Ю. Кибардин
В июне снятся курорты. В июне граждане набивают чемоданы импортными плавками и смело тратят нервную систему у касс Аэрофлота. В июне полыхает командировочное настроение.
— В Арзамас-то зачем? — опрашивает измученным голосом командир предприятия. — Зачем в Арзамас-то?
— За нафталином, — задыхается от восторга служащий средней квалификация. Плотно прижимая к сердцу кофейный портфель, он тонко намекает: моль — враг. Если идти у нее на поводу, она сожрет и железобетонные конструкции…
От этих ужасов у начальника поднимается торчком пушок на затылке. Деревянными пальцами он подписывает нафталинную командировку на полгода.
Это моль. А если что-то посерьезнее? Окажем, запчасти. Или справка по вопросу отгрузки оборудования с далекой тюменской базы?
Весь прошлый год, например, леденело сердце у начальника отдела реализации тов. Шкреботько из Нижневартовского управления производственно-технической комплектации. 194 дня маялся начальник в Тюмени среди театральных афиш, комплектуя, между делом, справки и накладные в особую папку. Для отчета. Для финансового отчета. Чтобы точно, без подвоха получить наличными из государственного сейфа. Он стальной, крепкий. Выдержит. Никуда он не делся и в этом году. Правда, комплектовал Шкреботько нынче всего-то 62 дня, но сердце-то не камень — болит. Груз-то ни с места.
Извелся тоской по столичному асфальту и Кондинский лесопромышленный комбинат. Коллективно извелся. Почти полк комбинатских молодцов вытрясал души весь прошлый год из работников главков и официантов далеко за пределами Тюменской области. Это было только начало. Не успели ошарашенные бухгалтеры выложить 5 (пять) сверхлимитных тысяч рублей, как полководец комбината Давид Евсеевич Шапиро энергичным приказом посылает в первом квартале разведку в составе переполненной роты.
«Запчасти требуют жертв!» — пришли к оргвыводу в вышкомонтажной конторе треста «Сургутбурнефть» и, зажав сердце в кулак, выпихнули страдать за дефицитные болты и гайки командированных толкачей на берега Сочи и Шпицбергена. Наверное, гайки приходилось укрывать от свирепого солнца юга позолоченным полиэтиленом, а от полярной стужи — палатками из шкуры котиков, потому что предприятию пришлось срочно расстаться с двумя десятками тысяч рублей вместо трех законных.
Долго не могли прийти в себя от удара судьбы на предприятиях треста «Шаимгазстрой». Пришло же в голову какому-то начальству избавить их от командировочных хлопот и поселить трест прямо в Урае. Финансовые рационализаторы строительных управлений стали на глазах засыхать на корню. Но не успели. Не дали пропасть таланту толкачей мужественные руководители. Измерив пульс эпохи, они (руководители) решили переплюнуть все рекорды соседей бодрым лозунгом: «Даешь Тюмень, даешь Москву!» И не меньше. И даже больше. На 1 050 (тысячу пятьдесят) дней для освоения столицы и знойных городов южных республик.
Глобальные страдания промобъединений по командировочному туризму очень больно тронули романтические души отдельных членов коллектива. Никак не мог устоять под напором растревоженного воображения старший инженер Междуреченского леспромхоза тов. Астошенок. Он уже видел, как нож электропилы срезает строительный кедр на два градуса выше положенного угла, и изуродованные пни плачут смолой по справочному материалу для леспромхоза.
Утирая слезы командировочным удостоверением, старший инженер сел в купе и умчался в Тавду. Две недели вырывал из бюрократических рук продавцов технической книги уникальное пособие тов. Астошенок. И вырвал. На 11 (одиннадцать) рублей. И пело сердце счастливого инженера, когда он расписывался за 45 (сорок пять) выстраданных рублей, не считая железнодорожного билета туда и обратно. Зарплата тоже шла…
Очень переживала за узость духовного богатства ясельников воспитатель тов. Банникова. Она твердо верила, что на одной «козе» из пальцев мировоззрения человека с соской широко не раздвинешь. А хотелось чего-то не козлиного…
В Нижневартовском НПУ люди чуткие, они сразу уловили, что для подрастающего поколения необходима срочная отправка на могучем лайнере проницательного воспитателя в Челябинск.
Взволнованные дети встречали тетю Банникову, пуская носом пузыри, и дружно скандировали: «А-гу!» Тронутая вниманием детей и руководства, изобретательная тетя раздавала погремушки и мимоходом расписалась за 118 (сто восемнадцать) наличными.
В июне хочется чего-то деятельного. В июне хочется ходить в сандалетах и впитывать ультрафиолетовые лучи. И еще хочется чего-то такого, чтобы без пота. Без физического.
Вот уже который год в Тюмени вместе с домочадцами в благоустроенной квартире духовно истощается на должности инженера Игримской автобазы №5 тов. Сербов. Особая отдача духовного богатства у тов. Сербова наблюдается два раза в месяц. На почтамте. Когда получает перевод. С коэффициентом и северными. Сразу.
Ефрейторским шагом подходит к кассе денежных переводов в г. Омске и тов. Гласс. Задумчиво вынимает паспорт, и остолбеневший кассир, заикаясь, читает вложенную справку. А там — черным по белому: «Агент по сбыту пушно-мехового сырья по Ханты-Мансийскому округу. Место работы — совхоз «Саранпаульский».
Летят, едут, скачут, плавают неутомимые граждане лихого племени командированных. Их ждут города, бассейны, трамваи, рестораны, такси и большой крепкий сейф с народными рублями. Подходи, расписывайся.
Кто следующий?
«Ленинская правда», 20 июня 1970 года
