Городок до и во время войны

А. Оленева

Начало

Так в народе называли рабочий поселок, сначала под именем Остяко-Вогульск, позже — Ханты-Мансийск. С ним я познакомилась зимой 1935 года. Чудно после деревни: широкие улицы, большие двухэтажные дома, вода за деньги, войти в чужую квартиру можно только с разрешения. Но к таким нюансам скоро привыкли.

Интенсивное строительство поселка началось год спустя после принятия постановления об образовании Остяко-Вогульского национального округа. Прожив многие десятилетия, я поняла, какой титанический труд был выполнен мужественными строителями. Надо было не одну тысячу гектаров земли освободить от леса, выкорчевывать пни. Орудия труда что ни на есть самые простые: пила, топор, лопата, вага и руки, без всякой подъемной строительной техники — все вручную. Кроме того, они готовили и себе жилье, и его надо было обживать. Это поселок спецпереселенцев — Перековка.

К этому времени был организован колхоз им. Чкалова. Люди не жалели себя и работали на износ. Не грех в год юбилея было бы где-нибудь упомянуть имена этих отважных людей, которые подарили нам столицу окружного центра. Пусть знают дети и внуки о строительных подвигах своих отцов и дедов.

К этому времени был уже построен центр поселка с главными улицами и, как теперь говорят, с необходимой инфраструктурой. За центром — пустыри, усыпанные огромными пнями, а дальше — густая тайга. Только спустя несколько лет стали отводить участки земли под частное строительство, и пни постепенно исчезли. В центре между домами были промежутки, в которые потом вписывались разные постройки.

Округ нуждался в кадрах

Население поселка 5 тысяч человек, но детей было много, даже выстроенная большая средняя школа №1 не вмещала все классы, поэтому был открыт филиал начальной школы, это в бывшем теперь Доме пионеров. Директором тогда был Хомылев Николай Ипатьевич. Работала начальная школа на Перековке. Уже работали учебные заведения — национальный педтехникум с подготовительным отделением для народов Севера, и фельдшерско-акушерская школа (ФАШ).

Округ нуждался и в других кадрах, поэтому были организованы и другие школы с краткосрочным обучением. Это совпартшкола, школа колхозных кадров. Учебный комбинат готовил специалистов для торговли: бухгалтеров, счетоводов, продавцов, заготовителей; рыбакколхозсоюз периодически проводил курсы повышения квалификации для работников рыбной промышленности.

Город строился

Центр поселка так компактно спланирован, что в нем, недалеко друг от друга, сосредоточились все учреждения. Несколько в отдалении — корпуса окружной больницы; амбулатория и рядом ФАШ. Все это почти в первозданном виде сохранилось и до настоящего времени. Осенью 1935 года появилась еще одна достопримечательность в поселке — универмаг. Теперь в этом здании центральный гастроном. В нем начала работать большая группа продавцов во главе с первым директором Сергеевым Иваном Ивановичем и самой молодой тогда продавщицей Вассой Васильевной Мазиковой, ныне покойной. Первым кассиром на весь магазин был Дмитрий Фомин. Отделов было много, ведь он вмещал все виды промышленных и продовольственных товаров.

Поселок летом был серый, непривлекательный, посаженные деревца еще были в стадии кустарника, болота не осушены и давали тучи комаров.

Дорога

Городок с селом Самарово соединяла дорога, она так и называлась Самаровская. Поначалу узкая, типа просеки, дай Бог разъехаться двум подводам. С обеих сторон плотной стеной подступал хвойный лес. Позже стали строить шоссе, занимался этим строительством дорожный отдел, был такой при поселковом Совете. Помогали ближние колхозы, они выделяли людей, лошадей, и опять же все вручную. Укрепить высокие насыпи и склоны было нечем. Поэтому на лугу нарезали небольшими пластами дерн и укрепляли колышками. Без твердого покрытия шальные талые воды, да и дождевые тоже, размывали слабый грунт, насыпь, и все это сползало в канавы. Дорога просто стала шире, но такая же вязкая в ненастную погоду и распутицу и пыльная в жару, как и дороги в самом городке. Зимой никто не чистил, позже местами была выложена булыжником. Но она была жива, по ней шли люди и ехали на лошадях в направлении Самарово и обратно. Она была в движении с утра до вечера в любую погоду и в любое время года. Шли с чемоданами, узелками, туесками, кузовками, котомками, каждый шел со своим делом.

Жилые дома в основном были двухэтажные. О благоустройстве их не могло быть и речи, да об этом мало кто знал. Штукатурка стен и потолков была редкостью, просто голые деревянные стены, оформленные под брус, в пазах пакля, а там тысячи клопов. Некрашеные полы и окна.

Зимой в таких квартирах было холодно. Готовить пищу практически было негде. Русские печи с камином в кухне на 2-3 квартиры были сложены неудачно, чтобы что-то сварить, надо было сжечь немало дров. Летом готовили пищу на примусах и керосинках. Освещение в квартирах ламповое, т.к. маломощная электростанция, работавшая на дровах, давала свет только в больницы, школы, учреждения да и то с перебоями. Улицы и подъезды не освещены. Источником водоснабжения был Иртыш, зимой еще родники, из которых в любое время года струилась вода кристальной чистоты. Привозили ее к подъездам в бочках или чанах. Какой же мускульной силой должны были обладать люди, поившие поселок водой? Сколько раз надо было поднять ведерный тяжелый черпак, чтобы наполнить водой емкости, и столько же, чтобы разлить ее по ведрам? Водокачки же появились только в 50-е годы. Так жили все: от простого человека до первого руководителя поселка. О каком-то благоустройстве даже и не мечтали.

Землянки — тоже жилье

Кроме жилых домов в центре, нельзя не упомянуть еще об одном «жилом массиве» — это ул. Большая Логовая. Здесь тоже жили люди: кто в избушке-верховушке, кто в землянке. Людей сюда привлекали крутые склоны естественного рельефа, и они плотно гнездились друг к другу. Жить в таком жилье непросто: мало света, сырой воздух. Строить избушку-землянушку быстрее и меньше надо стройматериалов. Близко родниковая вода, клочок земли под огород, да и коровку можно было держать. Жили люди и так, трудились, растили детей, переживали жизненные невзгоды и маленькие радости. Под веселое настроение слышались задорные частушки под балалайку или песни под гармошку — это присуще человеку и в трудную минуту, уж так он устроен.

Торговля

Магазинов было не меньше, чем сейчас в центре нынешнего города. График работы у каждого был свой: шестидневная неделя с одним выходным днем. Когда закрывались дневные магазины, отработав свои часы, открывался дежурный, как называли его сокращенно дежурка, он работал до 12 часов ночи, в нем можно было купить все продукты. Снабжение населения продтоварами было неплохое, за ними очередей практически не было, ассортимент был богатый, отменного качества. Яблоки и арбузы только осенью. Колбасы только крутого копчения. Зато в поселке был небольшой колбасный цех, в зимнее время продавали свою колбасу, чайную в основном, и ветчину из свежего мяса изумительного вкуса, цвета и со специями. В этом цехе работал прекрасный мастер своего дела, некто Госман.

Рыбой снабжали рыбаки округа, своей продукцией питал нас Самаровский рыбоконсервный комбинат, иногда привозили маринованную сосьвинскую селедку.

Молочные продукты и овощи поставляла молочно-товарная ферма, теперешний ОМК. Кроме этого, торговали еще и сгущенным молоком. Покупательная способность была низкая, т.к. зарплата была мизерная по тогдашним ценам.

С промтоварами было хуже, их привозили летом и сразу же продавали, кроме зимней одежды и обуви. Были страшные очереди, люди простаивали ночами в тот же универмаг.

Проверяя, насколько высоко сознание человека, пробовали торговать без продавца в прямом смысле слова. Выставляли квас, спички, курево. По-моему, это было наивно, и скоро такая вольная торговля кончилась. Наверное, эксперимент не удался.

Кроме госторговли, один раз в год, зимой, устраивали ярмарку на месте, где сейчас мясо-рыбный магазин. Тогда его не было, и прилавки уходили далеко, к логу.

Ярмарки были другие, чем сейчас. Теперь везут торговые организации то, что есть в запасниках. А тогда кустари привозили свою продукцию: сбрую, хомуты, дуги расписные, сани, гончарные изделия, что хочешь выбирай на свой вкус. Сосуд любой формы и размера: лодочки, горшочки, корчаги, кринки. А также кадушки, скалки и другую кухонную утварь. Прилавки ломились от мясо-молочных продуктов. Говядина, баранина, масло, молоко, мороженное кружками, творог, рыба всякая — все это свежее, без всяких примесей и добавок. На ярмарках шумно, людно, весело, интересно. Интеллигенцию составляли в основном врачи, учителя и образованный слой служащих — они были самыми денежными людьми в поселке. Держали домработниц (тогда принято еще было), которые вели домашнее хозяйство, нянчили детей. Хозяйки приходили с работы к готовому обеду в теплую и убранную квартиру. Нанимались малограмотные и вовсе неграмотные деревенские девушки. За это их кормили, покупали одежду и платили небольшие деньги.

Отдохнуть жителям поселка было где. В кинотеатре уже было звуковое кино, в ДНС любители художественной самодеятельности ставили концерты, пьесы. Летом приезжали на гастроли артисты, чаще из Тобольского драматического театра с большим репертуаром и жили долго. В это же время года на берегу Иртыша в выходные дни устраивали массовые гулянья. Представлений не было, каждый отдыхал, как умел и как хотел: кто любовался природой, кто увлекался пивом, а мы, дети, — сладостями. Зимой для детей на площади напротив центрального гастронома делали ледяные дорожки, украшенные елочками, освещенные лампочками, где можно было покататься на коньках. Конечно, не в белых ботинках и спортивных костюмах, а попросту на коньках-снегурках, привязанных к валенкам, и в обычной зимней одежде. Катушки-горки рядом с беговыми дорожками. Все это доставляло нам, детям, великое наслаждение. Жаль, что этого теперь нет.

«Новости Югры», 19 августа 1995