст. 1920 года вступил печорский офицер поручик Озадский. Начальником 1-го поста назначен прапорщик Булатников, начальником 2-го поста — штабс-капитан Рацевич. Поручик Витвинов — при штабе, подпоручик Турков временно отправился в Усть-Щугор.
В с. Сартыньском отряд оставался 3 -4 суток, а потом из-за неудобной позиции отступил до Саранпауля (Ляпина), отстоящего от Березова в 500 верстах. Здесь провели переформирование постов и пулеметных команд. Начальником Ляпинского боевого участка и комендантом села Ляпино остался поручик Озадский. Все более важные командные должности заняли прибывающие из-за Урала печорские офицеры. В случае сильного давления красных нам приказано отступать в Щугор. Нам рассказывают об успехах белых в России следующее: Деникин стоит под Москвой, а Юденич взял Петроград. В газетах, привезенных из-за Урала, также сообщения об успехах белых на всех фронтах и о жутких зверствах красных.
В Ляпино приехал английский военный инженер Сакс с саперами и приступил к устройству оборонительных позиций: сделаны окопы из снега, навоза и песка, все залито водой и заморожено; с южной стороны вырублен окружавший деревню.
С северной стороны протекает река Ляпин, западная и восточная стороны — равнины открытые. На высотах сооружены опорные пункты — «редуты» с земляными окопами и блиндажами. В строительных работах участвуют не только саперы и наши солдаты, но и местное население, не исключая женщин. Все они еще не забыли зверства красных в 1918 году и боятся их прихода.
Из Щугора привезли колючую проволоку для устройства проволочных заграждений. Молодежь, мобилизованная в Березове, вооружена винтовками. Всем раздали английские стальные каски. Отряд насчитывает 200 штыков при 11 пулеметах, гранатах и до 60 тысяч патронов. Есть лазарете инструментами и медикаментами. Телеграфная и телефонная станция связала нас с Щугором, отстоящим от Ляпина в 150-160 верстах. В селе подготовлено до 14 тысяч пудов зерна и хлеба к вывозу за Урал. Ляпино представляет собой настоящую крепость.
В 20-х числах января начальником Ляпинского боевого участка назначен приехавший из Щугора штабс-капитан Хрисанфов. Спустя несколько дней после его приезда прибыли из Березова от городской управы делегаты для проведения мирных переговоров.
По распоряжению Хрисанфова делегатов доставили в село с завязанными глазами. О чем говорили они с Хрисанфовым, мы не знали. У дверей штаба выставлены часовые. Вход в штаб запрещен всем, кроме нескольких приближенных к начальнику офицеров, а именно: Рацевича, Дробогова и Витвинова.
Но Турков узнал от ямщика-инородца, привезшего делегацию, что в ее составе находится его тесть. Туркову удалось с большим трудом выпросить у Хрисанфова свидание со своим тестем, но в присутствии самого Хрисанфова. Когда делегатов увозили с завязанными глазами обратно, Туркову удалось в темноте вскочить в сани, в которых ехал тесть. От него он узнал, что Березовская городская управа обратилась к нашему отряду с «воззванием» не проливать напрасно кровь и принять мирное предложение советского отряда, командир которого гарантировал всем нам полную безопасность и свободу.
Тесть Туркова сказал, что это твердая советская власть, в отличие от дезертиров-партизан бойцы советского отряда никого не грабят и не расстреливают. Эти сведения Турков передал нам; их потом подтвердил и Витвинов.
Мы развернули агитацию среди технического персонала гарнизона, а тот пропагандировал солдат. 25 января 1920 года был выработан план восстания. Его руководителем выбрали Туркова. Витвинову и мне, Булатникову, Турков поручил под каким-нибудь предлогом собрать вместе печорских офицеров, дабы те не воспротивились восстанию. Начальнику милиции Кислицкому с командой милиционеров нужно обезоружить пулеметную команду 2-й роты, где Турков с техническим персоналом обезоружит находящихся там печорских солдат.
26 января в 5 часов вечера началось восстание. План удался. После обезоруживания пулеметной команды и солдат 2-й и 1-й рот Турков оцепил помещение для печорских офицеров и объявил им, что они арестованы (с ними оказался и Витвинов, который отвлекал их разговорами). Арест Витвинова был сделан специально по его просьбе, так как его семья, эвакуированная в Щугор, находилась в руках печорцев. После ареста офицеров Турков с верными ему солдатами из 1-й роты захватил остальные 9 пулеметов, размещенных на разных высотах. Начались его переговоры с ротмистром Бунаковым из Щугора. Договорились об обмене арестованными офицерами и солдатами на семьи Витвинова и других граждан Березова. Семьи возвратились в Саранпауль, а офицеры и солдаты уехали в Щугор. При отъезде печорские солдаты заявили нам, что в своих родных местах устроят такой же переворот. Кое-кто из них и доктор-хирург Солчев добровольно остались в Саранпауле.
Тотчас составили протокол, выбрали делегатов и отправили их в с. Сартынью для переговоров с начальником красного отряда Лепехиным. Скоро к нам с мандатом Лепехина приехали начальник штаба отряда Губер-Гриц, полуротный 2-й роты Филатов и начальник пулеметной команды Ушаков. Был составлен мирный договор, который гарантировал полную безопасность и свободу офицеров и солдат березовского отряда. По приезде в Саранпауль Лепехин на митинге в присутствии Губер-Грица перед всем отрядом заверил нас в точном исполнении договора».
Еще один участник этих событий — 36-летний начальник Березовской уездной милиции Николай Николаевич Кислицкий показал: «…Не имея сведений с октября 1919 года, что делается вообще на русской земле, в связи с оторванностью Березова от Тобольска, мы получали некоторое время шифрованные телеграммы из Сургута. С появлением грабителей в Малом Атлыме и других местах для их ликвидации был выслан отряд, которым командовали прапорщик Булатников и подпоручик Турков.
В декабре в Березов приехали представители архангельского правительства с пулеметными командами. Они также не освещали истинного положения дел, а в газетах сообщалось об успехах белых на всех фронтах. После эвакуации в Саранпауль туда прибыла делегация Березовской городской управы с предложением о проведении мирных переговоров с красным отрядом. Но мы не знали об этом предложении, так как начальник Ляпинского боевого участка штабс-капитан Хрисанфов выпроводил делегатов из села и изорвал письменные воззвания городской управы и командира красного отряда Лепехина.
Благодаря счастливой случайности в составе этой делегации находился тесть подпоручика Туркова — Кушников Николай Тихонович. Он рассказал о действительном положении на фронте и разгроме войск Колчака, а также отметил надежность новой Советской власти, отличной от той, которая была в 1918 году. Турков рассказы своего тестя пересказал нам: мне, Булатникову и Витвинову. Мы решили совершить переворот и сдаться красным без боя. Руководителем восстания выбрали Туркова. По его указанию я с милиционерами обезоружили сначала команду пулеметчиков, затем остальных солдат. Печорских офицеров арестовали и обменяли на наши семьи, находившиеся в Щугоре. После переворота прошли мирные переговоры с начальником штаба красного отряда Губер-Грицем, который по приказу Лепехина гарантировал всем нам безопасность и свободу…
В милиции я служил с 1917 года, был выбран и откомандирован 7-й ротой 35-го Сибирского стрелкового полка. Потом оставался на этой службе из желания избежать мобилизации в армию Колчака…»
В архиве ФСБ сохранились официальные документы мирных переговоров красных и белых.
Протокол «собрания солдат и офицеров Березовской команды, происшедшего по случаю изгнания из Ляпина Архангельского отряда в ночь с 27 на 28 января 1920 года (нов. ст.)
Председателем собрания избран единогласно Николай Кудрин.
Слушали: Об отправке делегации к отряду советских войск по тракту Сартынья—Ляпин. О деятельности подпоручика Туркова в момент восстания. Предоставление безопасности офицерам — поручику Витвинову и прапорщику Булатникову. О чинах уездной милиции.
Постановили: Немедленно отправить солдат Кудрина Николая, Михельсона Роберта и Бешкильцева Михаила. Считать, что подпоручик Турков решительными действиями с опасностью для жизни помог ликвидировать все кровопролитие. Ходатайствуем перед властями Советской России о свободе и полной безопасности поручика Туркова, считая последние его действия более важными, чем все его прошлое. Памятуя хорошее отношение Витвинова и Булатникова к подчиненным и их деятельность в восстании, просим обеспечить им полную неприкосновенность. Выразить благодарность за энергичную поддержку при восстании и просить за их свободу и безопасность перед Советским правительством.
Подлинный протокол подписали: председатель собрания и весь наличный состав офицеров и солдат Березовского отряда».
К оценке действий Туркова присоединились «общественники дер. Саранпауль Сосьвино-Ляпинской волости земской управы Березовского уезда: …офицеру Туркову за обезоружение печорского отряда без кровопролития приносим единогласно благодарность».
Встреча командного состава Березовского гарнизона с начальником штаба Отряда северной экспедиции Губер-Грицем завершилась подписанием еще одного протокола.
«Обсуждали: Гарантирование полной безопасности всему составу Березовского гарнизона и милиции. Сдачу Березовским гарнизоном оружия и имущества…
Постановили: Всем гарантируется полная безопасность. Гарнизон сдает оружие и все имущество советским войскам и следует в Березов, где ожидает дальнейших распоряжений. Имеющиеся в гарнизоне ценности и документы сдать лично Лепехину…»
Так красным достался считающийся до настоящего времени пропавшим так называемый Березовский архив — переписка Троцкого и Авксентьева во время их ссылки, арестантские дела и другие редкие бумаги.
В акте от 27 мая 1920 года о проверке материальной и продуктовой отчетности Отряда северной экспедиции тов. Лепехина отмечено:
«…в денежном ящике отряда обнаружены золотые и серебряные вещи, нигде не записанные, опечатанный большой сверток со звонкой монетой, 13 дел о бывших ссыльнопоселенцах и иные бумаги, представляющие историческую ценность».
Думаю, что Лепехин передал эти материалы, по всей видимости, компрометирующего характера, председателю Реввоенсовета Советской Республики Троцкому. Из рук в руки. Заслужив тем самым его особое расположение. За операцию по освобождению от белогвардейцев Тобольского Севера Лепехин был награжден РВСР почетным революционным оружием — шашкой с вызолоченным эфесом и наложенным на него орденом Красного Знамени (этим особым видом награды были отмечены за гражданскую войну всего двадцать военачальников, почти всех их расстреляли в 30-е годы по вымышленным обвинениям как «врагов народа»).
Командир Отряда северной экспедиции Лепехин понимал: штурм хорошо укрепленных позиций белых в Саранпауле мог обернуться для красных катастрофой. Если бы не помощь восставших офицеров Туркова, Витвинова, Булатникова и начальника местной милиции Кислицкого.
Поэтому Лепехин 31 января 1920 года отправил с ними письмо Тюменскому губвоенкому: «При этом препровождаю сдавшихся без боя офицеров Булатникова Анатолия, Туркова Александра и начмилиции Березовского отряда с Печорским, и последний был обезоружен. Деятельное участие со стороны Березовского отряда проявил при перевороте офицер Турков, что ставится всем Березовским отрядом ему в заслугу. Комсевотряда Лепехин. Начштаба Губер-Гриц».
Однако в истории края заслуга по освобождению Саранпауля от белых приписывалась… тому же Лопареву.
Продолжение следует…
