19 октября в здании Тобольского губернского музея Л.Е. Луговским было сделано сообщение «О поездке на север Тобольской губернии летом нынешнего года с целью врачебно-санитарного осмотра рыбопромышленных заведений». Это сообщение привлекло в музей довольно значительное число слушателей, всего до 70 человек.
В начале сообщения г. Луговский коснулся вкратце о значении северных округов, являющихся кормильцами нескольких тысяч людей. Главный промысел этого громадного края — рыбный — издавна привлекал к себе тоболяков и создал капиталы, оперирующие теперь в очень солидных предприятиях, приносящих значительные барыши. Кроме коммерческих людей, рыбный промысел уже давно привлекал внимание исследователей, интересовавшихся положением этого дела и условиями, в какие поставлены рабочие, занимающиеся рыбною ловлей. Эти исследования, впрочем, немногочисленны и носят на себе чисто случайный характер. Одним из первых исследователей рыбного дела был И.С. Поляков, исследовавший долину реки Оби. С этих пор на положение рыбного дела было обращено внимание и со стороны администрации края. Генерал-губернатор Западной Сибири просил Полякова поделиться с главным управлением результатами исследования. Поляковым был представлен отчет, проверенный на следующий год самим генерал-губернатором в поездку на север Тобольской губернии, что и дало повод к тому, что в 1880 году тобольскою врачебною управою был командирован доктор Матвеев, ездивший до села Обдорского и в своем отчете засвидетельствовавший о крайне антисанитарных условиях быта рабочих на рыболовных песках и вообще об эксплуатации рыбопромышленниками рабочих и инородцев. Благодаря этому явилась попытка администрации хоть несколько улучшить положение рабочих, но попытка эта (установление контрактов) не увенчалась ожидаемым успехом.
Начиная с 1893 года были приняты более решительные меры к улучшению санитарно-гигиенических условий быта рабочих. С этого же времени предпринят ряд исследований со стороны администрации губернии. Но все исследователи слишком субъективно отнеслись к делу и сгущали краски. Судьба всех последних мероприятий и результатов исследований, в общем, уже знакома всем.
В 1894 году для врачебно-санитарного надзора за рыболовными песками администрацией) была приобретена небольшая паровая шхуна «Обь». На этом судне и была ныне совершена г. Луговским вместе с тюменским сельским врачом г. Нанявой поездка на Север с целью осмотра врачебных пунктов, где есть лечебные бараки, и ознакомления с санитарными условиями на рыболовных песках вообще. Чтобы исследование являлось более объективным и не окрашивалось исключительно личными впечатлениями исследователей, они при собирании материалов держались такого правила: они все записывали исключительно со слов самих рыбопромышленников, их служащих и рабочих, все это скреплялось подписью самих рыбаков и понятых. При исследовании жилищ и т. п. исследователи особенное внимание обращали на цифры, для чего измерялось все, что только можно было. Во время своего плавания исследователи посетили десять лечебных бараков и 58 рыбопромышленных песков с 78 на них заведениями, делая на каждом из них измерения, подробные осмотры и расспросы; все это заносилось потом в протоколы. Благодаря большой осадке судна (до восьми и более четв.), слабой конструкции и вообще неприспособленности судна к плаванию по рекам, а по реке Оби в особенности, а также благодаря исключительно мелководью нынешнего года исследователям не удалось проникнуть во все русла р. Оби и посетить там рыболовные пески, нельзя было также войти и в протоки, где расположен целый ряд песков. Этому препятствовала глубокая осадка шхуны «Обь». Ехать же для осмотра этих песков на лодке было рискованно, да исследователи и не были подготовлены к этому. Таким образом исследователи доехали до острова Харманьельского, находящегося ниже с. Обдорского на 400 верст.
Осмотренные гг. Луговским и Нанявой десять лечебных бараков на рыболовных песках оставляют желать еще очень многого: некоторые из них без фельдшеров и медикаментов, одни без инвентаря, другие не открыты, некоторые заколочены совершенно; большинство бараков, если не все, требуют значительного и даже капитального ремонта, только барак на острове Нанги устроен хорошо и действует.
Все так называемые заведения на песках состоят из помещений для рабочих, сараев (не везде) для соления и склада рыбы и бань. Помещения для рабочих представляют собой избушки с одинарным полом, а иногда и просто земляным; в помещении по сторонам вдоль стен идут нары, на которых ночью и днем спят вповалку рабочие; постелями для них служат оленьи шкуры, сверх которых кладется верхняя одежда, или, как ее зовут гам, «лопоть»; в большинстве же случаев спят на одной только лопоти. Жилища рабочих длиною от 4 до 11 —13 аршин, в среднем 7 1/4 аршина, ширина помещений — от 2 ½ до 12 аршин, в среднем 6 ½ аршина. Средняя высота — три аршина. Кубическая вместимость воздуха в этих помещениях — от 1,46 до 24 куб. сажен. Средняя вместимость воздуха — 5,4 куб. саж. на 9 человек рабочих, что дает в среднем 16,2 куб. аршина на человека. Цифры даны абсолютные (произведение величин длины, ширины и высоты) и должны быть уменьшены приблизительно на 1/3, так как 1/3 помещения занята печами, утварью, припасами и другими хозяйственными принадлежностями.
Вентиляции искусственной в жилых помещениях для рабочих нет, воздух вентилируется посредством дверей и трубы. Печи есть только в половине посещенных исследователями заведений, в остальных их заменяют чувалы. Последние крайне неудобны, особенно в ветреную погоду; они нагревают, во-первых, небольшое пространство, а затем дают много дыму. В некоторых заведениях особых хлебопекарен нет, а пекут хлебы там же, где живут и рабочие. Запах печи наполняет все помещение, портит воздух, а сложенные тут же мука, провизия и принадлежности кухни загромождают комнату и делают ее меньше и неудобнее.
Сушилен, кроме двух песков, нет нигде, и промокшим под дождем или при выбирании невода рабочим приходится в ненастную погоду сушить свою одежду там же, где и спать. Одежда не высыхает окончательно, и на другой день приходится рабочему надевать ее вновь мокрою.
Вообще помещения, где живут рабочие, очень плохи. Ко всему этому в них мало света, есть избушки совершенно без окон, в большинстве же помещений — одно-три маленьких окна иногда просто в виде отверстия в стенах. По исчислению г. Луговского, один квадратный вершок световой поверхности приходится на 52 кв. вершка площади пола.
Что касается до чумов, в которых помещаются рабочие-инородцы, то санитарно-гигиенические условия для их обитателей также плохи. В чуме всегда бывает темно, окном служит небольшое отверстие вверху чума, в которое выходит дым от костра, разложенного посредине чума. Куб. вмест. — до шести куб. саж. Бани при рыбопромышленных заведениях есть почти везде, все они устроены по-черному, исключая пески г-жи Туполевой, у которой баня выстроена по-белому.
Особые сараи для распластывания рыбы есть только по Оби, начиная от с. Бальготья. Они выстроены преимущественно из барочного леса или плетня, и в среднем их длина не превышает пяти сажен. Внутри сараев находятся чаны и кадки, в которых солят рыбу. В этих сараях редко бывает пол, часто просто настланы горбыли, а в большинстве пол земляной. Рыбу пластают на особо устроенных полках, куда вываливают рыбу из носилок. Полки эти в половине заведений выходят из сараев наружу, в другой же половине заведений рыбу пластают внутри сараев. Нечистот от рыбы получается мало, потрохами рыбопромышленники дорожат, так как из них вытапливают рыбий жир; поэтому для стока нечистот приспособлены корыта, но, несмотря на это, часть нечистот попадает на землю; при мытье полок грязная жидкость стекает также на землю. Рыба в чаны с солью кладется немытая, грязная и затем уже при вынимании из чана, где она лежит 8-9 дней, промывается образовавшимся рассолом (тузлуком). Все это делается очень небрежно, на землю вываливается много нечистоты, отчего в сараях грязно, сыро, в некоторых — положительно сплошные грязные лужи, вокруг сарая почва пропитана ими. Особенно плохо и грязно в заведении Бронникова — Нанги. Самый воздух внутри сараев и около них пропитан запахом тухлой рыбы. Иногда в этих же помещениях топят из потрохов жир. для чего посредине разводят огонь. Жир вытапливается в тех же котлах, в которых рабочие варят себе чай.
Помещения для склада рыбы тоже везде плоховаты и находятся в связи с сараями для засаливания рыбы, представляют собою лишь особые их отделения.
Насколько удалось определить исследователям, рабочие не очень требовательны. Что же касается рыбопромышленников, то они не делают улучшений в санитарном отношении не потому, что не желают, а потому, что не сознают пользы и необходимости этого. Ввиду этого за санитарно-гигиеническим состоянием рыбных промыслов необходим надзор, надзор постоянный, деятельный, энергичный. Было бы очень полезно, по словам докладчика, учреждение ряда образцовых казенных рыбных заведений, которые должны быть обставлены хорошо во всех отношениях, так, чтобы рыбаки, смотря на порядки, существующие на этих заведениях, могли бы заимствовать от них многое и, таким образом, улучшать санитарное состояние своих рыбопромышленных заведений и быт рабочих и инородцев.
По способу консервирования, приготовления впрок рыбы все посещенные исследователями рыбопромышленные заведения можно подразделить на три типа.
- От устья р. Оби и выше до песка Половинного, что близ с. Чемашевского, всю добываемую рыбу преимущественно солят и часть сушат на юрка.
- От с. Самаровского вверх по р. Иртышу всю рыбу садят в «сады», здесь сараи и склады уже исчезают, их заменяют в большинстве случаев временные шалаши или небольшие избушки, если же песок расположен вблизи селения, то на нем нет даже и шалаша.
- В местности между с. Чемашевским и устьем р. Иртыша — смешанный характер: часть рыбы «вонзевая» солится, большая же часть садится в сады, из которых добывается уже по наступлении первых морозов и в свежем виде замораживается.
Все заведения со стороны хозяйственности можно характеризовать отсутствием солидности: все строения на песках построены кое-как, и все заведение производит впечатление чего-то временного, непостоянного, это тип хищнического арендного хозяйства.
Все рыболовные угодья принадлежат инородцам, которые их сдают русским промышленникам, преимущественно тоболякам, в аренду на три-четыре года, но де-факто эта аренда бессрочная, она продолжается 20-30 лет. Пески, арендовавшиеся 20-30 лет тому назад, арендуются и теперь одними и теми же лицами.
Отсутствие солидных, более удобных, построек на рыболовных песках докладчик объясняет в большинстве случаев тем, что на рыбных промыслах живут не сами хозяева, а их доверенные и приказчики. На тех же промыслах, где живут сами хозяева, в большинстве случаев заведения лучше, удобнее. Особенное внимание следует обратить на заведения крестьянина (инородца) А.Е. Мотошина в Карымкарских юртах и у Новицкого на р. Устреме, где все сделано очень хозяйственно. Предполагаются новые постройки и на песках торгового дома «М. Плотников и сыновья»; постройки будут возведены из местного лиственного леса. Многие из рыбопромышленников объясняют характер своих построек отсутствием леса, но это неправда: лес встречается в значительном количестве и за с. Обдорским, правда, на Севере бревна получаются не более двух саженей длины, но при желании можно и из них выстроить хорошие помещения, как, например, у Новицкого и Плотниковых. Но идеал рыбопромышленника заключается в том, чтобы как можно больше захватить без всякого риска, с наименьшей затратой сил и капитала.
По способу эксплуатации рыбных песков можно подразделить на три рода.
1) Большинство рыболовных песков по нижнему течению р. Оби до песка Перегребного, а частью и выше эксплуатируется преимущественно наемными рабочими, рабочие нанимаются промышленниками от 20 до 30 рублей в лето с начала мая до 20-х чисел октября, т. е. на пять с половиной месяцев на хозяйском содержании, причем им выдаются бродни, рукавицы и каждый месяц по 1 фунту табаку, инородцы же нанимаются обыкновенно за более низшую плату, но им, кроме табака и т. п., выдают еще три аршина толстого сукна на так называемый «гусь» (верхняя одежда).
«Башлык» — как называют главного заправилу при неводьбе и на обязанности которого лежит общий надзор за неводом и его устройством — получает более высокую плату, доходящую до 150 рублей в лето, и никак не менее 50—70 рублей. На каждый невод имеется до десяти рабочих. На большинстве песков работают две и более артели, причем иногда работа идет день и ночь на две смены. Если на песке работает одна артель, то работают только днем, причем третий день является отдыхом для работников.
2) Другой тип эксплуатации наряду с первым можно отметить как явление, характерное для местности вниз по р. Оби от песка Перегребного (близ Малого Атлыма) — это «полуневода». Инородцы работают здесь «исполу» на русского рыбопромышленника, его снастями и на его пище, отчего и называются полу-неводчиками, или просто «полуневода». Полуневодничество есть господствующий тип по Михтасской Оби, в двух случаях на песках С.И. Бронникова было встречено, что инородческие семьи работали за пропитание. Положение инородцев-полуневодчиков очень плохое. За свои рыбные угодья они получают арендной платы в среднем до 150 рублей. Полуневодчикам выдают обыкновенно до 200 саженей мережи, столько же штук кибасьев и поплавков, бечевок, мочала и др. принадлежностей для устройства невода, 50—70 рублей деньгами или товаром вперед под рыбу, а также лодку и двух-трех своих рабочих. За все это полуневодчики обязаны все лето ловить на рыбака, пользуясь иногда его же содержанием, т.е. хлебом. Согласно обычному условию, из всего улова половина рыбы поступает в пользу хозяина невода, ему же обязаны сдавать и свою половину инородцы по ранее условленной цене. Единицей меры служит муксун, которому равны два недомуксунка или два мерных сырка, и т.д. и только один мерный осетр сдается на вес по цене до 2 руб. 50 коп. пуд. За с. Обдорским, близ Нангэ и далее, на один рубль инородцы дают двадцать муксунов или 60 колезней, или 100 налимов. Чем выше от Обдорска, тем цена муксуна становится выше, и близ с. Самаровского на один рубль дается уже пять муксунов. Замечательно, что эти цены крепко установились и находятся без изменения со времен исследования Полякова (т.е., по всему вероятию, и далеко ранее).
Мерным муксуном на Севере считается тот, который от глаз до хвостовых плавников не менее 9 вершков, если муксун менее этой меры на ½ вершка, то это считается уже за полумуксунка, если еще менее, то за колезня и т.д. Муксун менее семи вершков от головы до хвоста уже не считается промысловой рыбой. Обыкновенно при приеме от полуневодчиков рыба сортируется на глазомер и редко, когда только возникает спор между инородцами и приемщиком, у потребляется мерка, которая в большинстве случаев не верна и больше девяти вершков. Так, недавно березовскою полициею была у одного из рыбопромышленников обнаружена мерка, более обыкновенной величины на ½ вершка, благодаря употреблению этой мерки рыбопромышленник в течение пяти лет принимал у остяков муксунов за полумуксунов, а последних — за колезней, или, другими словами, уже при приеме рыбы наживал 50%, нагло обманывая инородца. Докладчик находит необходимым ввести в обращение среди инородцев клейменые казенные мерки. На песках Бронникова, например, неводчики сдают хозяину всю промысловую рыбу, мелкую оставляя себе.
3) Вверх от Малого Атлыма по р. Оби до Самарова и выше, а также по Иртышу преобладает преимущественно артельный промысел, в котором все работающие составляют из себя артель и являются пайщиками. Артели составляются обыкновенно так, что какой-нибудь из более богатых однодеревенцев дает артели возможность завести невод и обставить песок, а также дает пайщикам вперед денег, взамен этого он получает значительное число паев — от 5 до 25-30 и более, а остальную рыбу делит между другими работающими в артели, но и эта поступающая на долю каждого пайщика рыба должна обыкновенно сдаваться тому же главному пайщику по определенной ранее цене; только в очень немногих артелях, работающих близ Тобольска, пайщики имеют право продавать рыбу, кому пожелают по вольной цене. В ста верстах от Тобольска есть артели, где пайщики не только работают своесильно, но даже нанимают от себя рабочих.
В заключение г. Луговский несколько остановился на тех мероприятиях, которые могли бы улучшить рыбное дело и вместе с тем быт инородцев — остяков и самоедов. По мнению докладчика, мероприятия эти должны заключаться в наиболее подробном исследовании экономической жизни и положения инородца; кроме того, администрация должна обратить внимание на необеспеченность инородца и подчиненность его рыбопромышленнику, ввиду чего необходимо, и как можно скорее, открыть необходимый кредит инородцам, помочь им в устройстве на своих угодьях рыболовных заведений, открыть рынки для сбыта рыбы и широко организовать медицинскую помощь инородцам.
После небольшого перерыва публике были показаны туманные картины, иллюстрировавшие сообщение г-на Луговского.
А. Кр-в
«Сибирский листок», №83 (24 окт.) 1896 г.
