А. Смирнов
— Ты, доченька, не очень расстраивайся, — напутствовал свою преемницу Александров, старый ротный фельдшер, потирая свой сизый нос. — Вот тебе клюквенный экстракт, разводи и лечи. Хорошо помогает при простуде, особливо с водкой.
Евдокия Кузнецова с горькой усмешкой вспомнила сейчас об этом. Да, встретили ее настороженно. Шаманы грозились напустить злых духов на всякого, кто вздумает у ней лечиться. Медпункт пустовал, хотя в Охтеурье свирепствовали парша, трахома и другие болезни.
Распахнулась дверь и в медпункт ввалился незнакомый паренек в малице.
— Послушайте, — заговорил он на русском языке, сверкая черными возбужденными глазами. — Очень заболела мама. Ходит шаман, но ей все хуже и хуже. Поедемте.
— Сейчас. Поедем.
— Да куда вы, Дуся. Убьют шаманы, — заволновалась пожилая санитарка.
— Ничего, не беспокойтесь, Евдокия Александровна.
Дуся быстро оделась, взяла свой докторский чемоданчик и выбежала на улицу. Невдалеке стояла упряжка оленей.
— Садитесь вот так, держитесь крепче.
— Как тебя зовут?
— Степаном, — важно ответил мальчик, взял в руки хорей, и олени рванули. Дуся впервые ехала на оленях и вскоре устала. «Как они ездят на этих нартах?» — подумала она.
Наконец, показались юрты Мелинские. Юный каюр легко соскочил с нарты, помог сойти пассажирке.
Закопченое помещение. Больная лежала на кровати, накрытой оленьей шкурой. Дуся сбросила шубку, подошла к женщине. Та испуганно отвернулась. Девушка подсела на край кровати, взяла руку больной, ласково ее погладила и стала искать пульс. Не успела она поставить градусник, как в землянку вошел один мужчина, за ним другой, третий. Последним проковылял седой чопорный старик со злыми глазами. Они молча уселись возле чувала, исподлобья поглядывая на фельдшера. Старик заворчал что-то сердито. Его собеседники кивали головами. «Беда. Они собираются вас убить. Поедемте скорее отсюда», — зашептал мальчик.
Дуся вздрогнула. В голове мелькнуло: «В юртах Ромкиных шаманы убили девушку Питухину, ликвидатора неграмотности». Но она вспомнила и другое. Николай Александрович Потанин, заместитель заведующего окрздравотделом говорил ей: «Скоро мы будем праздновать 20-летие Советской власти. Страна наша далеко шагнула вперед. Преобразился и Ларьякский район, куда ты едешь, однако работать придется в очень трудных условиях. Дело в том, что ханты и манси, проживающие в отдаленных селениях, и представления не имели о медицинской помощи. Они, к несчастью, верят еще невежественным шаманам. Вековую отсталость не вдруг ликвидируешь. Так что, ты, девушка, едешь на передовую позицию».
Кузнецова подошла к насупившимся и улыбнулась:
— Говорят, ханты — гостеприимный народ, что же вы сидите?
Один из мужчин, видимо, отец Степы, молча поднялся, достал кружки, чайник с горячим чаем, положил на стол хлеб, сахар, сходил за вяленой рыбой.
— Садитесь.
Дуся села за стол.
— Ну. а вы?
Все подвинулись к столу. Только старик остался у чувала. Хозяин налил всем чаю. Приезжая с большим аппетитом принялась за еду. Это понравилось ханты.
— Как охота? — спросила Кузнецова.
— Добываем маленько, — ответил самый молодой.
— Лучше стали жить?
— Как не лучше! Продукты, однако, есть, товар есть. За пушнину и рыбу получаем сейчас много денег.
Старик тяжело поднялся, и, хлопнув дверью, вышел. «Это шаман. Сам Сигильетов», — шепнул Степа. Разговор сразу оживился. Все стали с восторгом отзываться о Советской власти. Опорожнив чайник, выкурив по две-три трубки, люди разошлись.
Дуся внимательно осмотрела больную, у которой оказался грипп в тяжелой форме, выписала лекарства и наказала Степе, когда и как давать его. Ночевать не осталась.
Утром Дуся проснулась раньше обычного. На душе было легко и радостно. В сенках она обнаружила берестяную хантыйскую куженьку, полную рыбы.
— Евдокия Александровна! Смотрите-ка.
— Куженька новая. Кто-то сделал тебе подарок, может, мать Михаила Натускина, вылеченного тобой, или та молодая женщина, у которой ты принимала роды.
— А почему они делают так таинственно? Надо же деньги отдать.
— Деньги они не возьмут. У нас такой обычай, кого полюбят, тому и подарки делают. Нравишься ты нашим, доченька, да шаманов все боятся. Рыбу возьми, а пустую куженьку поставь обратно.
— Какие ханты хорошие, добрые люди. Только темные очень. Вы меня, Евдокия Александровна, быстрее научите говорить по-хантыйски.
Вскоре, как было условлено, подъехал Степа и снова увез фельдшера к себе. Русская девушка еще больше удивила ханты. Она сама перестирала одежду, вымыла посуду, пол, окно. Привела в порядок двух младших степиных братьев и сестренку. Для больной она привезла чистые простыни и новые лекарства. Землянка неузнаваемо преобразилась. посветлела; воздух стал чистым.
— Вот так. Степан, и содержи жилище. Иначе я лечить маму не буду.
…Приближалась XX годовщина Октября. Дуся Кузнецова была в Охтеурье уже «своей», знала язык ханты. У нее появилось много пациентов, лечение которых шло успешно. Шаманы терпели поражение. Накануне праздника Дуся организовала санкультбригаду. Наиболее развитые активные девушки вместе с Дусей ходили по квартирам, учили домохозяек стирать, белить, шить, беседовали о санитарии. Праздник ханты встретили в чистых, светлых комнатах.
Маленькая, черноволосая русская девушка в белом халате стала дорогой гостьей в хантыйских семьях! «Ими имыки! (Хорошая девушка)», — говорили о ней.
Не сбежала Дуся с передовых позиций. Она оказалась стойким бойцом и до сих пор не оставила своего поста. В Ларьякском районе, пожалуй, не встретишь человека, который бы не знал заместителя главного врача районной больницы Евдокию Александровну Кузнецову-Панову. Она не только с любовью лечит ханты, но и принимает активное участие в общественной, партийной работе. Сегодня, в день 41-й годовщины Октября, хочется пожелать ей новых успехов в труде и личной жизни.
«Ленинская правда», 7 ноября 1958 года
