Фото Ольги Романовой (Овчинниковой): Студентки педучилища, 1981 год, муз. отд. 97 группа на первомайской демонстрации, справа клас. рук. Оферкина Л. М. с дочкой
Банальная история, рассказанная знакомым учителем физкультуры на дне рождении нашей общей соседки после бокала «Токайского» в полнолуние
ОТКРЫВАТЬ ГЛАЗА было тяжело. Вернее, скучно. Субботнее утро не обещало ничего интересного – глазунья на завтрак, стакан чая, «Сам себе режиссер» или как вариант – «Сельский час». Ладно, хоть сегодня не обязательно бриться… Все одно на улице метель, а в кармане — вошь на аркане…
Допив чай, он несколько секунд поразмышлял, стоит ли мыть посуду. Махнув рукой, ограничился переносом ее в раковину. По пути подхватил «контрацептивчик» — использованный пакетик чая, ногой открыл крышку мусорного бачка. И замер…
Внутри лежала упаковка от женских колготок, на которой демонстрировала красивые ноги симпатичная брюнетка. Между тем таких ног в бачке быть не могло. Как и в целом брюнетки. А уж упаковки от колготок – тем более. Учитывая тот факт, что последней женщиной, переступавшей порог этой квартиры, была седая представительница избирательной комиссии год назад… К тому же она вряд ли носила Oroblu …
Он вытер капельки пота со лба и тяжело сел на табуретку, тупо уставившись на картонку. Не может быть – тяжело ворочалась в мозгу шершавая мысль. Потому что не может быть никогда…
Упаковку случайно занесло ветром в открытую форточку? Так рамы наглухо закрыты на зиму. Притащил с улицы пес? Так Хромка помер три года назад. В квартиру проникала воровка? И не взяла даже единственную ценную вещь – томик Бэнкса с автографом?
К обеду он решительно поднялся, вышел во двор, выбросил залежавшийся мусор в контейнер, а вместе с ним злосчастную картонку и все мысли о ней. Бывает. Переутомился, вот и почудилось. А вечером, когда во время футбольного перерыва он выскочил из комнаты по нужде, то уперся взглядом в тюбик помады темно-багряного оттенка на стеклянной полочке у зеркала…
— …ТАК, Я НЕ ПОНЯЛА! Вы что, на ферме собрались?! – бросила она и презрительно скривила тонкие губы. — Пошли вон отсюда!
Одна из чиновниц попыталась вспомнить о чувстве собственного достоинства и едва слышно произнесла:
— Почему вы нас оскорбляете? Мы ведь обсуждали деловые во…
— Я сказала – пошли вон! – она повысила голос.
Дождавшись, пока поникшие подчиненные покинут приемную, вошла к себе и устало опустилась в едва скрипнувшее под тяжестью ее хрупкого тела кресло. Нет, пора ехать. Хватит на сегодня. Она привычно щелкнула защелкой зеркальца и придирчиво осмотрела свое лицо. Очень даже еще ничего…
Отправила SMSкой вызов водителю и призадумалась. В ресторан ехать одной совершенно не хотелось, к Ленке или Плюшевой Мыше – тоже. Надоели со своими сплетнями, «маргаритами» и обсуждением «nagkataon от самого Саша»! Фу! Селянки! Попыталась справиться с раздражением, но безуспешно.
Через пару минут сквозь зубы бросила водителю Борису, чьи глаза ждуще таращились в зеркало заднего вида: «Домой! И почему у тебя кондиционер плохо работает? В машине жарко!»
Борис проводил ее до квартиры, виновато глядя под ноги, предупредительно придержал дверь перед стремительно летящей хозяйкой. Она поблагодарила его чуть заметным кивком властно очерченного подбородка и, проходя мимо, слегка поморщилась. Похоже, и этого пора менять. Наверное, уже второй день в одной и той же рубашке ходит. Неужели не чувствует, что от него пахнет?!
Чувствуя, что начинает заводиться, она не наклоняясь стянула с ног туфли и с наслаждением прошлась по прохладному мраморному полу. Боже, как она сегодня устала! В душ и баиньки!
Сладко потянувшись, женщина плавно начала поворачиваться к гардеробу – и едва сдержала крик. На роскошной оттоманке, отороченной золотыми кистями, топорщилась рваной крышкой пустая консервная банка из-под шпрот. И в самой ее серединке, подернутой каплями старого жира, еще дымился небрежно притиснутый окурок…
…РАЗОМЛЕВШИЕ от первого тепла воробьи беспечно полоскали свои пыльные перышки в чистой снеговой луже. Ошалевшая от любовной истомы потасканная кошка лишь мельком взглянула на столь доступную добычу и отправилась дальше, на поиски своего драного хвостатого счастья. Апрельское солнце жарко лизало рыхлый весенний снег, сосульками стекавший с крыш. Из распахнутых кое-где окон неслись по улице бравурные марши, традиционно сопровождавшие каждый советский праздник, а уж тем более День рождения вождя мирового пролетариата:
«…И вновь продолжается бой.
И сердцу тревожно в груди…
И Ленин – такой молодой,
И юный Октябрь впереди!»
— …Ромка, перестань, кому говорю! – Юлькин вязаный капор сбился на сторону, из-под его края на волю вырвался непокорный рыжий локон. – Дурак, пусти, увидят же! Выдумал тоже — на улице целоваться!
Белобрысый патлатый Ромка с трудом перевел дух и попытался силой воли унять сердце, тяжело шмякающее в груди. Зачерпнул с палисадника горсть ноздреватого снега и с наслаждением растер его по полыхающему лицу.
— Ты что делаешь, глупый! Простынешь! – В притворном испуге девушка принялась вытирать ему щеки лохматыми вязаными варежками, а парень со счастливой глуповатой улыбкой зажмурил глаза…
«…Дремлет притихший северный город,
Низкое небо над головой.
Что тебе снится крейсер «Аврора»
В час, когда утро встает над Невой?»
Мимо важно прошествовал солидный мужчина в ондатровой шапке и пальто с черным каракулевым воротником, и посмотрел на парочку то ли с осуждением, то ли с завистью. Девушка одернула желтенькую шубку из искусственного меха и строго заявила своему юному кавалеру:
— А теперь, дети, успокоились, убрали руки с талии учительницы и пошли за картошкой! Дома есть нечего! Гляди-ка, вся страна обсуждает итоги XXVII съезда Коммунистической партии, указавшего нам новые ориентиры, а некоторые штатские с поцелуйчиками лезут! – и доверчиво прижалась к парню.
«…Орлята учатся летать,
Им салютует шум прибоя,
В глазах их — небо голубое…
Ничем орлят не испугать…»
— Давай лучше подумаем, чем займемся после свадьбы, — деловито заявила девчушка, помахивая пустой авоськой в свободной руке. Ромка быстро наклонился и что-то пылко шепнул ей на ухо.
— Дур-р-рак! – зазвенел от негодования голосок Юльки. – Еще раз такое услышу – сегодня же заберу из ЗАГСа заявление!
Почти тут же она успокоилась и быстро защебетала:
— Я вот что думаю… Зачем тебе сейчас этот институт? Сам знаешь, простой грузчик у дяди Васи в ОРСе получает в несколько раз больше какого-нибудь инженера! Давай подождем с вузом, тем более что ты у меня и так вон какой умный и сильный! – ее глаза антрацитово поблескивали на солнце. – Дядя сказал, что меньше трехсот рублей ты получать не будешь. Представляешь?! Если будем откладывать рублей по сто в месяц, то через год сможем мотоцикл купить! Может быть, даже «Урал»! С коляской! И ты меня будешь подвозить на учебу – да все наши девчонки сдохнут от зависти!
«…Мы мчались, мечтая
Постичь поскорей
Грамматику боя —
Язык батарей…»
Юлька была романтиком и не могла долго говорить о вещах материальных:
— Знаешь, завтра мы проводим комсомольское собрание с требованием прекратить варварские бомбардировки Триполи! Эти американцы воображают, что они единственные хозяева всей Земли! Ну, ничего, мы еще им покажем! – и в доказательство этого она погрозила Рейгану маленьким кулачком…
Взявшись за руки, они шли по дощатому тротуару, не обращая внимания на теплую компанию мужиков, уютно сидевших с бутылкой водки за продмагом, на многочисленные коровьи лепешки, на злую бродячую псину, разлетевшуюся было на них из-за угла. Шавка в недоумении уставилась на людей, почему-то не обращавших на нее внимания, уселась задницей прямо в лужу и принялась ловить блох в шерсти…
Через два дня Ромку призвали в армию.
Через три дня королем Свазиленда стал Мсвати III.
Через четыре дня мир узнал, что такое Чернобыль.
А сегодня еще светило солнце…
2011
