Валентина Патранова
В Ханты-Мансийске есть улица имени Платона Лопарева. На пересечении улиц Комсомольской и Коминтерна установлен его бюст. В окружном музее был оформлен стенд, посвящённый Лопареву. Кто этот человек? Уроженец села Самарово, сугубо мирный человек, он в 1919 году организует небольшой партизанский отряд, который действует в тылу у колчаковцев, а потом сливается с регулярными частями Красной Армии, восстанавливая советскую власть на Обском Севере.
В 1921 году Лопарев участвует в подавлении так называемого кулацко-эсеровского мятежа (что это было на самом деле, ещё предстоит выяснить историкам) и проявляет себя незаурядным организатором, став при жизни человеком-легендой. Именем здравствующего Платона Ильича Лопарева называют колхоз в деревне Лорба Самаровского района.
Кажется, история воздавала ему по заслугам, если иметь в виду почести, какими он был окружён при жизни и после смерти.
Но… Два последних года — с 1936 по 1938 — стали самыми трагическими и мучительными в его биографии. Архивное дело, поступившее в Ханты-Мансийск по запросу окружного отдела ФСБ, удивило не своей многотомностью, а весьма скромным объёмом, что, впрочем, подтверждает истину: следователи НКВД не утруждали себя поиском доказательств.
Хотя здесь, на первый взгляд, такая попытка и была сделана. «Отслеживать» Лопарева начали за год до ареста. Свои сети НКВД забрасывал далеко. Свидетелей вызывали на допросы не только в Тобольске, где в то время работал директором научной рыбохозяйственной станции Платон Ильич Лопарев, но и в Самарово, где остались родственники и друзья.
Чётко прослеживается установка: доказать, что в прошлом Лопарев был лжепартизаном и эсером, а нынче он — ярый троцкист. В поле зрения Тобольского отдела НКВД он попал в 1935 году. Сюда поступило письмо от жителя Омска (фамилия в деле не указана), который утверждал, что Лопарев не красный партизан, даже указал несколько лиц, которые могут это подтвердить. При желании НКВД из Лопарева можно было сделать не только лжепартизана, но и английского шпиона, диверсанта, террориста.
Но в 1935 году, судя по всему, письму хода не дали. О нем вспомнили в 1936 году, когда начались лихорадочные поиски врагов народа. Первым на беседу вызвали инженера рыбохозяйственной станции Михаила X., чьё партизанское прошлое, кстати, тоже было отражено в окружном музее. Не сказав ничего по существу, он донёс органам, что брат Лопарева до революции служил урядником, а сам он дружил с арестованным врагом народа Николаем Углановым. Это бывший секретарь Московского комитета ВКП(б), сосланный в Тобольск за «правый уклон» в партии. С 1932 по 1936 год работал управляющим Обьгосрыбтреста.
В сентябре в Остяко-Вогульске на допрос вызвали родственницу Лопарева Варвару 3.
«Отец Платона Лопарева имел одну лошадь, две коровы и небольшую избушку, мать была неграмотная батрачка. Отец служил фельдфебелем, но по возвращении со службы умер. Платон остался четырёх лет от роду. Воспитывался при материальной помощи дяди Хрисанфа Мефодиевича Лопарева, который имел высшее образование и служил при дворце в императорской библиотеке, одно время даже преподавал французский язык в семье Романовых. За успешное преподавание получил от государя награды. С помощью дяди Платон получил в Омске среднетехническое образование. Лопарев Платон никогда не был организатором и участником отрядов на Севере. В 1921 году он организовал группу из 20 человек и участвовал в подавлении бандитского восстания», — заявила Варвара 3.
Не проявляя внешне повышенного интереса к Лопареву, чекисты в секретной обстановке продолжали вести допросы. Вызванный для дачи показаний Николай П. подтвердил, что «Лопарев долгое время скрывался в лесах, боясь репрессий со стороны колчаковской охранки». Он также заявил, что по убеждениям Лопарев был… анархистом.
Один из свидетелей утверждал, что якобы в 1933 году из Тобольского горсовета украли 21 дело, будто бы здесь хранились подлинные документы, подтверждающие участие в партизанском движении. И он же заявил, что на основании декрета правительства о восстановлении прав красных партизан Лопарев со своими товарищами не были признаны таковыми.
Но не только прошлое Лопарева интересует органы в конце 1936 года, но даже в большей степени его настоящее: отношения с врагом народа Углановым. Допрошенный остяко-вогульскими чекистами Вячеслав М. показывает, что «летом 1936 года по дороге в Обдорск Лопарев останавливался в Самарово на 2-3 дня. Ходил к Копальцеву, директору машинно-рыболовецкой станции. Копальцев в момент чистки в ВКП(б) был исключён из партии как активный беляк (служил у Колчака в карательных отрядах). Я сказал, что подозреваю Соломина (директор завода, привлечённый по углановскому делу, впоследствии расстрелян) в троцкизме, на что Лопарев ничего не ответил, промолчал. Про Угланова сказал: «Большой человек, сильный как работник. Когда бываешь у него, он всегда даст точную установку».
По всей видимости те, кто держал в своих руках тайные нити следствия, посчитали, что пора бы лично взглянуть на свою жертву. Как будто предчувствуя беду, Лопарев 10 февраля 1937 года добровольно сдаёт в НКВД маузер, купленный им в 1922 году у командира 51-й дивизии Мрачковского. В 1936 году Мрачковский проходил по делу Каменева-Зиновьева и был расстрелян.
И в этот же день, 10 февраля, прокурор подписывает ордер на обыск. Не на арест. Это вызывает удивление, так как обычно одно следовало за другим. Наступает тягостная пауза длиной в семь месяцев. Правда, для Лопарева она заполнена нелёгкими переживаниями и поиском работы. Его исключили из кандидатов в члены ВКП(б) и отстранили от руководящей работы. Пришлось вернуться к специальности, полученной ещё при царском режиме -он стал работать слесарем в одной из мастерских Тобольска.
Его пока не трогают, но вызов свидетелей продолжается. Один из бывших бойцов отряда Лепехина показал, что «Лопарев со своим маленьким отрядом оперировал в тылу у Колчака, и когда ему предложили слить два отряда в один, то он ответил: «Я свою территорию отвоевал и дальше не пойду». Своенравного командира, показывает свидетель, силой оружия Лепехин заставил объединиться и назначил начальником канцелярии штаба округа.
Уже арестована вся верхушка Обьгосрыбтреста, по городу гуляет слово «углановщина». В областной газете «Омская правда» появляется заметка заведующей культпропотделом Ямало-Ненецкого окружкома ВКП(б) М. Кузьминой. Автор с негодованием пишет: «Ямало-Ненецкий окружком получил извещение на посылку наложенным платежом, где в том числе находились и брошюры бывшего директора рыбохозяйственной станции, углановца, врага народа, исключённого из партии П. Лопарева. Что за люди рассылают книги врага народа? Почему не изъяты книги, написанные углановским выродком?»
Его арестовали 9 сентября 1937 года и сразу же отправили в омскую тюрьму. В Тобольске, наверное, уже не нашлось свободных камер. Да и омские чекисты загружены сверх всякой меры — девять месяцев его никто не вызывает на допрос. Только следователь, дабы соблюсти формальности, три раза выносит постановления о продлении срока следствия, ссылаясь на «необходимость ведения дополнительных мероприятий по вскрытию всех фактов контрреволюционной, подрывной работы, проводимой Лопаревым, и на выявление всех контрреволюционных связей». Это зимой.
А весной 1938 года Лопарев предстаёт уже активным членом «антисоветской правотроцкистской, диверсионно-вредительской террористической организации, проводившей подрывную работу». Теперь следователю надо установить принадлежность Лопарева к контрреволюционной организации правых, орудующей в Омске.
Возможно, Лопарев сидел в одной камере с кем-нибудь из руководителей Остяко-Вогульского округа: в 1937 была арестована вся партийная и советская «верхушка». Как и Лопарева, всех отправили в омскую тюрьму. Остяко-вогульцев тоже связывали с контрреволюционной организацией, центр которой находился в Омске.
Наконец 14 июня 1938 года его вызвали первый раз на допрос. Четыре дня подряд Платона Ильича, немолодого уже человека 48 лет, допрашивают без перерыва. Вся его жизнь оболгана, изуродована, покрыта позором.
До гражданской войны и после, когда он работал в Обь-Иртышском союзе кооперативов, сплошь засоренном эсерами, тоже, оказывается, разделял их взгляды. Припомнили ему и организацию третьего губернского крестьянского съезда в июне 1918 года в Тобольске, где он председательствовал. Выходило, что и съезд тот был эсеровским, и справки, которые выдавал делегатам для проезда домой Лопарев, были «вражескими». Выдавал он их, как трактует следствие, с целью, чтобы наступавшие на Тобольск чехи не арестовали крестьян-эсеров.
Лопарев не молчит, возражает, отрицает свою вину. Но куда денешься, когда тебе предъявляют письмо, адресованное Угланову, где Лопарев называет его «учителем и отцом северных кержаков». А на брошюре пишет: «Пестуну северных кадров, отцу и учителю Угланову».
Ни словом, ни намёком он не позволяет себе на следствии очернить «учителя», дать на него компромат. Отрицая свою вину, признаётся в одном: «Имел знакомство с врагом народа Углановым».
Роковая эта фигура, которую так ненавидел Сталин за «правый уклон» в партии, повлекла за собой в могилу десятки людей: одни были расстреляны, другие погибли в лагерях. Тогда все рыбозаводы от Тобольска до Ямала отдали дань Сталину — от одного до нескольких человек. Только на Самаровском рыбокомбинате арестовали тринадцать человек, получивших клеймо «углановцев».
Следствие по делу Лопарева закончилось 18 июня 1938 года, а 27 июня «тройка» УНКВД вынесла приговор — расстрелять. Через два года по жалобе жены Клавдии Петровны Дорониной дело сняли с архивной полки, и облпрокурор, ознакомившись с ним, написал: осуждён правильно. В 1956 году Клавдия Петровна обращается в Прокуратуру СССР, и приговор отменяют, Лопарева посмертно реабилитируют. К этому времени от прочной когда-то семьи их осталось двое: мать и дочь. Сын Юрий погиб на фронте, а муж расстрелян властью партии большевиков. К этой партии с 1920 года причисляла себя и Клавдия Петровна вплоть до 1937 года, пока её, медработника партизанского отряда, участницу подавления мятежа 1921 года, не исключили в связи с арестом мужа.
Не помогла тогда и кровная связь со знаменитым Фёдором Дорониным, который, созвав в Демьянском съезд в 1918 году, провозгласил приход Советской власти на Обской Север. Его именем, как и Лопарева, названа одна из улиц в окружном центре.
Так был ли партизаном «красный партизан» Платон Лопарев? Впрочем, так ли важно знать это сегодня, когда переосмысливаются многие наши ценности? Наверное, был он красным партизаном, несмотря на усилия НКВД доказать обратное. И, скорее всего, неплохим (в духе того времени) партизаном и человеком ярким…
В судьбе Лопарева отразилась болезненная, изломанная, кровавая наша история. Он нажимал на курок, и летела пуля в классового врага образца 1919 года. В 1938 году другой человек нажал на курок, и такая же пуля полетела в классового врага Платона Лопарева. История всё беспощадно уравновесила. И осталась только любовь. Любовь их детей Юрия и Дианы, чьё простое человеческое счастье было разрушено в 1938 году.
