Н. Кориков
Однажды в половине октября мы с товарищем охотились за боровой дичью на Морошечном острове. Днем погода была сравнительно терпима, но к вечеру совсем испортилась. Ветер пригнал с юга громадную тучу. Пошел сначала мелкий, а потом крупный дождь, который вскоре превратился в сплошной ливень. Быстро стемнело. Наши ватники промокли насквозь. Нужен был ночлег, а где его найдешь, если вокруг ни души. Долго шли в кромешной тьме в поисках избушки. Скупые лучи наших фонариков сиротливо скользили по мокрой поникшей траве.
— Надо располагаться на ночлег, разводить где-нибудь костер, — предложил мне товарищ.
И вдруг мы, почти враз, закричали:
— Огонь! Смотри впереди, кажется, сверкает огонь!
Спасительный огонек то появлялся, то исчезал. Всякий раз, когда он терялся, мы падали духом, а когда снова золотой искоркой сверкал в темноте, прибавляли шагу. Наконец. мы у цели.
На опушке леса, на самом берегу увидели крохотную избушку с единственным окошком. Нас встретила пожилая женщина. Низким глуховатым голосом ответила на приветствие. Познакомились.
Евдокие Михайловне Сидоровой 56 лет, но она не спешит на покой. Страсть к повседневному общественно-полезному труду по-прежнему золотым огоньком горит в ее душе.
В этом году в Самаровском районе в большом количестве появилась водяная крыса. Узнав об этом, тов. Сидорова покинула уютную комнату в южной части окружного центра и на целые месяцы ушла на промысел в район острова Морошечный.
…Моросит нудный октябрьский дождь. Тесная избушка с гнилым дырявым потолком не спасает от сырости. Дождевая вода вымочила весь пол, нары.
— И когда эта непогода кончится? Все дело мне портит. Никак шкурки просушить не могу, — беззлобна ворчит хозяйка крохотной избушки.
А сушить, действительно, есть что. По всей избушке расставлены доски с наколоченными шкурками, да в мешке еще около сотни ждут своей очереди. Тут поневоле заворчишь.
Несмотря на тесноту. Евдокия Михайловна радушно встречает нас.
Мы попросили рассказать о себе, о своем труде.
~ А что рассказывать-то? Вот посмотрите, — она достала из под нар объемистый рюкзак, туго набитый высушенными шкурками.
— Это, пожалуй, лучше всяких слов говорит о моем труде.
Около пяти тысяч зверьков добыла она за два осенних месяца. И сейчас, с началом холодов, она не уходит с промысла. Маленькая тесная избушка стала ей вторым домом.
— Сейчас, когда вся страна готовится к встрече XXI съезда КПСС, я решила не оставаться в стороне. Уверена, что до большого снега еще выловлю до тысячи зверьков.
…Дождь все льет и льет. За ветхими стенами избушки бушует разгулявшаяся стихия. Мы располагаемся на ночлег. А нашей хозяйке не до сна. Надо снять подсохшие шкурки и наколотить новые. Сквозь сон мы слышим тихое постукивание молотка. И долго еще горит в избушке маленький упрямый огонек.
Утром мы поднялись чуть свет, а Евдокии Михайловны уже не было. Взяв свой вещевой мешок, она ушла проверять расставленные в полукилометре от жилья капканы. Напившись чаю, предусмотрительно подогретого для нас хозяйкой, мы покинули гостеприимную избушку с мыслями о миллионах простых советских тружеников, не считающихся ни с какими тяготами и лишениями во имя славы и величия нашей любимой Родины.
«Ленинская правда», 12 ноября 1958 года
